Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.

Еще задолго до войны германская разведывательная служба учла, что в случае войны с тем или иным государством, агенты германские подданные, как бы хорошо они замаскированы ни были, подвергнутся преследованиям — именно благодаря этому подданству. Была надежда, что все же можно будет работать при помощи так называемых "двойных подданных", что таковые хотя и будут взяты под подозрение, но притеснениям не подвергнутся.

Однако, несмотря на все предупредительные мероприятия, германская агентурная служба все же получила в начале войны целый ряд весьма чувствительных ударов именно по этой линии.

Во-первых, в России с самого начала войны последовали массовые аресты и высылки германских подданных и даже лиц с немецкими фамилиями, а также ликвидация, правда только частичная, германских торговых и промышленных предприятий.

Так, например, по словам М. Лемке [24] , с 9/22 XI 1915. г. по 8/21 1916 года с одного Юго-Западного фронта было выслано в восточные губернии 40.833 немца-колониста и еще подлежало высылке 1.300 чел.; галичан было выслано в Астраханскую губернию — 1.903 чел. и подлежало еще высылке — 2.200 человек. Мы, конечно, далеки от мысли утверждать, что все эти десятки и тысячи людей были связаны с германской разведкой. Можно только удивляться, с какой легкостью русская контрразведка производила поголовное выселение немецких колонистов, не разбираясь, кто из них прав, кто виноват. Но не подлежит никакому сомнению, что некоторая их часть состояла на службе германской агентурной разведки.

24

См. Мих. Лемке. — "250 дней в царской ставке".

От этих мероприятий низовой чернорабочий аппарат агентуры безусловно подвергся чувствительному удару.

В России немцы, занимавшие высокое общественное положение в верхах русского общества, в первое время уцелели от преследований русской контрразведки и продолжали свою работу, отчасти даже под высоким покровительством русского двора и некоторых членов правительства [25] .

В Англии в первые недели войны было арестовано и заключено в концентрационные лагеря до 14.000 германских и австрийских подданных, в том числе около 10.000 матросов, механиков, конторщиков и прочих служащих в английских торговых пароходствах [26] .

25

А. Брусилов (Мои воспоминания. Изд. ГИЗ. 1929 г.) рассказывает о весьма интересном букете немцев, случайно или неслучайно существовавшем в Варшаве на высших военных и гражданских должностях. Он пишет: "Мой ближайший начальник, командующий войсками Варшавского военного округа, генерал-адъютант Скалой был и генералом-губернатором Привисленского края. Он был добрый и относительно честный человек, скорее царедворец, чем военный, немец до мозга костей. Соответственными были и все его симпатии. Он считал, что Россия должна быть в неразрывной дружбе с Германией, при чем был убежден, что она должна командовать Россией. Сообразно с этим он был в большой дружбе с немцами и в особенности с генеральным консулом в Варшаве бароном Брюком, от которого, как я слышал от многих, никаких секретов у него не было. Барон Брюк был большой патриот своего отечества и очень тонкий и умный дипломат.

Я считал эту дружбу неудобной в отношении России, тем более что Скалон, не скрывая говорил, что Германия должна повелевать Россией, мы же должны ее слушаться… Я знал, что война наша с Германией — не за горами и находил создавшуюся в Варшаве обстановку угрожающей, о чем и счел необходимым частным письмом сообщить военному министру Сухомлинову. Мое письмо, посланное по почте, попало в руки генерала Утгофа (начальника Варшавского жандармского управления)… Утгоф, тоже немец, прочтя мое письмо, сообщил его для сведения Скалону.

Сухомлинов мне ответил, что он совершенно разделяет моё мнение относительно Скалона и будет просить о моём назначении командиром XII корпуса.

