Агитбригада 3
Шрифт:
— А рыбой? — ехидно хихикнул Моня.
— Ну знаешь… — вскинулся Енох, но что там они обсуждали дальше я уже не слышал — провалился в сон.
Утром, точнее уже ближе к обеду, агитбригадовцы опять собрались. И опять всем гудков устроил головомойку. Мне повезло (или не повезло) — нужно было идти к дознавателю, давать показания, как я обнаружил трупы в Хохотуе.
Не знаю, что «лучше» — слушать гневные истерики Гудкова или давать показания дознавателю.
К мой радости, дознаватель сегодня меня долго не мучил — насколько я понял, в городе ночью случилась пьяная
Мне задали несколько типичных вопросов и заставили расписаться.
Ответил. Расписался.
Из-за всех этих событий наш агитбригадовский график совсем сбился и сейчас у меня образовалось свободное время. Которое я и решил потратить на выполнение просьбы Ирины.
— Нет! Сделаем, как говорю я! — я чуть повысил голос, — Моня идёт к агитбригадовцам и слушает, что они там порешают. Моня, это важно. Врагов у меня хватает, и тот же Зубатов или Клара могут сделать крайним меня. Так что внимательно случай и потом мне расскажешь. Тебе ясно?
— Ясно, — буркнул Моня. Он был недоволен моим решением.
— Дальше, — сказал я и перевёл взгляд на Марусю. — Мими. Ты возвращаешься на мою квартиру. Охраняешь её. Никого не калечить, не убивать. Никаких дохлых кошек, рыб и прочей живности. Тебе всё ясно?
Мими кивнула и, схватив куклу за ногу, поволокла её за собой.
— Теперь Енох.
— Слушаю! — скелетон был сама любезность.
— Тебе отдельное задание, — вздохнул я, — найди того дедка и попытайся у него выяснить всё об этом мужике. Ну, который повесился и у него рисунок на лбу был.
— А ты? — тут же влез Моня.
— А я пойду выполню просьбу Ирины этой. Иначе не отцепится. Да и награду она обещала интересную.
— Как?! — взвился Енох, — ты что, сам идти туда собираешься?! Ты с ума сошел!
— Успокойся, Енох, — отмахнулся я, — ну что ты опять начинаешь. Там делов-то на пять минут.
— Но это опасно! — не согласился Енох.
— Да какое там опасно?! — возмутился я, — ты как наседка уже стал! Там работа такая, что даже ребёнок справится! Пойти, найти этого призрака и упокоить. Всё!
— Ты не знаешь, что это за призрак! — не сдавался Енох.
— Енох, Ирина описала его. Там самый начальный уровень. Даже не первый, скорее нулевой.
— А ты не думал, почему она сама не сделает это?!
— Она не может. И ты пойми, не все владеют такими способностями. Зато она другое может.
— Не доверял бы я ей.
— Это потому, что ты ей не понравился и она на тебе отрывалась, — поддел я его.
— Почему это я ей не понравился?! — возмутился Енох.
— Она тебе угрожала, что выгонит из Хлябова, — влез Моня и тут же продажно добавил, — я тоже считаю, Генка, что тебе никуда идти одному не надо. Давай я с тобой пойду?
— Почему это ты? — заверещал Енох, — тебе же сказано идти на собрание и слушать. Вот иди и слушай!
— Ага! Ты сам хочешь пойти!
— И пойду! Мы с Генкой и не такие дела проворачивали!
— Мы тоже с ним проворачивали! Между прочим, Лазаря я ему убить помог! Я. а не ты!
— Да ты знаешь…
— Тихо вы! — рявкнул я, не выдержав. — Берите вон пример с Мими. Пошла и дисциплинированно исполняет.
— Но, Генка…
— Так, всё! —
рявкнул я, окончательно теряя терпенье. — Быстро дуйте по местам! Выполнять!Призраки, ворча и возмущаясь, ретировались.
А я пошел на окраину Хляпова. Там, в доках, находился мой заказ — призрак, которого нужно было упокоить.
Вообще Хлябов был довольно уютным, я уже говорил, что местный глава лелеял великие амбиции, надеясь пробиться наверх, аж в Москву. Поэтому работал на совесть (хотя в это время многие работали на совесть, так как наивно верили в счастливый и справедливый исход) и благоустройством города занимался с полной отдачей.
Здесь не было так характерных для остальных городов туалетов-скворечников на каждом углу, огромных тухлых луж возле колонок и колодцев. Стихийных помоек и свалок тоже не было. Зато везде были клумбы, парки, газоны, скверы и маленькие, но уютные беседки, где красивые комсомолки любили читать книжки.
Старинные памятники он приказал снести (директива такая была, везде всё дореволюционное посносили), но уничтожать запретил. Натомись в одном из парков он велел сделал экспозицию из античных и прочих скульптур, назвал её «От обезьяны к человеку. Эволюция мещанского мировоззрения». Так что можно было ходить любоваться без боязни прослыть контрой и враждебным элементом.
Но не в том дело.
А веду я к тому, что как только начался район доков, я аж обалдел — такие трущобы я видел только в фильмах о притонах Бангладеша и гетто Пакистана. Хотя здесь они были ещё грязнее и запутаннее.
Здесь было сыро. Пахло гнилой тиной и выгребными ямами. Неприятная прогулка, в общем. Вот не мог он где-нибудь в парке, на клумбе среди незабудок и лютиков поселиться! Ну, почему таких вот призраков всегда тянет в вонючку?!
Искомый призрак, по словам Ирины, обитал в большом, ныне заброшенном ангаре, который аж покосился от старости. Раньше в нём зимовали рыбацкие лодки, потом там устроили склад для овощей. А потом и вовсе забросили. Кстати, овощи не все оттуда убрали и сейчас давно перегнившие остатки ровным слоем покрывали весь пол, который из-за этого аж пружинил при ходьбе.
Ну и где этот призрак?
Я обошел весь ангар, но что-то никаких следов не увидел.
— Эй, призрак, а ну, давай выходи! — теряя терпение, крикнул я в пустое полутёмное пространство.
В ответ — тишина.
Неужели обманула Ирина? Интересно, зачем ей это? Я же не напрашивался. Сама меня выпросила у Гудкова и уговорила заняться этом делом. Да и награда была такая, что я не смог устоять.
Да нет, просто он прячется.
— Леопольд, подлый трус, выходи! — дурашливо протянул я.
Сбоку раздался отчётливый шорох.
Я резко обернулся на звук. И в этот момент почувствовал мощный удар по голове сзади. И всё, дальше — темнота.
Глава 5
В себя приходил тяжко. Сквозь плотно-тягучую боль пытался продраться наружу, но не получалось что-то никак. Такое впечатление, словно меня сунули в густой кисель из обжигающей боли.
Что ж так плохо-то, а?
Наконец, собравшись, мощным усилием воли я таки вынырнул из бессознательного клея и с трудом разлепил глаза. Болело всё: каждый сантиметр головы, каждая молекула головного мозга.