Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

— Вот ты, Терри…

— Что? — я так встрепенулась, что обе мои собеседницы посмотрели на меня с удивлением. — Извини, я задумалась. Что ты хотела спросить?

— Почему ты открыла агентство?

— Вообще-то мне надо на жизнь зарабатывать. Пенсия у тамплиера хорошая, но…

— Ты могла бы жить в своё удовольствие, путешествуя по разным мирам и временам. С твоим даром не так-то трудно добывать средства к существованию.

— Мама с пелёнок учила меня, что воровать нехорошо. Недавно я слегка пощипала богатейших людей галактики, но ведь это была игра, и они это знали. Они постоянно сталкиваются с разного рода шулерами. Мне нравится моя работа, Дия. Из меня сделали первоклассного агента, но я не смогла удержаться от соблазна использовать на службе свои сверхъестественные способности. В результате я начала внушать начальству подозрения, и мне пришлось уйти в отставку. Но по сути я осталась специальным агентом. Мне нравится проводить расследование, что-то или кого-то искать, я привыкла действовать, наводя порядок там, где его нет. Мне нравится помогать людям. И на путешествия силы остаются.

— Ты ведёшь себя правильно, хоть тебя этому и не учили, — сказала Анда. — В Маатлане магов воспитывают строго. Думай о равновесии, о благополучии своего мира, о последствиях всех своих действий. Распоряжаясь своим даром беззаботно и эгоистично, ты навлекаешь зло на себя и на других. И это не просто нравоучения, не пустая угроза. Так и бывает, когда маг забавляется своим даром, ибо без строгого контроля наша сила опасна. Маг без самоконтроля — опаснейшее существо. К тому же это довольно скучно — всё время только и делать, что забавляться и тайно потакать своим прихотям. Нам всем необходим контакт с другими людьми, их внимание, одобрение, признание… Даже если они не знают о нас всего. И даже лучше, если не знают… Но мы хотим, чтобы они знали о нас и видели нашу исключительность. Нам нужна их благодарность, как земле нужна влага, иначе станешь чем-то вроде заброшенного, засохшего участка, где сроду ничего не вырастет. Диана рассказала мне о твоём агентстве. Я считаю, что ты разумно используешь свой дар.

— Не всегда. Я, конечно, постараюсь не привести свой мир к катастрофе, но не факт, что это не сделают другие. Грегор Хоббер не был магом…

— По сути был, — возразила Диана. — Тут я согласна с Андой. Наука — это тоже своего рода магия. В ней не всё так уж рационально. В основе иных открытий — гипотезы, которые за отсутствием доказательств так и остались гипотезами. Анда, значит, эойи знали о грядущей катастрофе. Сами-то они наверняка все спаслись?

— Эойи знали о катастрофе, но заблуждались насчёт её масштабов. Они не думали, что это будет концом света. Большинство из них действительно спаслись, но к тому времени их в Атле было всего-то несколько десятков. Когда они поняли, что ждёт Атлу, они в первую очередь подумали о спасении своих потомков-полукровок. Ну и ещё кое-кого успели спасти… После потопа эойи и полукровки стали миссионерами, которые несли знания уцелевшим жителям Терры.

— А кто такие манойи? — спросила я. — Ведь в далёкие времена на Терру-I пришли два племени — эойи и манойи.

