Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.

Германское офицерство и вообще военнослужащие приучались к сохранению в секрете служебных тайн еще в мирное время; поэтому во время войны, при некотором нажиме и напоминании о необходимости крайней осторожности, этого было не трудно добиться.

В мирное время для более надежного обеспечения сохранности военных тайн и в целях устранения возможности измены, в Большом Генеральном штабе был заведен следующий порядок. Все секретные документы хранились в несгораемых шкафах. Шкаф иначе не отворялся, как в присутствии трех офицеров. Это делалось для того, чтобы, в случае, если один из офицеров задумал бы совершить измену, он не мог бы сделать этого без согласия остальных двух офицеров. Мобилизационные планы были запечатаны в конвертах, специально изготовленных для этой цели в экспедиции заготовления ценных бумаг. Эти конверты запечатывались специальными печатями и покрывались (секретно) так называемым "шелковым порошком", дающим при прикосновении оттиски пальцев. Мобилизационный план в целом был известен только начальнику Генерального штаба и императору.

Задачи для всех корпусов, запакованные так же тщательно, как и мобилизационный план, лежали готовыми в несгораемых шкафах. При объявлении мобилизации надежные офицеры, специально назначенные для этой цели, развозили пакеты по назначению.

Одно время Вильгельм II запретил офицерам ходить по улице с портфелями, считая, что это не соответствует достоинству офицера. После этого офицерские портфели, нередко набитые секретными документами, стали носить денщики этих офицеров. Французская разведка, узнав об этом, намеревалась подкупить одного из денщиков, с целью ознакомления с содержимым портфеля. Как только германская контрразведка разнюхала об этом намерении французов, немедленно же Вильгельмом было отдано распоряжение, категорически запрещавшее носить документы домой и пользоваться ими вне служебных помещений.

За разговоры с посторонними о служебных делах военнослужащие беспощадно преследовались. Так, например, из донесений бывш. русского военного атташе в Германии — Базарова известен следующий факт.

Когда Вильгельм вступил на престол, он назначил ген. — от-кав. барона Биссинга командиром полка конной гвардии для того, чтобы подтянуть этот, сильно распущенный, полк. В этом полку служило много князей "императорской крови", между ними и брат императрицы. Бисинг , между прочим, запретил офицерам ездить в Берлин без его разрешения (полк стоял в Потсдаме).

Брат императрицы, получив однажды приглашение на высочайшую пирушку, отправился в Берлин без разрешения Биссинга, который тоже был на этой пирушке. Он сделал вид, что ничего не замечает, но, вернувшись в полк, посадил принца на двое суток под домашним арестом. Некоторое время спустя, при встрече с императрицей, последняя упрекнула Биссинга за слишком строгое отношение к ее брату. Биссниг ответил, что так полагается по воинскому уставу, вернувшись же в полк, опять посадил принца под домашний арест, на этот раз за то, что тот "говорил о делах службы с посторонними лицами". Этот факт весьма показателен для германской военщины и существовавшего в ней отношения к сохранению в секрете служебных дел, даже не представлявших по существу секрета.

Эти же традиции поддерживались и во время войны, притом в еще более строгой форме и широких размерах. Агентурные отделения некоторых германских армий во время войны выпускали специальные листовки, в которых знакомили войска с приемами работы неприятельской разведки. Эта система, безусловно, давала хорошие результаты.

Время от времени германские военноначальники всех степеней издавали специальные приказы о сохранении военной тайны. Вот образец такого приказа, изданного по XVIII германской армии в 1917 г.

"Строгие инструкции, касающиеся сохранения в тайне важных военных диспозиций, за последнее время неоднократно нарушались. Успех всех больших военных операций зависит от сохранения в тайне от неприятеля подготовки их. Неприятель должен быть в полном неведении относительно как места, так и цели операции. Поэтому сохранение тайны — есть долг каждого солдата и офицера, а также и всех других лиц, входящих в состав войсковых частей, независимо от того, находятся ли они в первой линии, в ближайшем тылу или в отпуску. Всякий, в письме или разговоре сообщающий о военных приготовлениях и раскрывающий их неосторожными действиями, преступен перед товарищами и отечеством".

