Афон и его судьба

Болгары и сербы – крепкие в вере праотцев и упорные в своей церковности, с малопоказной, но глубокой религиозностью – никогда не забывали стародревних и славных обителей святогорских. А теперь, после страшных переживаний двух великих войн, они потянулись на Афон всей душой. И мягкие сердцем, тихие и скромные карпатороссы, через века инославного гнета пронесшие в полной чистоте свою веру, обратили свои сердца и мысли к Святой Горе. Туда же потянулись румыны, галичане, волынцы и многие другие. Со всех концов православного мира, от разных народов шли просьбы и заявления на Святую Гору о желании посвятить себя иноческому подвигу. Казалось, вопрос разрешался самой жизнью вполне благополучно, и снова, после тяжелых лет кризиса и оскудения, восстановится полнота жизни святогорских обителей. Начались хлопоты пред греческими властями о свободном допуске православных людей на Святую Гору. И вот, именно в это время, которое являлось поистине тяжелым, греческое правительство издало свое «историческое» и беззаконное распоряжение, что монахами на Святой Горе могут быть только греческие подданные, но… подданство это можно получить лишь на самом Афоне, прожив там продолжительное время.

Это жестокое и беззаконное распоряжение нарушало многовековую традицию многонародного Афона, по которой туда в свои обители могли свободно и беспрепятственно приезжать благочестивые сыны всех православных народов. И лишь после продолжительного пребывания там и высказанного желания принять иноческий чин, чтобы навсегда остаться на Афоне, они условно принимали турецкое подданство. Так было при иноверных турках, а единоверные греки считали, что общеправославные вселенские святыни Афона – становились как бы исключительно частной собственностью греческого государства. И славянские обители должны были стать если не по народной, то по государственной принадлежности греческими. Ликвидировались, таким образом, вековые и совершенно бесспорные права славянских монастырей – быть славянскими. А кроме того, требование принятия греческого подданства от негреков, пожелавших остаться монахами на Афоне, было равносильно полному закрытию доступа негреков в свои же собственные обители. Действительно, изобретательные греки, при полном молчании цивилизованного мира, создали поистине заколдованный круг: без греческого подданства нельзя принять монашества и остаться на Афоне, а чтобы принять греческое подданство, надо прожить в Греции не менее десяти лет.

Этим бесчеловечным распоряжением греческих властей нарушались принятые на себя ими же обязательства, нарушалась вековая традиция и свобода Афона, наносился удар всему православному миру, от которого незаконно отымалась самая большая и чтимая святыня. Наносился ущерб всей Православной Церкви, интересы которой приносились в жертву эгоизму и шовинизму греческого народа, воспользовавшегося безвременьем, «сумятицей умов» всего цивилизованного мира и… временной, полной беззащитностью Святой Горы Афона. Это противоречило христианской совести, и нарушался закон братской любви между православными народностями.

Свобода негреческих монашеских общин, установленная славным историческим прошлым, вековыми традициями и подтвержденная международными договорами, на которых значится и греческая подпись, нарушена самым бесцеремонным образом. Греция обманула своих союзников и покровителей: Афон территориально был признан за Грецией только на условиях признания со стороны греков полной свободы за негреческими монастырями. Греция эти условия приняла, но не исполнила их! Больше того: она сознательно их нарушила – и потому потеряла право на Афон.

В то время, когда греческое правительство многократно и строго подтверждало свое распоряжение не давать виз на Афон православным славянам, особенно тем, кто подозревался, что останется на Афоне, все греческие монастыри были свободны для приема своих. Но они не особенно притягивали к себе нынешних греков, которые значительно отошли от жизни духовной. Введение нового стиля и вообще атмосфера модернизма показали, что греками не особенно охраняются традиции Святой Горы, а жизнь греческих монастырей не свидетельствует о расцвете современного греческого монашества…

Итак, под властью греков нынешний Афон является совершенно особенным, «оригинальным», запретным – единственным во всем мире – местом. Действительно, по всему свету существует общий порядок: если какое-нибудь государство выдало разрешение (визу) иностранцу на въезд в это государство, то этим оно уже автоматически разрешило этому иностранцу свободно передвигаться по всей стране своей. Но это правило всех культурных народов оказалось не обязательным для греческого правительства, и оно безнаказанно выделило величайшую православную святыню Афон из общих международных норм и насмеялось над чувствами верующих людей. Оно ввело «оригинальное» ограничение, по которому все визы, выданные греческими дипломатическими представителями, пригодны лишь для въезда в Грецию, а для поездки на Афон надо иметь еще и специальное разрешение министерства иностранных дел [20] . И, таким образом, часто случается, что иностранный паломник въедет в пределы Греции, но так и не попадет на Святую Гору Афон!

