Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

— Как называется эта порода? — поинтересовалась я, когда Анда, заставив меня лечь, занялась моей раной. — Кот-хамелеон?

— Мы называем таких животных изменчивыми. Древние маги много экспериментировали, в том числе культивировали способность изменять цвет у нескольких видов. У большинства это свойство не закрепилось, но в Маатлане иногда рождаются изменчивые. Особенно среди ящеров. Среди кошачьих такие редкость. Возможно, родители Мурра были обычными лесными котами. Он приблудился ко мне месяц назад. Похоже, он ещё не успел попасть ни в какие серьёзные переделки. Как правило изменчивые меняют цвет в случае опасности, желая слиться с окружающей средой, а Мурр использует эту свою способность просто ради забавы. Все дети в определённом возрасте занимаются подражательством.

— Сколько ему? Месяцев пять? А кстати, ваш месяц…

— Почти такой же, как на древней Земле — двадцать пять суток, но сутки у нас немного длиннее. А Мурру явно не больше двух месяцев.

— Значит, когда вырастет, будет примерно с мейнкуна, — прикинула Диана. — Анда, ты назвала его так в честь кота из книги Гофмана?

— Нет… У меня есть кое-какие книги из вашего мира, но немного. Такого сочинителя я не знаю. В Маатлане не должно быть предметов вашего мира. И уж тем более его обитателей, так что долго вы тут не задержитесь. Как только Терри поправится, вам лучше вернуться к себе. Защитные чары, которые я сплела вокруг этого дома, скоро ослабнут, да они и так не очень надёжны. Моя сила невелика. Хорошо, что большинство чистильщиков сейчас покинуло материк, но скоро они вернутся.

— Маатлан — это название вашего мира? — спросила я. — Или страны?

— Это осколок древней Земли, перенесённый магами прошлого в другое измерение. Это не твой мир, женщина-воин. Ты и твоя возлюбленная не можете оставаться тут слишком долго.

— Да, я чувствую это. Мне словно снится чудесная сказка, прочитанная в далёком детстве, а оставаться во сне слишком долго нельзя. Откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

— У меня хоть и редко, но бывают контакты с обитателями вашего мира, а способность быстро усваивать любой язык — часть моего дара.

— Чистильщики — это те, кто следит, чтобы в ваш мир не попадала зараза из нашего?

— Примерно так, — усмехнулась Анда. — Они созданы, чтобы охранять Маатлан от любого вторжения. И им бесполезно объяснять, что вы не представляете для нас угрозу. Надеюсь, это так?

— Конечно, — заверила хозяйку Диана. — А вообще странно… Терри, ведь твоя сила — дар существа из этого мира. Анда говорила, что здесь есть грифоны…

— Моя сила во мне с рождения. Узнала это совсем недавно. Грифон не убил меня, потому что похожей силой обладали его создатели… Значит, я всё же имею к этому миру какое-то отношение?

— Нет, — покачала головой Анда. — В вашем мире всегда были люди, обладающие такой силой. Правда, проявляется она по-разному.

— Я долгое время считала, что получила её от существа, которое явилось с тёмной стороны через врата в Сумеречной роще. Это он явился к нам. Почему он решил, что я на его территории?

— Ты оказалась на границе двух миров. Врата в этой роще… ненадёжные, и граница размыта. По-видимому, вы с ним столкнулись на границе с его территорией.

— Здесь красиво. Тёмная сторона… Такое название не подходит этому миру.

— Ещё как подходит, — усмехнулась Анда. — Разве недавно ты не убедилась в этом?

— Наш мир тоже полон опасностей, хотя и не похож на ожившие древние легенды.

— Вот именно — не похож… Я расскажу вам о Маатлане, но сперва приготовлю поесть.

— Тебе помочь? — вскочила Диана.

— Сама управлюсь. Посиди со своей подругой, девочка. Только будьте благоразумны. Не хватало ещё, чтобы у неё снова кровотечение открылось.

— Забавно, — сказала Диана, когда хозяйка вышла из комнаты. — Если этот мир осколок древней Земли, то он вроде как наш.

— Он к нам враждебен.