— Да, — кивнула Анда. — Манойи вместе с эойями явились на Терру с ныне мёртвой планеты в системе звезды Сопдет. Очень загадочная раса, способная к метаморфизму в течение первых нескольких дней жизни. Они, должно быть, вымерли раньше эойев, поскольку не могли смешиваться с жителями Терры. Они размножались, откладывая яйца, из которых вылуплялись довольно уродливые гуманоиды с телами, почти такими же студенистыми, как тела медуз, только непрозрачными и более плотными. В течение нескольких первых дней жизни они могли принять форму того существа, которое оказалось в поле их зрения. Есть мнение, что манойи — один из первых экспериментов эойев, когда те занялись созданием новых видов, причём эксперимент не самый удачный, хотя интеллект у манойев был высокий. Во всяком случае не ниже, чем у людей. Манойи всегда были помощниками своих создателей, но не слугами. Эойи предоставили им право самим выбирать образцы для потомства. Если родители-манойи хотели, чтобы их дети имели человеческий облик, то в помещение с только что вылупившимися детёнышами входили люди. Или хотя бы один человек. Тогда все новорожденные принимали облик человеческих младенцев и в дальнейшем выглядели, как люди. Внешне они лишь отдалённо напоминали свой "образец" или "образцы", так как в течение первых двух лет жизни родители силой мысли могли корректировать внешность своих чад. Я слышала, что некоторые манойи отказывались от образцов и вырастали уродливыми карликами. Их тела в течение первого года жизни затвердевали, и кожа становилась почти такой же плотной, как у ящеров. Такие манойи физически были сильней и выносливей, чем изменённые. Не говоря уже о том, что с такой кожей они чувствовали себя почти как в броне.

— А новорожденный мог принять облик любого существа? — спросила Диана. — Или только человека?

— Если честно, не знаю. Не слышала, чтобы они превращались в животных… Да и зачем это, если живёшь в мире, где господствующим видом является человек? Те, кто выбирал свой изначальный облик, считались уродцами, заплатившими этой уродливостью за ряд определённых преимуществ. Что же касается эойев, то они всегда выглядели точно так же, как коренные обитатели Терры. Несмотря на то, что эойи пришли на Терру с планеты в созвездии Сопдет, есть мнение, что у них и у людей Терры общие корни. Вроде как это подвиды одного вида, долго прожившие в разных мирах. Подвид эойи всегда считался лучшим — ведь они долгожители с небольшой способностью к метаморфизму, и так называемые сверхъестественные способности у них обычно проявлялись чаще и ярче, чем у представителей вашего вида. Хотя… Я вот полукровка, а как маг слабее вас обеих.

— Так ведь у нас в роду тоже могут быть эойи, — предположила Диана.

— Если даже так, то их кровь уже слишком разбавлена, чтобы сказываться на ваших способностях. Эта раса вымерла уже давно, примерно за три тысячи лет до Новой Эры. Кстати, эойи пришли к выводу, что ваш подвид при всех своих недостатках, включая короткую жизнь, более жизнеспособен и ещё долго может эволюционировать.

Мы немного помолчали.

— Ты так тут и живёшь… совсем одна? — полюбопытствовала Диана. — Я тоже люблю одиночество. У меня постоянно спрашивают, не страшно ли мне и не тоскливо одной в моём замке. Мне там хорошо, это моя крепость. Но… Хотя я там одна в четырёхэтажном здании, где свет работает только на двух этажах и то не во всех комнатах, а вокруг запущенный сад, я знаю, что дальше вокруг меня большой город. Там полно людей, ярких фонарей, улиц, где днём и ночью кипит жизнь… Я всегда могу покинуть мою крепость и приобщиться к этой жизни, а потом опять уйти к себе. Я не смогла бы жить без своей крепости, но хотела бы иметь возможность иногда окунаться в суету большого города. А ты…

— Я тоже могу прогуляться до соседей, — улыбнулась Анда. — Тут несколько усадеб в округе. Путь до них не близок, но я люблю долгие прогулки.

— Там живут твои друзья?

— У нас хорошие отношения.

Диане явно хотелось спросить, нет ли у Анды близкого человека, но она стеснялась. Я тоже не решалась задавать слишком личные вопросы. Хозяйка сама удовлетворила наше любопытство.

— В моей жизни было несколько мужчин, с которыми мне нравилось проводить время. Двое из них хотели создать со мной семью, но я не захотела. А ещё у меня была подруга…

Анда сделала паузу, и мы с Дианой поняли, что речь сейчас пойдёт о самом важном — не только в этом разговоре, но и в жизни этой женщины.