Другую, такого же характера, германскую инструкцию от 1918 г., предназначенную для более широких масс военнослужащих, приводит майор Мабиль в статье: Ьа 1ийе соп1ге 1ез зетсез с1ез геп5е1§петеп1.5 сипегтз. (Борьба с разведкой противника) [46] .

В ней говорится:

"Молчание сокращает войну, безрассудная болтовня ее продолжает. Наша победа, жизнь, благополучие и свобода бесчисленных тысяч товарищей, будущее нашего народа зависит от самого строгого сохранения секрета относительно наших боевых приготовлений. Врагу, хорошо осведомленному о нашем расположении и намерениях нашего командования будет не трудно помешать нашим успехам".

46

См. "Revue Militere France", № 28, 1923 г.

"Источники, из которых служба разведки получает данные, следующие:

а) показания пленных,

б) захваченные документы,

в) неприятельские шпионы.

Необходимо, чтобы эти источники для врага иссякли.

1. Если ты имел несчастье попасть в плен, неужели ты захочешь стать отъявленным негодяем и дашь врагу сведения о расположении твоей части? Ведь это все равно, если б ты сказал убийце: "вот мой отец, стреляй в него".

Если ты хочешь быть солдатом в лучшем смысле этого слова, то совершенно отказывайся отвечать врагу на его вопросы.

Если у тебя недостает мужества и выдержки, тогда прикидывайся простаком, непонимающим, что от него хотят, или, еще лучше, говори, что ты только что выписался из госпиталя или возвратился из отпуска перед самым твоим пленением, и что, следовательно, ты ничего не знаешь. Не пытайся идти на хитрость с целью ввести противника в заблуждение ложными показаниями. Эта игра почти никогда не удается; при перекрестном допросе твоя болтовня тебя быстро разоблачит.

Избегай также говорить о положении на фронте с товарищами по несчастью — пленными: будьте уверены, что вас подслушивают и вообще за вами следят. Если товарищи начинают болтать, скажи им, чтобы держали язык за зубами.

Если враг спросит тебя о положении внутри страны, скажи ему просто "ничего, там нам всего хватает" и ни слова больше.

2. Делай так, чтобы противник не мог захватить вместе с тобой документов, для чего не бери с собой в первую линию никаких записей, никаких журналов военных действий, дневников, приказов и т. д.

3. Прежде, чем произнести какое-либо слово или написать что-либо, — помни о неприятельских шпионах. Можешь ли ты быть уверенным, в том, что около твоих друзей в Германии не вертятся шпионы, и что они не смогут выманить секретов, высказанных тобой в разговорах или письмах. Будь же осторожнее с твоими друзьями и родными в твоих разговорах, так же, как и в письмах. Молчание наиболее уместно во всех вещах, имеющих отношение к армии.

Один болтун иногда может причинить столько вреда, что целая армия потом не сможет исправить этого".

В начале 1916 г. в занятой немцами Либаве было развешено объявление коменданта города, запрещавшее под страхом смертной казни расспрашивать солдат о военных передвижениях и действиях.

Приказ по 115 пех. германской дивизии от 10 июня 1918 г. также грозит жестокими карами тем, кто передает по телефону лишнее.

Весьма важным источником информации о противнике являлись шифрованные и нешифрованные радиограммы. Перехватыванием этих радиограмм занимались радиостанции штабов армий и фронтов; дешифровкой их — агентурные отделения, которые имели в своем составе соответствующих специалистов. Перехват неприятельских радиограмм никаких особых трудностей не представлял. Трудность заключалась лишь в дешифровке радиограмм, составленных шифром. Однако, и это дело в немецкой разведке было поставлено образцово и велось довольно успешно.