— Как и тот, где мы живём, — она пожала плечами и присела на краешек моей кровати, оказавшись в луче солнечного света. — Я везде чувствую себя чужой.

Светлая, золотоволосая, в белом платье, она словно светилась изнутри, постепенно сливаясь с солнечным лучом. Сейчас он исчезнет, и она вместе с ним…

— Терри, тебе хуже? Сильно болит? Я сейчас позову…

— Да нет… Уже почти прошло. Я в порядке, Дия.

— Мне кажется… и всегда казалось, что мир, в котором я живу, не мой. А мой где-то далеко, и его надо найти. А может, даже спасти… Если я это успею, я наконец-то обрету свой дом.

— Значит, ты чувствуешь себя несчастной?

— В данный момент нет. Мне нравится всё, что со мной сейчас происходит. Несмотря на всех этих гадов, которые встают у нас на пути. Мы всё равно идём. И знаем, что это наш путь. Я наконец-то живу полной жизнью. До этого я просто собиралась жить. Я всегда хотела жить и чувствовать по-настоящему… А теперь это происходит. Не знаю, что нас ждёт завтра, но я не боюсь.

— Я тоже.

— Ты самый отважный человек из всех, кого я знаю, Терри. По-моему, ты боишься только одного — быть счастливой. То есть… Ты не веришь в счастье, а если в него не верить, оно не придёт. Или придёт, а ты его упустишь.

— Постараюсь не упустить, — я взяла её за руку и закрыла глаза, чтобы из них ненароком не хлынули слёзы.

— Поспи, — сказала она, не пытаясь высвободить свою руку из моей. — Не открывай глаза и представь себе, будто лежишь на надувном матрасе, а он тихо покачивается на волнах. Бабушка уверяла, что это помогает даже при старческой бессоннице.

Она ещё что-то говорила, понизив голос почти до шёпота, а я была так слаба, что действительно уснула.

Проснулась я от чувства тревоги. По стенному ковру метались диковинные звери. Вернее их тени… Нет, не их. Где-то поблизости был настоящий зверь — грозный и могучий. Я всем своим существом ощутила его силу. Его близость. Ужас, который внушали его когти и огромный клюв… Услышав испуганный возглас Дианы, я стряхнула остатки сна. Сама не помню, как очутилась во дворе. И тут же зажмурилась от разноцветного сияния.

До чего же он был красив в своём грозном великолепии. Его крылья переливались в лучах предвечернего солнца всеми цветами радуги. У основания они были чешуйчатые, а дальше чешуя постепенно переходила в перья. Мощное львиное тело сверкало, как бронзовая скульптура. Когти, такие же чёрные, как и клюв, звонко стучали по каменным плитам двора, а глаза горели, словно два ярких янтаря. Анда и Диана стояли, прижавшись спиной к высокой, оплетённой вьюнком ограде — зверь загнал их в угол. Анда что-то выкрикивала срывающимся от волнения голосом — явно какие-то заклинания, а оцепеневшая Диана была так бледна, что напоминала мраморную статую нимфы, которой зачем-то украсили этот совершенно неантичный дворик.

Их обеих спас Мурр. Когда я выбежала из дома, радужный котёнок, громко шипя, прыгал перед грифоном. Он отвлёк внимание зверя от Анды и Дианы. Я вмешалась в происходящее, схватив котёнка в тот момент, когда огромный чёрный клюв уже готов был перекусить пушистое тельце пополам. Грифон замер, уставившись на меня своими янтарными глазами. Потом опустил морду — так, что она оказалась на уровне моего лица, и сел на задние лапы. Я знала, что, если я не выдам своего страха, он меня не тронет. Понятия не имею, откуда я это знала. Ужас и боль, много лет назад пережитые мною в Сумеречной роще, изменили меня, пробудив во мне неизвестную мне самой силу. Да, то, что нас не убивает, делает нас сильней. Я много лет считала, что именно грифон наделил меня этой силой, и по сути мой дар проснулся благодаря ему. Возможно, считая себя связанной с этим дивным зверем, я действительно установила эту связь. Я слишком привыкла считать себя адептом Великого Грифона, чтобы пасовать перед ним. На мне его метка — след когтя, и я имею право с ним говорить.