Африканский гамбит

— «Пятидесятый», — повторил за ним вслед Долизи, — а каковы наши потери?

— Сейчас посчитаем, монсеньёр, — непривычно обратился к нему старый служака.

— Двадцать убитыми, и тридцать ранеными. А из носильщиков, половина убита, а половина разбежалась!

— Плохо, очень плохо. Это в пяти километрах от цели! Но, ничего, эти канальи заплатят мне за это. Весь их город будет сожжён, а чёрные тушки украсят все деревья вдоль реки.

— Ищите удобное место для ночлега, капрал, а после, собирайте пушки и пулемёты. Нам немного осталось. Жалко, что солнце уже заходит, но ничего. Завтрашний день нас вознаградит победой. Я верю в это!

Уже поздно вечером, они разбили лагерь. Деревья стали ещё реже. А разведка, высланная вперёд, доложила о непосредственной близости цели их похода, всего лишь, в паре километров от лагеря.

Момо стоял в это время возле Ярого, и советовался с ним. Они спорили весь день, и всё никак не могли прийти к общему решению. Их сотники, делали то же самое, доказывая свою правоту. Никто из них, даже не думал о том, чтобы сбежать, или отступить. Каждый из них рвался в бой. А, одержанный Ярым триумф, вселял в них уверенность в завтрашней победе.

Но вот, пулемёт, который, фактически, и принёс Ярому победу, молчал. Его ствол заклинило, от перегрева, и патроны не входили в узкую камору ствола, предназначенную для них. И сейчас, он стоял бесполезной грудой металла, уставившись толстым коротким стволом, отягощённым кожухом водяного охлаждения, в сторону недалёких джунглей.

На двоих, у них была почти тысяча воинов. Благодаря полученным трофеям, они вооружили партизан Момо винтовками, но не все умели ими пользоваться, а некоторые, ещё и принципиально отказались брать их в руки. Налицо был тупик. Тысяча их воинов, против четырёх тысяч тиральеров, вооружённых исправными пулемётами, и ещё чем-то, что они сейчас собирали на опушке джунглей, готовясь к завтрашней атаке.

Единственным выходом было, атаковать их не завтра, а сегодня, и не вечером, а ночью. Как же не хотелось этого делать. Ночь, и атакующие негры, несовместимы, но, обдумав все известные им варианты, они совместно решили, что другого выхода у них нет.

Чёрная, как и все жители Африки, ночь опустилась на Банги. В городе уже почти не осталось жителей. Не выдержав очередного набега, и по приказу Ярого, они ушли в сторону Барака. Небольшой, как и все города Африки, и несуразный, он опустел. Не слышны были голоса детей, не орала на мужа визгливая жена, не блеяли козы. И больше не копошились в африканской пыли вездесущие куры.

Чёрные тени занимали позиции, для целенаправленной атаки. Момо увёл своих в джунгли, далеко обходя вражеский лагерь, по неровной дуге. Первоначально он хотел напасть с тыла, но, поразмыслив, решил ударить с двух сторон, окружив, наполовину, людей Долизи.

Ночь полностью скрывала их от глаз врагов, только по неясному движению молчаливых теней, можно было понять, что по лесу кто-то идёт. Каждый из его воинов, умел бесшумно ходить, и ориентироваться в джунглях, сейчас это было легче сделать, потому что лес был здесь редким, и хорошо просматривался.

Заняв свои позиции, они стали ждать сигнала о нападении, это должен был быть грохот боевых тамтамов, чью барабанную дробь, они надеялись услышать в ночной битве. Был ещё один сигнал, на который можно было ориентироваться, но об этом позже.

Ярый задумчиво смотрел на круглые глиняные горшки, со вставленным в них фитилем, сделанным из обычного трута. Горшки были набиты, до краёв, чёрным порохом, и кусками железа, вроде обломков ножей и копий. Всего этих горшков, называемых команданте, бомбами, было восемь. Их следовало зажечь, и, убедившись в том, что фитиль хорошо разгорелся, швырнуть во врага.

Один из его воинов, по имени Заза, постоянно влетавший в разные истории, и любитель посплетничать о вожде, согласился быть метальщиком бомб. Он мастерски владел огнестрельным оружием, и был безмерно любопытен, суя свой сплющенный и широкий нос во все места, в которые приличные люди не сунут даже палец.

Идею кидать эти бомбы во врагов, он горячо поддержал, и помог Мамбе их сделать, правда, больше мешая, чем помогая. Сейчас же, настал его звёздный час. Пан, или пропал. Забрав кожаный мешок, со всеми восемью бомбами, он отправился ближе к лагерю французских тиральеров.

Все стрелки, вместе с Ярым, залегли в траве, направив стволы своих винтовок в сторону ночного лагеря. Там ещё не спали. Ходили туда-сюда часовые, продолжалась ночная трапеза, слышался смех, и дикие крики развлекающихся воинов. Так продолжалось часа два, потом, постепенно, всё успокоилось. Ночной лагерь погрузился в тишину.

Подражая ночной птице, Ярый прокричал условный сигнал. Под корнями одного из деревьев, заискрило, и послышались приглушённые ругательства. Часовые пока не обращали на это внимания. Наконец, там же, замерцал слабый огонек, который перекинулся на фитиль бомбы. Дождавшись, пока он разгорится, Заза привстал, и метнул горшок, как он про себя называл эти бомбы, вперёд. Кувыркаясь в воздухе, бомба полетела, разбрасывая в ночи искры от горящего фитиля. В процессе вращения фитиль выпал, и рассыпавшись горящими угольками по земле, бессильно угас.

Бомба же, пролетев положенное расстояние, врезалась в лоб испуганному часовому, осыпав его осколками. Нет, осколки просто просыпались, вместе с чёрным порохом, не причинив никому вреда, кроме лба незадачливого часового.

Вслед за первой, полетела и вторая, которую постигла аналогичная судьба, в смысле, не взорваться. Фитиль в ней просто погас, и она покатилась под ноги, некстати проснувшемуся, солдату. Громкая ругань, разозлённого белого вояки, потрясла лагерь. Заза же, в это время, судорожным движением, поджигал фитиль третьей бомбы. Уже, почти отчаявшись, он отгрыз фитиль, сделав более коротким, поджёг его, и, высунувшись из-за дерева, что есть силы, швырнул её.

На этот раз, бомба не подвела его, но разорвалась ещё в воздухе.

— Ага, надо меньше отгрызать, — мелькнула здравая мысль в мозгу Зазы, и четвёртая бомба полетела следом за третьей, а вслед за ней, и все остальные. Подвела только самая последняя, не взорвавшись, остальные, как и было задумано, разорвались, либо в воздухе, либо на земле.

Полковник Мартин Долизи проснулся, от страшной орудийной канонады, «Откуда здесь взялись пушки», — подумал он, и бросился искать свои форменные брюки, по всей палатке.

За тонкой тканью метались солдаты, громко ругались его офицеры, и чёрные капралы. Не успел он натянуть свои брюки и китель, прицепить саблю и револьвер, как в палатку ворвался капитан Жовье, и с выпученными, как у лягушки, глазами, стал скороговоркой докладывать о неожиданном нападении неизвестно кого, и этот кто-то, закидал их ручными бомбами. Словно, в подтверждение его слов, утихший было, грохот разрывов, снова всполошил стрекотание винтовочных выстрелов, слышавшихся со стороны Банги.