Африканский гамбит
Шрифт:
Глава 23 Трофеи
Переход от Барака до Банги произошёл, как сказали бы военные, штатно. Кролики и лисы не нападали. Крокодилы не высовывались, бегемоты шли лесом. Враждебно настроенные, туземцы и белые отморозки, отсутствовали, как класс. Много было мух це-це, прилетевших с севера, но дихлофоса я с собой не взял, и поэтому, я и мои люди, сражались с ними, каждый, индивидуально.
Не так страшен укус мухи, как его последствия. Человек, отравленный её слюной, с паразитами, вызывающими сонную болезнь, становится заторможенным и вялым, а без лечения, умирает.
А «тормозов», я ещё в российской армии навидался, чтобы ещё их в африканской армии иметь. Мух отлавливали,
Для борьбы с ними, пришлось поджигать саванну, уничтожая места её обитания, и вывешивать чёрные шкуры буйволов, орошая их мочой, ну, для запаха живого животного, а то мухи не поверят. И там уже их убивать. Мухи, кстати, любят чёрное кусать. Пришлось даже размалёвывать тела белой глиной, или надевать светлую одежду. Благодарные англичане прислали мне несколько тысяч комплектов одежды, но я не озаботился, пока, переодеванием в неё своего войска.
Войдя в Банги, я был приятно поражён дисциплинированностью своих воинов, и горевшей в их глазах, отвагой и гордостью, за себя и своего вождя. Мою новую физиономию оценили все, а особенно Момо, который, рассказывая с жаром о своих подвигах, всё время рассматривал мой уродливый шрам, но не решался об этом спросить. Ну и пусть, мучается в безвестности, до вечера. Вечером его, наверняка, просветят мои воины, которые были со мной в том походе.
По пути в Банги, мы встретили Ярого с трофеями, и вернули его обратно, так что, он пришёл вместе с нами.
Увидев захваченные трофеи, я уже хотел выдавить из себя струю кипятка, от радости, но посчитал это лишним проявлением эмоций, перед своими подчинёнными, дабы не вводить их в соблазн гордыни и самовосхваления.
Успех, это такая вещь, которая кружит голову, похлеще любви и секса, и толкает на такие поступки, на которые не сможет толкнуть даже употребление наркотиков.
Но, захваченные орудия были, как нельзя, кстати. Пулемёты Максима были такими же, как и у меня, только цветом, не чёрные, а коричневые. Их я осмотрел бегло, и бросился к пушкам, осматривая их механизм заряжания, а также рыща в снарядных ящиках. Это были лёгкие, горные 80— мм, пушки системы Банджа, которые мог утащить на себе один человек, правда недалеко.
В общем, неплохо. Открыв казённую часть, я, повозившись с прицелом, и задрав ствол орудия максимально вверх, вложил снаряд, который достал, из уже вскрытого, снарядного ящика, предварительно обтерев его ветошью, лежавшей в нём же, и дёрнул за спусковой рычаг.
Грянул выстрел, снаряд, вылетев из ствола вверх, почти по миномётной траектории унёсся куда-то, за облака. Через минуту долетел глухой звук разрыва.
— Ну, дай бог, никого не убил, — подумал я, и, удовлетворившись осмотром, быстро зашагал к полковнику, который с интересом смотрел на меня, со двора одной из городских хижин.
Мне доложили о захвате, почти полутора тысяч, пленных, все они были чёрными, кроме десятка белых солдат, одного младшего офицера, и трёх капралов, ну, или как у них правильно называются, унтер-офицеры, то бишь сержанты, по-нашему.
Кроме этого, были ещё захвачены почти три тысячи винтовок, собранные по всему лесу, и большое количество боеприпасов к ним. Винтовки были устаревшей системы Гра. Жадюги… зажали хорошие винтовки своим чёрным солдатам
— Привет, полковничек, — обратился я к Мартину Долизи. О том, что он имеет звание полковника, мне доложили пленные солдаты. Но, полковник не понимал ни языка банда, ни русского. Пришлось воспользоваться услугами переводчика, в лице его бывшего солдата, который, хоть и с трудом, но понимал язык банда.