— Лесная нимфа. Её звали Намия. Я нашла её в лесу умирающей — её ранила одна из этих тварей. Сфинкс. Намия потом говорила, что сама виновата — не надо было его дразнить. Я выходила её. Какое-то время она жила у меня, а потом вернулась в лес, но мы часто встречались. Я предлагала ей поселиться у меня, но Намия говорила, что не может жить в доме. Особенно её угнетал потолок. Она считала, что скрывать от неё небо могут лишь кроны деревьев. Её домом всегда был лес, и её не пугала опасность, которая подстерегает там каждого, будь то зверь, человек или эльм. А я всегда боялась за неё. Иногда мне хотелось запереть её в этом доме… Я постоянно боялась, что с ней что-то случится. Я так боялась её потерять… Может, потому и потеряла. Иногда мы своим страхом навлекаем на себя беды. На себя и на своих любимых. Я даже не знаю, что с ней случилось. Она пропала. Я чуть ли не весь Маатлан обошла и объездила в поисках её, хоть и знала, что лесная нимфа может жить только в лесах Средней зоны. К тому же они обычно привязаны к своему родному лесу, лучше себя в нём чувствуют. Да у них и территории распределены между кланами… Хотя, кланами их сообщества назвать трудно. Родственные связи у них почти ничего не значат. Эльмы одиночки. К примеру, лесные эльмы собираются только в крайних случаях — например, если лесу грозит нашествие чужаков. Мне удалось поговорить с её роднёй. Они отнеслись ко мне недоверчиво и без особой симпатии, но я знала, что они ничего от меня не скрывают. Они тоже не знали, где Намия. Я сходила на север, где тогда жила Айянто, самая могущественная колдунья Маатлана. Она сожгла прядь волос Намии и так долго смотрела в огонь, что в конце концов упала без сил. Когда я привела её в чувство, Айянто сказала, что Намии больше нет в нашем мире. Во всяком случае среди живых.

Анда замолчала, глядя в окно. На фоне темнеющего сада мелькнул белый силуэт единорога. Следом за ним чёрной тенью промчался Кришна. Оранжевое солнце зависло над золотисто-рыжими вершинами деревьев, словно раздумывая, в каком направлении ему сейчас двигаться.

— А может, она в другом мире? — осторожно предположила Диана.

— Вряд ли. Открыть врата с этой стороны очень трудно, гораздо труднее, чем с вашей. Это редко получается даже у сильных магов, а Намия не владела магией.

— Но они же иногда открываются случайно — из-за близости той блуждающей звезды…

— Эльмы слишком привязаны к своим родным местам. Увидев открытые врата, они обычно стараются тут же уйти подальше.

— Но её же могли похитить.

— Сейчас могли бы. А тогда в Маатлане было спокойно.

— А когда она пропала?

— С тех пор прошло девяносто девять лет, восемь месяцев и пятнадцать дней…

Анда встала и, посмотрев на оранжевый диск, уже коснувшийся самой высокой кроны, уточнила:

— Почти шестнадцать. Кстати, насчёт врат… Открыть их, чтобы вы вернулись к себе, мы сможем, только когда я хорошенько заряжу ваши игрушки — шар с мечом. Только даркмейстеры умеют заряжать эти трансферы как положено. Я просто поместила шар и меч в световой сосуд. Он концентрирует солнечный и лунный свет. Кажется, для ваших игрушек полезней лунный, но и солнечный не повредит. Ваша магия тут не работает, но эти предметы особые. С их помощью вы сделали тоннель сюда, сделаете и обратно. Общими усилиями мы его сделаем. Бывают периоды, когда я могу открыть врата в ваш мир, правда, с большим трудом, но сейчас расположение светил таково, что без этих ваших амулетов у меня ничего не получится. Прогуляйтесь по саду, пока не стемнело.

— Я помогу тебе с посудой… — вскочила Диана.

— Сама управлюсь. Не отходите далеко от дома.

Мы решили вообще от него не отходить. Сели на ступеньки террасы и любовались постепенной сменой красок, пока солнце всё глубже и глубже зарывалось в тёмные заросли. Искусственное солнце, постепенно сливающееся с тёмной материей колдовского леса.

— Сто лет одиночества, — прошептала Диана. — Знаешь, весь этот мир… Он похож на загробное царство, где поневоле расстаёшься со всем, что дорого. Живёшь воспоминаниями, не пытаясь вернуться к настоящей жизни. Здесь всё обречено, и я чувствую себя обречённой…