Не могу не отметить странного впечатления, которое производила на меня тогда варшавская высшая администрация. Везде стояли во главе немцы: генерал-губернатор Скалон, женатый на баронессе Корф, губернатор — её родственник, барон Корф, помощник генерал-губернатора Эссен, начальник жандармского управления Утгоф, управляющий конторой государственного банка Тиздель, оберполицмейстер Мейер, президент города Миллер, прокурор палаты Гессе, управляющий контрольной палатой фон-Минцлов, вице-губернатор Грессер, прокурор суда Лейвин, штаб-офицеры при губернаторе Эгельстром и Фехтнер, начальник Привисленской ж. дороги Гескет и т. д. Букет на подбор…»

Характерно, что Брусилова на посту помощника командующего войсками Варшавского военного округа заменил опять-таки немец барон фон-Траубенберг.

26

См. А.С. Резанов. — «Немецкое шпионство». 3-е изд. Петроград, 1915 г.

Во Франции дело состояло еще хуже. Французская контрразведка еще в мирное время нащупала некоторые звенья сети германской агентуры, но притворилась ничего не знающей. Она внимательно следила за работой германских агентов, но не трогала их. Как только наступил момент мобилизации, и германская агентурная сеть должна была стать на военную ногу и начать исполнение заданий ударного характера, французская контрразведка взялась за ее ликвидацию. По имеющимся сведениям, в первые месяцы войны французами было арестовано до 15.000 человек, заподозренных в шпионаже в пользу Германии [27] .

27

См. "Паутина". "Система германского шпионажа". Перев. М. Кугульского и Б. Лейковского. Изд. В. Порпугалова, Москва, 1915 г.

Германская агентура от этих массовых арестов пострадала весьма чувствительно, особенно в первое время войны. Лишь гибкость, жизненность и массовый характер организации германской агентуры дали ей возможность быстро оправиться от нанесенных ударов и выполнить возложенную на нее задачу.

Николаи , бывший во время войны 1914-18 гг. начальником отдела III-Б штаба германского верховного командования, пишет [28] :

"…Эпоха нарастающих кризисов была хорошей школой для молодой германской разведки. Австро-сербский кризис 1914 г. нашел в ней небольшую, но спаянную организацию, работавшую быстро и надежно. События, втайне совершавшиеся в России, были своевременно сообщены и подтверждены последующими событиями. Начальник Генерального штаба действующей армии выразил разведывательным офицерам в первом обращении к ним после начала войны — благодарность за успехи, достигнутые в период кризиса и мобилизации, тем более, что война вспыхнула внезапно"…

28

См. В. Николаи. — "Германская разведка и контрразведка в мировой войне". Перев. и предисл. В. Ромма Изд. Разведупр. Штаба Командующего всеми вооруженными силами Украины и Крыма, 1921 г.

"…Ближайшей задачей было установление и выяснение неприятельского развертывания. И она также была выполнена. Перед началом операций было правильно определено как русское, так и французское развертывание. Этим, однако, были почти исчерпаны малые средства германской разведки. О событиях на левом фланге французской армии, повлиявших на исход Марнского сражения, она ничего не могла сообщить, ввиду их быстрого течения и дальности расстояния…"

Ген . Гофман говорит об этом более конкретно [29] :

29

См. Ген. Гофман. — "Война упущенных возможностей". Госиздат; 1925 г.

"…Насколько я теперь помню, только один раз, в 1902 г. удалось нам купить весь план русского развертывания сил у одного полковника русского Ген. штаба. С этого времени — мы знали, — русский мобилизационный план был изменен, но как, — это долго было для нас неясным. В 1910 году, если не ошибаюсь, начальнику разведки штаба 1 — го армейского корпуса в Кенигсберге, капитану Николаи, удалось добыть приказ о пограничном охранении, полученный одной из частей русской 26 дивизии в Ковно. Из приказа видно было, что русские из находящихся в их распоряжении войск в первую очередь развертывали против нас две армии: так называемую виленскую армию и варшавскую…"

По словам же Ганса Куль [30] вооруженные силы Франции, "на основании собранных сведений, могли быть рассчитаны довольно точно".

Больше того, Гофман рассказывает [31] , что занятие Льежа было заранее подготовлено и изучено.

