Агония и смерть Адольфа Гитлера

48. Иногда казалось, что он все еще надеется на успех генерала Венка, пробивающегося с юга. Он мало говорил о чем-либо другом и весь день 28-го и 29-го строил тактические планы, какие Венк может применить для освобождения Берлина. Он шагал по бункеру, размахивая дорожной картой, которая уже почти разлагалась от пота его рук, и строил планы кампании Венка перед всяким, кто его случайно слушал. Когда его возбуждение доходило до предела, он хватал карту с места, где она лежала, быстрыми и нервными шагами ходил по комнате и громил, «управляя» защитой города армиями, которые уже не существовали (потому что даже армия Венка уже была разгромлена, чего Гитлер не знал).

49. Райч описывает это как патетическую картину полного крушения человека. Трагикомедия разочарования, бесплодности и бесполезности — видеть человека, бегающего как слепой от стены к стене своего последнего убежища, размахивая бумагами, болтающимися в его нервно дергающихся руках, или сидящего сгорбившись у стола, водя по пропитанной потом карте пуговицы, представляющие его несуществующие армии, как мальчик, играющий в войну.

50. Возможно ли, что Гитлер еще жив?

Райч считает совершенно абсурдным, что Гитлер мог уйти из бункера живым. Она говорит, что убеждена, что Гитлер был физически неспособным уйти, когда она сама покидала бункер: «Если бы для него была расчищена дорога от бункера к свободе, то и тогда у него не было бы сил ею воспользоваться». Она считает также, что к концу у него не было намерения жить и что только надежда на Венка удерживала его руку от осуществления плана массового самоубийства. Известие, что Венк не может пробиться, считает она, сразу же привело бы в действие хорошо продуманный план уничтожения.

51. Когда ей говорят о слухах, что Гитлер, может быть, еще жив и находится в Тироле и что ее собственное бегство туда же после ухода из бункера может быть не случайным, она кажется глубоко взволнованной тем, что такие мнения еще даже поддерживаются. Она говорит только: «Гитлер мертв! Человек, которого я видела в убежище, не может жить. У него не было цели жить, и трагедия была в том, что он это хорошо знал, знал может быть лучше, чем кто-либо другой».

52. Мнение Ганны о фюрере

Из слов Райч видно, что она имела глубокое уважение к фюреру. Возможно, это верно, когда она говорит, что ее «хорошее» мнение значительно пострадало на заключительной стадии войны. Она описывает видимые ошибки руководства, какие наблюдала и о которых узнала в бункере. Например, Берлин был лишен оружия для удержания позиций на Одере. Когда эта линия обороны была прорвана, то оказалось, что не подготовлено никакого связного плана обороны Берлина, и соответствующих сооружений для командования обороной из бункера, безусловно, не было сделано. Не было никакого средства внешнего сообщения, кроме телефона, ведущего только в башню зенитной артиллерии. Гитлер, по-видимому, только в последний момент решил руководить боем из бункера, и потому не имел самых нужных средств для этого. Не было карт, не было планов боя. Не было радио. Имелась только наскоро налаженная связь курьерами и один телефон. Тот факт, что Гитлер не знал о разгроме армии Венка даже спустя несколько дней после этого, — это только один пример плохой организации. Все это привело в результате к тому, что фюрер Германии беспомощно сидел в своем бункере, бессильно играя в войну на столе.

53. Райч говорит, что Гитлер-идеалист умер, и его страна умерла с ним из-за неспособности Гитлера-солда-та и Гитлера-политика. Все еще с некоторым оттенком преданности она делает вывод, что никто из знавших его не может отрицать его идеалистически мотивированных намерений, так же как и отрицать то, что он просто был полностью не способен управлять страной и что одним из его самых крупных недостатков была неспособность правильно анализировать людей возле себя, что приводило к выбору лиц, в той же мере не способных занимать высокие посты. (Наиболее яркий пример — Геринг.)

54. Она повторяет, что такому человеку нельзя никогда снова дать управлять Германией или какой-либо другой страной, но странно, что она, по-видимому, не считает его лично ответственным за все то зло, которое полностью признает и на которое быстро сама указывает. Она говорит: «Значительная часть ответственности лежит на тех, кто им руководил, заманивал его, преступно направлял по неправильному пути и неверно информировал. Но ему нельзя никогда простить того, что он сам выбирал тех, кто им руководил».

55. Преступник перед всем миром

«Гитлер кончил свою жизнь как преступник перед всем миром, — говорит она, но быстро добавляет: — Начал он не так. Вначале он думал только о том, как бы снова поставить на ноги Германию, как дать своему народу жизнь без экономических трудностей и плохой социальной защиты. Для этого он много играл, козыряя тем, что никто не имеет права распоряжаться жизнью его народа. Это было первой крупной ошибкой, его первым большим промахом. Но после того как первый риск дал успех, он впал в ошибку любого игрока — рисковал все больше и_у выигрывая, всякий раз легко шел на новую крупную ставку». По мнению Райч, все началось с оккупации Рурской области. Это была первая и самая трудная игра из всех, и когда мир не ответил войной на его рурский блеф, все последующие ставки выигрывались все легче.

56. Всякий раз успех увенчивал энтузиазм народа, и это давало ему поддержку для следующего шага. В конечном результате, говорит Райч, Гитлер сам изменился, превратившись из идеалиста-благодетеля в жадного и коварного деспота, он стал жертвой своей мании величия. «Никогда, — заключает она, — нельзя больше в истории мира допускать, чтобы такую власть имел один человек».

57. Самоубийственный совет

В ночь с 27-го на 28-е обстрел канцелярии русскими достиг высшей точки интенсивности. Точность попаданий была поразительной для находившихся внизу. Казалось, что каждый снаряд ложится точно в то же место, что и предыдущий, с центром попаданий на зданиях канцелярии. Так как это показывало, что русские войска могут в любой момент войти на территорию, фюрером был собран второй «самоубийственный» совет. Снова были повторены все планы уничтожения тел каждого в убежище. Было решено, что, как только русские войдут на территорию канцелярии, начнется массовое самоубийство. Были даны последние инструкции, как принять яд из флаконов.

58. Вся группа была как бы загипнотизирована совещанием о самоубийстве, и началась общая дискуссия, каким образом произвести наиболее полное уничтожение человеческих тел. Потом некоторые произнесли маленькие речи с клятвами верности фюреру и Германии, повторявшимися снова и снова. Но все же еще сквозила слабая надежда, что Венк продержится достаточно, чтобы дать возможность уйти. Но даже 27-го, говорит Райч, это повторялось только в подражание фюреру. Почти каждый потерял всякую надежду на спасение, и так все и говорили друг с другом в отсутствие Гитлера. В заключении обсуждения, как уничтожить тела, говорилось, что СС будет поручено проследить, чтобы не осталось никаких следов. Весь день 28-го продолжался интенсивный обстрел, и разговоры о самоубийстве в бункере шли в унисон с разрывами снарядов.