Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

На горизонте замаячила проблема. Брат Рессенс мгновенно узнает меня — так же, как фон Раскуль и Франц (если они, конечно, ещё в клинике «медведя»). Значит, нужно придумать, как остановиться в гостинице, не заезжая в дом Рессенс. Чтобы составить план, имелось несколько дней — пока поезд не прибудет в Амстердам.

Сборы не заняли много времени. Вещей у меня, считай, что не было. Сложил в портплед смену белья, оделся, прихватил чемодан. Деньги рассовал по карманам. Прежде чем выйти в коридор, взглянул в зеркало: малость потухший, уставший и измождённый, но всё ещё красавчик. Потерявший лоск, но это к лучшему, ведь меня не должны принимать за аристократа. Не мешало бы постричься, но это мелочь, а ещё древние римляне говорили, что мелочи прельщают легкомысленных. Латинян я, буду алхимиком, уважал.

Люст поджидал за дверью. Пропустив меня вперёд, пошёл сзади, беззвучно ступая по ковру. Он был одет в длинное чёрное пальто и котелок (снова вошедший в моду в Гегемонии пару лет назад), в руке нёс трость с набалдашником в виде хрустального шара (скорее всего, внутри был спрятан узкий клинок). От немца пахло французским парфюмом и табаком.

Рессенс ждала внизу. Её компаньонка сидела на чемоданах, читая газету. При нашем появлении она подняла на секунду глаза и тут же снова опустила. Губы девушки беззвучно зашевелились, произнося строчки.

— Наконец-то! — сказала Рессенс, хотя я собрался всего за несколько минут. — Года не прошло!

Я пожал плечами с деланным равнодушием.

— Не будем терять ещё больше времени, — проговорила Рессенс. — За мной!

Мы вышли на улицу в сопровождении портье, тащивших чемоданы, картонки и портпледы Рессенс. Я немного удивился, не увидев доктора Улаффсона, но оказалось, что швед сидит за рулём чёрного «Мерседеса», стоящего перед крыльцом.

— Всё, поехали! — сказала Рессенс, когда мы погрузились.

Улаффсон завёл мотор. До вокзала добрались быстро, не угодив ни в одну пробку. Снега не было, погода радовала глаз, и я, чтобы не терять время, медитировал по дороге. Нужно было восстановиться максимально эффективно. Кто знает, когда мне понадобятся силы?

Билеты были куплены в первый класс. Рессенс и её компаньонка (как вскоре выяснилось, звали её Лиза) заняли одно купе, Люст и я — другое, доктор Улаффсон расположился в третьем, выкупив оба места.

Немец сел напротив меня и достал книжку в коричневом переплёте. Протянул мне. Сначала я воззрился на томик с недоумением, но потом взял. Оказалось, англо-немецкий словарь. Люст достал ещё одну, похожую книжицу, открыл, поискал что-то, потом проговорил с жутким акцентом:

— Мошна гафарит тепер.

— Йа, — ответил я без энтузиазма.

Очень надо разговоры разговаривать со своим конвоиром! Да и о чём беседовать с этим тощим немцем, похожим на призрака? Ничего полезного он всё равно не расскажет.

Я полистал словарь, отыскал нужную фразу:

— Sie habenzu Lesen?

Люст неожиданно улыбнулся, став на мгновение похожим на обычного человека, порылся в чемодане и извлёк оттуда несколько книг. Разложил на столе — на выбор, мол. Кто бы мог подумать, что телохранитель Рессенс — такой любитель литературы? Я рассмотрел издания. Три оказались на немецком, а одна — «Дракула» Брэма Стокера, читанная пару лет назад. Поблагодарил и от предложенных книг отказался. Люст же взял немецкое издание Оскара Уайлда.

Глава 50

Так и ехали день за днём. Обедали и ужинали в вагоне-ресторане за одним столиком, разговаривали, будто старые знакомые. Особенно общительным оказался Улаффсон. Рессенс ограничивалась едкими замечаниями. Я держался индифферентно — показывал, что гусь свинье не товарищ, хотя никто на это внимания не обращал. Впрочем, один разговор меня заинтересовал.

Начался он с того, что Рессенс потребовала бокал красного вина и, пригубив, спросила шведа:

— Доктор Улаффсон, говорят, что вы большой любитель женского пола. Это правда, или люди раздувают слона из мухи?

Швед усмехнулся в усы. Снял пенсне, протёр шёлковым платочком, водрузил обратно на нос. Ответил:

— Это как рассудить. Один соблазнит десяток девиц и уже ходит лавеласом, а иному и сотни мало. Если же проститутками не брезговать, особенно уличными…

Рессенс остановила его энергичным жестом. Поморщилась.

— Нет! Я имею в виду соблазнения, проведённые по всем правилам любовной науки.

— Хм! — Улаффсон пожал плечами, но видно было, что тема ему приятна. — Ничего хитрого тут нет, уверяю. Каждый мужчина, если он не совсем урод или не дурак, может заполучить множество женщин — столько, сколько захочет. Как говорится, qui quaerit, inveniet, pulsanti aperietur.

— Кто ищет, тот найдет, кто стучится, тому откроют, — перевела Рессенс. — Неужели? — она скептически прищурилась. — Что же здесь за секрет? Надо, наверно, уметь к каждой женщине особый ключик подобрать? Проницательностью обладать какой-нибудь особой?

— Ничего подобного! — самодовольно усмехнулся швед. — Не в обиду будет сказано, женщины не так уж сильно отличаются друг от друга. В общем-то, разнообразие здесь… весьма условно.

Рессенс насмешливо приподняла тонкие, будто нарисованные брови.

— Хотите сказать, женщины — существа типовые?

— Именно! — обрадовался доктор Улаффсон. — Очень правильное слово.

— А мужчины, надо думать, по вашему мнению, куда разнообразнее? — медленно проговорила Рессенс, холодно глядя на собеседника.

Швед замахал руками:

— Вовсе нет! Мужчины делятся всего на четыре типа. Если, конечно, мы говорим о том, как они соблазняют женщин.

— Именно об этом мы и говорим, — подтвердила Рессенс, сделав глоток вина. — Какие же это типы?

— Я сравниваю мужчин с четырьмя животными, — ответил доктор Улаффсон. — Первый тип — это львы. Они бросаются на добычу, едва увидят. Берут напористостью и уверенностью в себе. Ну, и ещё они шикарно выглядят, конечно. При этом, не всегда успешны в любви, потому что женщины часто пугаются их яростных демаршей. Второй тип — это шакалы, или гиены. Вообще, любые падальщики.

— Дайте угадаю, — перебила Рессенс. — Утешители несчастных вдов, брошенных невест и потребители перезрелых дев и дурнушек, которые отчаялись найти себе парня?

— Правильно, — одобрительно улыбнулся доктор Улаффсон. — Питаются тем, что не потребно другим. Например, львам.

— Какой ещё тип вы выводите?

— Змеи. Берут измором. Терпеливы, и потому могут осаждать объект вожделения годами.

— Какая скука! — наморщила носик Рессенс. — Невыносимые зануды!

— Да, но бывает, что Измаил сдаётся. Suaviter in modo, fortiter in re — будь мягким в обхождении, но твердым в достижении цели.

— Надеюсь, четвёртый тип получше?

— Самый лучший! — уверенно ответил доктор Улаффсон. — Я называю его крокодилы.