Агент его Величества

– Господин Шлайдер, – сказал Гаррисон, – я не большой знаток политики, но кое в чём разбираюсь. Насколько мне известно, Моравский ходил в приятелях Вуда и прочих «медянок», а это не очень вяжется с англофильством. Общеизвестно, что наши местные демократы ненавидят англичан всеми фибрами души.

Немец снисходительно усмехнулся.

– Капитан, когда на сцену выходят коммерческие интересы, всё прочее отступает на второй план. И потом, поляки традиционно питают добрые чувства к англичанам и французам. Что же тут удивительного?

– Тогда, может, Моравского устранили демократы?

– Маловероятно. Вуду было прекрасно известно о контактах Джулиуса с британцами, но он никогда не выражал своего негодования по этому поводу. Ему это даже льстило – иметь своего человека в английском консульстве. Всё-таки война войной, а денежки счёт любят. Нельзя вот так просто взять и порвать с европейцами. Вы слишком завязаны с Европой, чтобы отворачиваться от неё. Всегда нужно иметь какой-то запасной путь на случай новых обстоятельств. Для местных демократов, «медянок», как вы изволили выразиться, таким путём была местная Полония, а точнее, Джулиус и «Калифорниан Атлантик Кампани».

– Вы хотите сказать, что он был её фактическим владельцем?

– Видите ли, у этой компании множество владельцев. Она представляет собой акционерное общество, где каждый член дирекции имеет свою долю в капитале.

– И ещё немалое число людей действуют через подставных лиц, – полуутвердительно заявил Гаррисон.

Шлайдер опять улыбнулся.

– Капитан, не нужно договаривать за меня. Я сказал ровно то, что сказал. Ни грамма больше. И вообще, мне кажется, наша беседа затянулась. Если у вас всё, позвольте проводить вас к выходу.

– Костенко и Гаррисон поднялись, пожали руки хозяину.

– Благодарю, что уделили нам время, мистер Шлайдер, – сказал сыщик.

– Не за что, капитан. Но в следующий раз, если захотите встретиться со мной, вам придётся заблаговременно уведомить секретариат.

– Как вам будет угодно.

Гости вышли на улицу.

– Плохо дело, – сказал Гаррисон, остановившись возле брички. – Если тут замешаны высокие сферы, нам придётся нелегко.

Они уселись в коляску.

– Что вы намерены делать дальше? – спросил Семён Родионович.

– Не знаю. Надо подумать. Среди политиков у меня нет никаких контактов. – Он досадливо крякнул. – Эх, кабы здесь была обычная уголовщина, всё было бы куда проще! Спросил того-другого, припугнул кого следует, полазил по картотеке – и дело раскрыто.

– А кто такие «медянки»? – помолчав, спросил Костенко.

– Демократы, выступающие за мир с Югом. Мы называем их «медянками» по имени гремучих змей, кусающих исподтишка.

– Значит, обитатели Таммани-Холла – «медянки»?

– Да.

Они проехали несколько минут в молчании. Гаррисон напряжённо думал о своих дальнейших действиях, Костенко переваривал полученную информацию. Отчего-то он почувствовал себя уязвлённым, словно его предал лучший друг. Ему внезапно стали ясны истинные замыслы хозяев Таммани-Холла, и это открытие больно укололо его. Он понял, что Вуд, Твид и их товарищи хотели просто использовать русских в своих интересах, и курили им фимиам, держа за спиной огромный булыжник. Сказать об этом Лесовскому или не стоит? Адмирал, кажется, и сам догадывался об этом судя по его разговорам, да и Стекль предостерегал от близкой дружбы с демократами. Но почему он, сотрудник министерства иностранных дел, искушённый в разного рода дипломатических интригах, дал себя так дёшево провести? Почему сразу не почувствовал фальши?

– Вы очень спешите? – вдруг спросил его Гаррисон.

– Нет, – вздрогнул Семён Родионович. – Почему вы спрашиваете?

– У меня проклюнулась идея. Вы можете мне пригодится.

– Я готов. Что от меня требуется?

– Ничего. Просто сидеть с умным видом и кивать, пока я буду говорить с одним человеком.

– Всего-то?

– Да.

– Что за человек?

– Камерон, бывший министр обороны. Вы должны его знать – он служил одно время послом в Петербурге.

– Как же! Я слышал о нём. Будет любопытно встретиться с ним здесь.

– Ваши пути не пересекались в России?

– Нет.

Они подъехали к зданию управления.

– Подождите меня здесь, – сказал Гаррисон, выходя из коляски. – Я выясню его адрес и вернусь.

– Хорошо.

Ожидая сыщика, Костенко опять погрузился в свои мысли. Можно ли верить этому Шлайдеру? Как далеко заведёт его это расследование? Не берёт ли он на себя слишком многого, колеся по Нью-Йорку с американским полицейским? Как на всё это посмотрит Стекль и что скажут в Петербурге? Все эти вопросы теснились в голове Семёна Родионовича, ввергая его в беспокойство. Он вдруг осознал, что влез в какую-то опасную игру, ставкой в которой может стать его карьера, а то и жизнь.

– Как вам наш город, мистер? – вдруг спросил его возница, обернувшись.

– Неплохой. Вы меня знаете?

– Нет. Вы, наверное, иностранец, правда?

– Да. Я из России.

– О, Россия! Это в Азии, да?

– В Азии. И в Европе тоже.

– Ну и как у вас там жизнь в России?

Семён Родионович, подняв бровь, посмотрел на него. Уж не шпион ли это?

– Не жалуемся.

– А у нас, как видите, полная дрянь…

Он пустился в рассуждения о том, что за проклятая штука – война, а Костенко, слушая его, всё более раздражался из-за длительного отсутствия Гаррисона, и мысленно честил болтливого парня. Наконец, сыщик вернулся.

– Извините, что так долго, – сказал он. – Из-за летнего пожара у нас до сих пор не могут навести порядок в картотеке. Пришлось облазить несколько комнат, чтобы найти адрес.

– Вы держите в управлении адреса членов правительства?

– Нет, – ответил полицейский, забираясь в коляску и плюхаясь рядом с Семёном Родионовичем. – Но Камерон проходил по громкому делу о коррупции, поэтому у нас сохранились его координаты. Денни, дружок, езжай по этому адресу, – он протянул вознице карточку и откинулся в сиденье. – Сейчас пощиплем бывшего министра, – довольно произнёс Гаррисон, когда коляска тронулась. – С ним будет легче, чем со Шлайдером. Всё-таки Камерон – пуганый воробей, он не станет упрямиться. Но на всякий случай я решил прихватить вас. Вы будете изображать живого свидетеля его неблаговидных делишек в Петербурге.

– Но я не знаю за ним никаких неблаговидных делишек.

– Это неважно. Главное, чтобы он видел – в Нью-Йорке есть человек, который может свидетельствовать против него. Так он будет сговорчивее.

– Ну и методы у вас в полиции, – покачал головой Семён Родионович.

– Ваша полиция действует иначе?

– Понятия не имею. Я там не служу.

– А мне показалось, что служите. Вы так реалистично намекнули на это в разговоре со Шлайдером…

– Я просто поддержал вашу игру.