20

Выдает эти «специальные» визы и губернатор в Салониках.

Славянские же обители осуждены на вымирание: нет смены, и вековое древо молитвенного подвига должно засохнуть. Таков смысл незаконных распоряжений греческой власти, прекратившей доступ негреческих народностей на Афон: величайшие святыни православных славянских народов должны прейти в руки греков.

Недавно мы прочли в печати следующее сообщение [21] : «Нам сообщают о кончине на Афоне последнего настоятеля русской обители Св. Николая чудотворца «Белозерка» иеродиакона Иоанникия. Обитель перешла к материально обеспеченным грекам-монахам, переселившимся из Греции и купившим также и другую обитель, Св. великомученика Артемия…

21

Новое русское слово. Нью-Йорк. 03.08.1968.

Если греческое правительство не изменит своей политики и не откроет Афон для русских монахов, через несколько лет все без исключения обители перейдут за смертью старцев в руки Греческой Патриархии».

Такова поставленная задача – и этим определяется святогорская политика греческого правительства. И если – попущением церквей и правительств православных народов, а также равнодушием всего христианского и просто культурного человечества – Афон окончательно сделается греческим, то тогда он перестанет быть всеправославным и всенародным Афоном… Но все же, думается нам, до этого не дойдет и этого не допустит пробуждающееся сознание большинства негреческих православных народов.

Когда наступит активная борьба за свободу Афона, мы не знаем, но она наступит, и чем позже, тем будет ожесточеннее… Современные греки не способны быть руководителями православного мира, ибо славянство выросло в огромную религиозную силу. Правда сейчас эта сила подорвана, но все же и в настоящее время православное славянство лучше организовано и более привержено чистоте православия, чем подверженное разным течениям нового времени православие греческое. И одним из признаков упадка духа греческого православия в Элладе является его нетерпимость и узость, которые с такой силой и резкостью выявились именно в отношении Афона. Требование от негреков, желающих посвятить себя монашескому подвигу в своих же вековых монастырях на Афоне, греческого подданства является издевательством над здравым смыслом и душой верующих людей! Как можно получить это подданство, живя вне Греции?.. Этого подданства не может дать никто, кроме греческого правительства, а оно-то и не допускает негреков на Афон.

Однако тяга православных людей так велика, что чинимые препятствия все же иногда, при громадном напряжении, обходятся. Греческое правительство это знает и борется с этим явлением жестокими средствами. Но их с большим успехом греки могли бы применить к своим преступникам, а не к благочестивым единоверцам, стремящимся пробраться к святыням родным. Вместо того, чтобы радоваться притягательной силе Святой Горы Афонской, греки, случайные хранители этой вековой святыни, делают все, чтобы эту святыню отделить от верующих.

За всю вековую историю Афона свободная монашеская республика впервые подвергнута полицейскому режиму: все монахи зарегистрированы полицией, и им выданы специальные легитимации с фотографией. Средство не столько охраны порядка, сколько слежки и вымогательства. Это нарушает вековые права обителей, каноны и дисциплину, ибо таким образом в среде монашеских общин на Афоне, где так строг монашеский устав, оказываются «мирские человеки», нарушающие чин и вековой уклад жизни.

Такое кощунство никогда не допускали иноверные турки. И старые монахи на Святой Горе невольно теперь со вздохом вспоминают о днях полной веротепримости и свободы турецкой для Афона. Действительно, пребывание полицейских в форме внутри монастырей и их слежка за монахами, а равно и ревизия документов благочестивых паломников – все это нарушает общее благолепие и порядок монастырской жизни, производит гнетущее впечатление на и без того редких богомольцев и вызывает удивление иностранцев.