Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.

Кроме военного агента в Японии и его агентурной сети, Генштаб получал сведения по военным вопросам от своего агента № 1, но, начиная со второй половины 1909 года, приток сведений из этого источника прекратился. Кроме того, этот агент (№ 1) доставлял Ген. штабу не те сведения, в которых последний нуждался, а те, которые ему "угодно было доставлять", т. е. не Ген. штаб руководил агентом, а агент — Ген. штабом. Ценность этих сведений, понятно, была не велика. Это были преимущественно переводы из газет, снабженные многословными рассуждениями и замечаниями от себя.

По словам авторов доклада, — "этот источник не мог давать что-либо существенное уже по одному тому, что был хорошо известен японцам, равно как и псевдоним "japonicus", под которым это лицо помещало свои корреспонденции в "Новом Времени".

Относительно военной деятельности японцев на материке военная агентура давала очень мало сведений. По отдельным вопросам были даны "очень хорошие сведения командированным в Японию поручиком Панчулидзевым", из чего авторы доклада делают вывод, что "этот принцип наглядно показывает, что если бы мы имели более деятельную и энергичную военную агентуру, более подвижную, то, несомненно, наши сведения о японской армии вскоре пополнились бы весьма ценными данными".

Русское посольство в Токио и подчиненные ему лица министерства иностранных дел не дали по военным вопросам никаких сведений, заслуживавших внимания.

Военный агент в Китае полк. Корнилов имел двух помощников, — одного в Мукдене, другого в Шанхае.

По словам 5-го делопроизводства Ген. штаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента. Он давал сведения преимущественно об общих руководящих указаниях, дававшихся на места центральным правительством в Пекине. В огромном большинстве случаев эти общие сведения сопровождались переводами указов, приказов, повелений и пр.

Мукденский помощник военного агента подполковник Афанасьев вел разведку в пределах мукденской провинции на средства, уделявшиеся ему военным агентом. На 1910 год последние были ограничены ничтожной суммой в 1.300 рублей.

На эти средства он содержал:

— Служившего русским еще во время русско-японской войны, якобы, весьма способного и испытанного агента-китайца в Андуньсяне, получавшего по 40 кит. дол. в месяц.

— Агента в Дальнем, который помимо разведки в войсках занимался также сбором сведений военно-стратегического характера, получая за это по 40 кит. дол. в месяц.

— Агента-чиновника в штабе войск Маньчжурии, еще во время русско-японской войны работавшего с подполковником Афанасьевым и доставлявшим, кроме военных сведений, также сведения о путешествовавших по Маньчжурии и Монголии японцах. Оплачивался этот агент сдельно, но не выше 10 кит. дол. за каждое сведение или документ.

Кроме этих агентов, подполк. Афанасьев в экстренных случаях усиливал разведку путем посылки на места двух бывших русских агентов, которые вследствие недостаточного развития не могли быть использованы ни как агенты-резиденты, ни как постоянные агенты для поручений.

В целях разведки подполковник Афанасьев использовал также французского консула в Мукдене.

Афанасьев, как и все остальные разведывательные органы на местах, занимался изучением китайской и японской печати. Хотя в этом отношении ему не везло, ибо военный агент полковник Корнилов не отпускал ему средств на наем переводчиков.

Кроме того, Корнилов запретил Афанасьеву сообщать добытые сведения кому бы то ни было помимо него. Вообще Корнилов, по словам Энкеля, сильно мешал разведывательной работе Афанасьева. Так например, бывали случаи, что полк. Корнилов внезапно предъявлял Афанасьеву требование немедленно уволить агента за его, якобы, непригодностью, тогда как в действительности работа того же агента, более видная подполк. Афанасьеву, представлялась, по его мнению, и продуктивной и ценной.

Весьма слабо освещался средний Китай, порученный наблюдению помощника военного агента в Шанхае. Те сведения,

которые от него получались, были недостаточно систематизированы, нерегулярны, случайны, получены преимущественно из газет. Еще менее удовлетворительными были сведения о войсках Южного Китая.

Военный агент в Америке ничего существенного по агентурной разведке не давал. Главным источником его сведений была официальная пресса. Иногда он пользовался "любезностью" американского военного министерства и получал оттуда кое-какие сведения о других армиях. Так, например, во время русско-японской войны в этом министерстве ему показали план Владивостокской крепости, якобы составленный английским капитаном Эрсом, который попал в плен к японцам и отдал им копию этого плана. По другой версии, английский коммерческий атташе Швабе купил этот план за 1.200 руб. и перепродал японцам за 15.000 иен. Штаб же войск Дальнего Востока сообщил, что "все планы Владивостокской крепости на месте и ни один из них не пропал". Ген. — квартирмейстер Ген. штаба на это резонно ответил, что "в настоящее время достаточно взять документ на 15 минут для снятия точной фотографической копии".

По сравнению с остальными довольно хорошо работал военный агент в Лондоне ген. Вогак. Сеть его состояла из следующих агентов:

1. Главный агент, по кличке "Долговязый", получавший месячное жалованье в размере 15 англ. фунтов стерлингов.

2. Второстепенные агенты в министерствах иностранных дел, индийском и военном. Эти агенты оплачивались сдельно. Военный агент несколько раз возбуждал вопрос перед Ген. штабом об установлении им месячного жалованья, "за уведомления о текущих делах", но Ген. штаб на это не соглашался.

Во время русско-японской войны этот военный агент "установил возможность получить копии протоколов совещаний между Главными штабами Лондона и Токио по разработке общих военно-морских планов Англии и Японии в развитие пункта IV англо-японского договора, а также сущность соглашений между Англией и Японией по делам Афганистана, Китая, Персии и Турции". Все эти документы осведомитель предлагал за 35.000 франков. В отпуске этой суммы Ген. штабом было отказано, с указанием, что "связь терять не следует, а предложить осведомителю обождать".

Это показывает, что военный агент в Лондоне имел довольно хорошие связи, но благодаря странной системе отпуска средств, существовавшей в Ген. штабе, он этих связей эксплоатировать как следует не мог. Ген. Вогака в начале 1907 г. сменил ген. Ермолов, характеристику которого мы приводили выше, и все агентурные возможности "исчезли".

Военный агент в Париже фактически никакой систематической агентурной разведки не вел. По всей вероятности, русский Ген. штаб на этом и не настаивал, так как считал Францию союзницей России. Однако, если кто либо предлагал какие-нибудь случайные сведения о Франции — Ген. штаб от них не отказывался. Так, например, в конце 1906 года военный агент сообщил, что на французских курсах генерального штаба обучается несколько офицеров болгарской армии и что болгарский военный агент в Париже предложил ему частным образом ознакомиться со всеми академическими курсами, которые он легко может достать через указанных офицеров.

Генеральный штаб дал задание достать курсы "по тактике полевой деятельности войск, отдела сообщений, устройству тыла, статистике и военной географии".

Но таких случайных предложений документов было крайне мало. Сам же военный агент инициативы, в смысле углубления разведки, не проявлял. Как он смотрел на свое назначение, показывает следующая выдержка из его письма от 19-го апреля 1913 года на имя генерал-квартирмейстера Ген. штаба:

"Моя "консульская" деятельность снова началась, так как вместе с листьями на деревьях прилетели летние ласточки — бесчисленные наши генералы и офицеры, и отнимают массу времени".