Агент Низа

— Потому что можно, — оживился младший. — Тут можно стоять, собираться в группы и даже скапливаться… — он умолк, погашенный многозначительным взглядом старшего по званию и возрасту.

Дальнейшая дорога к заставе прошла в предписанном правилами молчании. Домишко на первый взгляд казался приличным и солидным. На второй взгляд уже не было времени, тем более, что внимание задержанного приковала большая надпись: «Осмотр объекта запрещен под страхом наказания». Это была не единственная надпись. Рядом с дверью красовался большой транспарант: «Эта граница не разделяет, а объединяет людей». Кто-то дописал пониже: «Парами», слово было замазано, но зловредная надпись выглядывала из-под краски. Рядом висел плакат. «Контрабандисты, вылезай — приехали». Видно, район относился к территориям, высокоразвитым в смысле юмора.

Мефф держал себя инертно. Еще в горах он отработал несколько вариантов поведения. После первых же бесед понял, что логично объяснить свое присутствие в пограничной зоне не сможет. Самое большее, он мог рассчитывать на поддержку консульства. Возможность разоружить солдат и сбежать содержала в себе слишком большой риск. К тому же само присутствие людей в форме после необычных переживаний прошедшей ночи давало ему ощущение сомнительной, но все же безопасности.

Уже в деревне мимо них проехал, сделав ручкой, человек на велосипеде. На сей раз без зайца на поясе. Собака, бегущая следом, окинула Меффа взглядом, полным ядовитого удовлетворения. «Донес, видимо, кто-то из этих двух», — подумал путешественник.

На заставе ему дали ведро многофункциональной воды для умывания и питья. Хотели забрать шнурки от ботинок, но к изумлению сержанта в ботинках чужестранца не было шнурков и застегивались они на странные присоски. Удовлетворились тем, что отобрали саквояж и документы. С оружием Мефф распростился значительно раньше. Судя по голосам, долетающим сквозь стену, там долго совещались, звонили по телефону, снова совещались. Странный арестант явно не укладывался в существующие схемы и инструкции.

— Повторяю, ваш рассказ не подкреплен фактами. Вы утверждаете, будто вас зовут Мефф Фаусон, и это действительно совпадает с тем, что написано в документах, как и национальность и место жительства. Но на том и конец. В паспорте нет даже печати, подтверждающей право на пересечение границы… — тянул сержант.

— Забыли поставить…

— Маловероятно. Вы также утверждаете, будто прибыли к своему дяде. Конкретно, куда?

— Дядя живет в лесу, в этаком покинутом доме…

— В том-то и секрет, гражданин, что во всем районе нет никого с фамилией, хотя бы отдаленно напоминающей вашу, в местности же, в которой вы находились, многие годы расположена закрытая зона и нет ни одной постройки. А как выглядит ваш дядюшка?

— Ну, пожилой, худощавый мужчина ста сорока двух лет. Но по бумагам ему восемьдесят один, — оживился Мефф. — Живет, вероятно, без регистрации с женщиной по имени Бэта. Брюнетка, в зависимости от одежды выглядит на тридцать-шестьдесят лет.

Сержант с солдатом обменялись понимающими взглядами.

— Вы по-прежнему утверждаете, что приехали не автобусом?

— Нет. Поездом. Смешная древняя колымага. В тот день машинист проехал дальше, чем обычно. Местность, где мы остановились, называлась, кажется, так, — он написал название на листке бумаги.

— И вы хотите, чтобы мы в это поверили?

— А почему бы нет?

— Гражданин, вернее, герр Фаусон. В нашем районе даже врать надо уметь. Железнодорожный путь, о котором вы говорите, заканчивается в десяти километрах отсюда.

— Но на этот раз он оказался длиннее.

— Невозможно.

— Почему?

— Извольте пройти со мной, — сержант подвел Меффа к заднему окну заставы. Отсюда раскинулся вид прекрасный, хоть и без преувеличений. Местность резко опускалась, переходя в рощицу, которая оканчивалась на берегу большого, скорее всего, искусственного озера.

— Станция, на которой вы якобы вышли, находится примерно под восточным заливом пруда. Плотину поставили двадцать лет назад.

Неразбериха в голове Меффа вместо того, чтобы уменьшаться, усиливалась. Неужто там, в поезде, его хватил удар, амнезия, может, его кто сглазил? Факты свидетельствовали о том, что целые сутки он провалялся без сознания в мире галлюцинаций.

— Вчера к нам обратилась пассажирка поезда, гражданка Гортензия Г. Она показала, что какой-то чужеземец, по ее описанию — вы, расспрашивал ее о дороге к границе…

— Такая чернявая, в платке, с вещами, завернутыми в одеяло? Отлично помню. Она вышла на предпоследней станции.

— Вы опять выражаетесь неточно. Она вышла вместе с вами на последней станции…

Значит сон. Все-таки сон! Слава богу! Пропади они все: идиотский чек, деньги, черти-дьяволы. Надо поскорее выпутаться из этих недоразумений, вернуться домой и пойти к хорошему психиатру.

Иностранец прикрыл глаза. А когда он их снова открыл, его взгляд, пробежав по стене комнаты, задержался на одной из висевших там фотографий.

— Вот! Вот!! — крикнул он почти не соображая, что говорит.

— Точно. Это одна из последних фотографий затопленной станции. А тот вон мальчонка в рубашке — я, — улыбнулся сержант. — Постойте! Откуда вы, иностранец, который никогда не бывал в наших краях, можете знать, как выглядела станция?

Меффу опять стало жарко. С того момента, когда он по ошибке прокрался ночью в спальню матери своей симпатии, в чем разобрался только утром, он никогда не попадал в такую глупую ситуацию. Тем временем сержант снова извлек на свет божий проблему пистолета, найденного у путешественника. Кто его ему дал, да с какой целью, да собирался ли он им воспользоваться?

— Пистолет все время был при мне с момента выезда из дома.

Сержант чуть было не рассмеялся.

— Не прикидывайтесь идиотом, мистер Фаусон. Ваше признание ставит обе точки над «ё» в нашем следствии. У нас в руках самое лучшее доказательство нелегального перехода вами границы: ввоз, равно как и внос оружия к нам сурово запрещен и, стало быть, невозможен!

— Но, честное слово!.. Ведь если б я лгал, я придумал бы что-нибудь похитрее. Кроме того, что бы я тут делал?

— Ну, например, вы хотели нелегально пересечь границу, — заметил младший, более расположенный к Меффу, все время с нескрываемым вожделением поглядывавший на вельветовый костюм чужеземца.

— Зачем мне было нелегально пересекать границу, если у меня паспорт, действительный во всех странах мира?

— Кто вас знает. Может, шпионили?

— А чего тут шпионить-то?

— Стало быть, знаете, что нечего… — подскочил сержант.

— Я знаю, что ничего не знаю! Как Сократ.

— Кто-кто? — заинтересовался младший пограничник и быстро записал имя.

— Сократ. Грек!

— Значит, еще и сообщник был. Тоже иностранец. Сами видите, чем дальше в лес, тем больше отягчающих обстоятельств.

— Но он давно умер! — с отчаянием выкрикнул Мефф.

Военные снова обменялись взглядами. И замолчали. Коль в деле замешан труп, оно становится еще серьезнее.

Со стороны дороги долетело приглушенное ворчание мотора.

— Наконец-то едут, — обрадовался младший.

Ворчание оборвалось перед заставой, послышались голоса. Кто-то доложил: «Он здесь, рядом, господин майор». И в комнату вошел грузный мужчина в мундире.

— Где шпик? — бросил он кратко, без приветствий, вытянувшимся в струнку военным.