Это было сущее мучение. Ничего так
и не добившись, ни от переводчика, ни от солдата, я, психанув, сказал, что сейчас насажу на копьё обоих, если не добьюсь понимания, и угрожающе помахал перед их носом своим родовым, так сказать, штандартом, с бунчуком из змей. Но, всё равно, ничего не добился.Полковник ощутимо побледнел, сквозь слой загара, поняв, что ему угрожают, тем более, непонятный урод, с абсолютно зверской рожей, ну, а негр начал молиться своим богам, сыкло…
Оглашая матом прохладный вечерний воздух, я побесился, сбрасывая негатив, а потом вызвал всех белых пленных. Четырнадцать человек стояли передо мной, в одну шеренгу, с трепетом ожидая своей судьбы. Все они были в изорванных мундирах, подсвечивая мне своими фингалами, и стёсанными от ударов, лицами.
Рассматривая их лица, я задал вопрос на русском языке — Ву парле Франсе?
— Ви, ви, — радостно отозвались они. Вот, сволочи, французский все знают, а я нет.
— Шпрехен зи дойч? Неуверенно поднялась одна рука. Я с досадой отмахнулся от будущего переводчика. Немецкий я ведь не знал. А почему спрашивал? Да так, просто, поиздеваться, и показать, что тоже, не лаптем щи хлебал. Или, как это по-африкански, не вчера слез с дерева, не вытащив банан изо рта.
— Ладно, по-русски понимает кто-нибудь? А, пацаны? И тут, мне прямо повезло, один из солдат оказался сербом, неплохо понимавшим по-русски. Как уж он оказался во французской пехоте, я не узнавал. Был он капралом, и разумел по-русски, говорил, правда, на нём с трудом, но понимал хорошо. Вот через него-то, я и стал вести переговоры со своим врагом. Звали переводчика Драган Принцип.
— Ну, давай, родственник… зачинщика первой мировой, начинай переводить.
— Ваша фамилия, звание, часть, возраст, рост, вес, сексуальная ориентация?
Серб не понял моего намёка, но стал старательно переводить мои вопросы. На последнем вопросе, серб поперхнулся, не совсем поняв мои слова.
— ???
— Ладно, последний вопрос опустим. Не читали вы Фрейда. Тёмные вы люди. Да, и американцы ещё вам мозги не засрали, своим радужным сообществом, тунеядцев и педоголиков.
Полковник Мартин Долизи пребывал в лёгком шоке, от всего увиденного и услышанного. Сначала чёрная обезьяна, со страховидной, перекошенной рожей, называющая себя вождём, полезла к горным пушкам. Он подумал, решила полазить, засовывая в ствол всё, что угодно, от головы до, гхм…, других своих членов, например, руку. Или, потаскать пушку на себе, от радости увиденного большого куска металла.
Но, человекообразная обезьяна, по недоразумению называвшая себя команданте (наверное, это была кличка, данная кем-то из белых), не стала исполнять танец мумба-юмба, и скакать, стуча себе в грудь огромными кулаками. Она сделала хитрее, изобразила на своей отвратной морде понимание, и, с деловым видом, прямо, как в цирковом номере, стала осматривать пушки, открыв замок орудия, правда, довольно долго провозившись с этим.
Нашла снаряд, разобралась, каким концом засовывать его в казённую часть, и, вставив его куда надо, захлопнула орудийный замок. Произведя манипуляции с орудием, она развернула его в сторону саванны. Задрала вверх ствол пушки, и, нажав на спусковой рычаг, выстрелила из неё.
Снаряд вылетел из орудия, и, пролетев положенное ему расстояние, разорвался с глухим звуком, где-то вдалеке, вызвав бурю восторга у чернокожих аборигенов. Затем чернокожий повелитель безволосых животных, подошёл к нему и заговорил на человеческом языке. Но Долизи его не понял.
Говорил он на варварском языке, в котором Мартин, с удивлением, узнал русский. «Откуда он знает русский?» — всплыл в его голове законный вопрос. Да, они тоже недалеко ушли от негров, но мы с ними сейчас, типа, дружим, и даже готовы заключить военный союз.