Останавливаясь на битве у Танненберга, Гофман мимоходом отмечает, что победа была достигнута с небольшими силами, что у немцев был союзник, о котором Гофман в своем "Дневнике" обещает рассказать только после кампании и что немцы были прекрасно осведомлены обо всех намерениях противника.

30

См. Ганс Куль. — "Германский Генеральный штаб. Его роль в подготовке и ведении мировой войны". Изд. ВВРС, 1922 г.

31

См. Ген. М. Гофман. — "Записки и дневники 1914–1918 гг.". Изд. "Красная Газета". 1920 г.

Возможно, что Гофман имеет здесь в виду подслушивание русских радиопереговоров, а возможно и что-либо другое.

Как видим из приведенных данных, осведомленность немцев в начале войны о намерениях русских и их союзников не оставляла желать ничего лучшего.

Бывали, конечно, у германской агентурной службы и кое-какие разочарования, когда планы не сходились с действительностью или в них не была достаточно учтена воля противника.

Так, начальник германского Генерального штаба Мольтке препроводил 5/VIII 1914 г. канцлеру меморандум, в котором, между прочим, писал [32] , что "восстание в Польше подготовлено; оно падает на уготованную почву, так как уже сейчас наши войска встречаются в Польше почти как друзья. Так, например, в Влоцлавске они были встречены хлебом и солью". И дальше:

32

См. Б. Шапошников. — "Мозг армии". Кн. 3. ГИЗ, 1929 г.

"…Восстание в Индии и Египте, а также на Кавказе, имеет, как я уже указал на это в своем письме от 2-го с. м. за № 1. Р, величайшую важность. Путем договора с Турцией министерство иностранных дел в состоянии будет осуществить эту идею и возбудить фанатизм ислама".

Однако, мы знаем, что дело шло не совсем так гладко: в Польше намеченного Мольтке восстания не было и "фанатизм ислама" возбудить также не удалось…

Как только сформировалась Ставка верховного главнокомандующего, в состав ее влился почти весь Генеральный штаб мирного времени, в том числе и III-Б отдел Генерального штаба. В Берлине же остался заместитель начальника III-Б отдела с небольшим штатом сотрудников. Штат этот должен был поддерживать связь с другими ведомствами, получать от них сведения, добытые их агентурой за рубежом, передавать их в III-Б отдел Ставки главковерха, оказывать последнему всякого рода поддержку и помощь в ведении агентурной разведки, руководить контрразведкой в самой Германии, а также отчасти военным бюро прессы и военной цензурой, обрабатывать агентурными способами тыловые лагеря военнопленных и т. д., и т. д. Вся же агентурная сеть, созданная еще в мирное время, перешла под непосредственное руководство III-Б отдела Ставки главковерха. В процессе хода событий появились новые вспомогательные органы разведки местного значения. К штабам групп, фронтов, армий и штабам союзных армий были прикомандированы специальные офицеры от III-Б отдела штаба главковерха. Их задачей было вести агентурную разведку через линию фронта в масштабе соответствующего войскового соединения. В большинстве случаев эти офицеры-разведчики руководили работой всех видов разведывательной службы каждого данного штаба. Все добытые данные о противнике они докладывали по принадлежности начальнику штаба фронта, армии и т. д. и доносили непосредственно начальнику III-Б отдела штаба главковерха. Изучением и обработкой сведений о противнике, добытых разведкой всех видов, занимался отдел иностранных неприятельских армий. По рассортировке и предварительном рассмотрении поступивших сведений этот отдел распределял их по следующим учреждениям:

— сведения; относившиеся к флоту — в разведывательный отдел морского штаба;

— сведения технического характера — в соответствующие учреждения;

— сведения политического характера — политическому отделу штаба главковерха для отзыва и передачи в министерство иностранных дел;

— сведения экономического характера — учрежденному в Берлине при тыловом Генеральном штабе обрабатывающему органу, связанному с заинтересованными экономическими учреждениями и обменивавшемуся с ними сведениями.