Агидель стремится к Волге
Шрифт:
Однако его предложение пришлось Софье не по нраву.
— Вождь башкирских бунтовщиков покамест живым нам нужен! А как усмирим оных, там и поглядим. По мне, я бы такого живьем сожгла, как казним мы всяких вероотступников.
Едва дьяк удалился, царевне доставили письмо из Казани:
«Воры башкирские вконец обнаглели. Татары Казанского уезду да прочие инородцы, обитающие окрест городков на берегах камских, примкнули к бунтовщикам. Елабуга да Заинек в осаде. Деревни, что в 200 верстах от Казани, разорены. Много наших людей полегло. Башкирцы подговаривают
Перечитав несколько раз кряду послание, Софья задумалась. Как же покончить со злоумышленниками? Ежели не остановить их, бед не оберешься. Надо бы использовать этого упрямца. А не захочет помочь, казнить лютою казнью…
Не в силах отделаться от навязчивых мыслей, царевна вызвала главу Земского приказа.
— Как думаешь, ежели мы казним узника Садирова, башкирцы угомонятся? — спросила она.
— Напротив, это явится лишь поводом для усиления бунта, Ваше высочество, — ответил тот.
Софья пронзила его колючим взглядом.
— Поясни!
— Этого святого почитают как великого хана не только башкирцы. Его знают во многих странах басурманских, Ваше высочество. Нельзя нам его покамест казнить…
— Уж не выпустить ли главного бунтовщика вовсе на волю? — презрительно усмехнулась царевна.
— Что вы, что вы, Ваше высочество! — замахал руками начальник приказа и поторопился изложить свое мнение. — Нам следует усилить охрану и подумать, как принизить его в глазах соплеменников.
— Ну-ка, выкладывай, что там у тебя на уме! — заинтересовалась она.
— Надобно пустить слух, будто мулла Сайт наш пособник и изменил башкирцам. Токмо и всего, Ваше высочество!
Та заметно оживилась, но, тут же усомнившись, спросила:
— Ты думаешь, башкирцы на это клюнут?
— Еще как. Убедить в этом наивный народец ничего не стоит!
— Пожалуй, ты прав! — не скрывала своего удовлетворения царевна. — Ежели замысел сей удастся, башкирцы утратят веру в своего хана, а вместе с тем и единство.
Похвалив собеседника за добрый совет, она возложила на него осуществление плана.
Нехитрая затея удалась. Ценою обмана и силой власти своего добились. Весной 1684 года возобновившееся было восстание снова сошло на нет. А разрозненные отряды уже не могли противостоять царским полкам.
XIX
Саит-мулла, заточенный после встречи с дьяком в подземелье, томился там в полном одиночестве, пребывая в неведении о судьбе родины и своего народа.
Допросы прекратились и поскольку уже больше не возобновлялись, он решил, что о нем забыли. В этой темной, холодной норе Сайт чувствовал себя как в могиле. Временами ему даже казалось, что выносить жестокие пытки было даже легче.
Он все время размышлял о судьбе своего народа. Башкирам родная земля и воля так же дороги, как русским — их Россия. Отчего же этого не хотят понять правители?
«Башкортостан — наша родина, и кто же должен защищать его, как не мы? Ни мы, ни наши отцы никогда не нарушали слова, данного Ивану Грозному, платили положенный ясак, боролись храбро и с честью за интересы государства
Российского. И впредь башкирский народ будет помнить о своем долге. Только пусть считаются и с его интересами, пусть власти не игнорируют Жалованную грамоту с прописанными в ней правами, не грабят и не мучают людей…Чжурчжэни, тангуты и булгары, покоренные Чингисханом и его наследниками… Где вы теперь? Неужто и башкортам суждено безвозвратно и бесследно исчезнуть с лица земли?..»
Уповая на милосердие великого и всемогущего Аллаха, Саит-мулла неустанно молился.
— О Тэнгрем! Избавь мой народ от бед и лишений! Мы веруем в твою милость и на тебя единственного возлагаем последнюю надежду…
В мрачном и сыром подземелье мулла Сайт провел безвыходно около года. И когда его однажды вывели наружу, он до головокружения захмелел от чистого воздуха и едва не ослеп от яркого дневного света.
Саит давно уже лишился чувства времени и даже не подозревал о наступлении весны. Мокрый снег чавкал под ногами. Оглушал птичий гомон…
Он вздрогнул, подумав о далекой родине — природа Урала сейчас тоже оживает…
«Видеть солнце и упиваться чистым воздухом — это уже само по себе счастье! А жить на родной земле вольным человеком — наивысшее наслаждение. Нет и не может быть ничего лучше на свете!» — думал Сайт. И когда его вновь заточили в темницу, он стал задыхаться от смрадного духа сырости. Холодные каменные стены и низкий потолок давили на него со всех сторон, как никогда. Он чувствовал себя так, как будто его замуровали в склепе.
Сайт изнывал от тоски и неведения, не зная, чем себя занять. Он то садился, то ложился на жесткий лежак, то внезапно вскакивал и начинал кружить по камере, биться, как птица в клетке.
Прогулки стали с тех самых пор ежедневными, и даже кормить стали как будто лучше. Узник терялся в догадках, пока однажды к нему не заявился уже знакомый дьяк.
Сообщив о подавлении восстания в Башкортостане, он предложил Сайту перейти в христианскую веру, добавив:
— Только так ты сможешь избежать казни.
Башкирский вождь хорошо знал, что таким образом спасали себе жизни очень многие непримиримые противники России, в том числе и потомки татарских ханов. Он не мог не понимать, что каждая такая уступка знаменовала новую победу православия. И предпочел смерть.
— Умру, но не изменю своей вере и своему народу! — гордо заявил Саит-мулла.
В середине следующей недели приговор был вынесен.
Ночь перед казнью Сайт провел без сна. Встав спозаранку, он совершил с разрешения охранников омовение, сменил одежду и прочел намаз.
Оставшееся до казни время тянулось мучительно медленно. До последней минуты Саит-мулла продолжал еще на что-то надеяться. Так и казалось, что вот-вот войдет в камеру некто и объявит ему о помиловании без каких-либо условий.
Тут он услышал, как за дверью топчется надзиратель, как кто-то кого-то громко зовет. До ушей его донеслась барабанная дробь. А вскоре задвигались засовы, и вслед за этим растворилась со скрипом тяжелая дверь.
Со скованными руками и ногами Сайта вывели наружу, а потом доставили на Красную площадь.