Агония маздая

Номер, названный Маймоном, Джек помнил чётко (он и сам поражался невероятным возможностям своей памяти, открывшимся после воскрешения), но оказалось, что телефон Марты фон Дитхарт был выключен. Не беда - есть еще два номера! Набрав второй, он приготовился ждать гудка, но ответ пришёл сразу.

– Алло!
– мелодично произнёс густой женский голос.
– Слушаю вас!

– Фрау Дитхарт?
– спросил Джек, одновременно подмигивая Мари, которая прислушивалась, лёжа рядом.

– Да.

– Меня зовут Джек Брандл. Я....

– Я знаю кто вы, можете не продолжать.

– Ого!
– Джек и Мари переглянулись.

– Вы ждали нас?

Женщина на том конце трубки хмыкнула в ответ:

– Джек, а ты как думал? Конечно, мне сообщили день, когда вы приедете. В восемь вечера встречаемся в ресторане «Ландунсбрюкке» на улице Фокквег. Я уже заказала столик для троих. Там отличный вид на Эльбу и приватная обстановка. Вас устраивает время и место?

Джек вновь посмотрел на Мари, которая коротко пожала плечами.

– Конечно, вы здесь хозяйка.

– Можно называть меня по имени, - ответила фрау Дитхарт.
– Тогда я вас жду.

– Договорились!

Оставшееся до назначенного часа время Джек и Мари провели в отеле. Гамбург был, конечно, интересен, но плохая погода никак не способствовала прогулкам. Лучше тёплая комната, мягкая постель и телевизор с сотней каналов, чем дождь и ветер.

В половине восьмого вечера они спустились вниз, сели в уже поджидавшее их такси и ровно в назначенное время были на месте. Чётко, по-немецки. Войдя внутрь, остановились, оглядывая присутствующих, но фрау Дитхарт сама разрешила их сомнения, приветственно подняв руку. Высокая, крупная, одетая в ярко-красное платье, гармонирующее с огненно-рыжими волосами, она производила впечатление на окружающих своей статью и широкими уверенными жестами, сразу указующими на человека из высшего класса общества. Конечно, её была красота уже порядком увяла к пятидесяти восьми годам, но для женщины её возраста это уже совсем не главное.

– Добрый вечер!
– громко произнесла она, вставая навстречу своим гостям.
– Знаете, а я примерно так вас и представляла.

– Добрый вечер!
– Джек и Мари пожал протянутую им руку.
– Как же вы нас представляли? Мы стараемся не сильно выделяться.

– Так и должно быть. Молодые, красивые, такие разные, но без особых примет. Увидел — понравилось, но не запомнил. А ещё, неразлучные, как сиамские близнецы... ах! Присаживайтесь, присаживайтесь! Вот меню... надеюсь, вы ещё не ужинали?

– Нет, мы только к нему готовились, - улыбнулась Мари.

– Тогда выбирайте!

– А вы что будете?

– У меня давно сложились свои вкусовые пристрастия. Мясо, салат, зеленый чай.

– Тогда и мне то же самое, - сказала Мари.
– А ты что будешь, Джек?

– Я хочу настоящих свиных колбасок, - ответил тот, быстро просматривая меню.
– Быть в Германии и не попробовать колбасок — это преступление.

– Тогда ещё пива и рульку, - улыбнулась фрау Дитхарт.
– Пожалуй, и я оторву у вас кусочек.

– Да, пусть готовят!
– Джек захлопнул папку с меню, бросил её на стол, подождал, пока фрау Дитхарт продиктует официанту заказ и только затем продолжил столь непринуждённо завязывающийся разговор.

– Вы разрешите называть нам вас по имени?
– спросил он, одновременно следя, как ловко официанты разносят пиво, выставленное на подносе добрым десятком кружек.

– Я же уже говорила, - ответила фрау Дитхарт.
– Зовите меня Марта. Это неофициально, а ведь вы тут, скажем, именно с неофициальным визитом, а потом постоянное «фрау-фрау» заставляет вспоминать о возрасте.

– У меня есть к вам вопрос, Марта, - сказала Мари, делая знак Джеку, собиравшемуся также что-то сказать.

– Пожалуйста, дорогая.

– Вы сказали, что мы неразлучные? Получается, вы знаете, что именно происходит?

Марта хитро прищурилась:

– Ещё бы! Мне, деточка, тоже пришлось пройти через это.

– Но..., - Мари вновь посмотрела на Джека, который в ответ незаметно кивнул.
– Но насколько долго вам пришлось быть вот так... как мы?

– А вам уже надоело?
– Марта улыбнулась.
– Не похоже. К чему вопрос?

– Нам дан срок полгода, - ответила Мари, - а Джек сказал, что вы уже через три месяца после возвращения вышли замуж.

– Ах вот оно что!
– Марта махнула рукой.
– Да, рядом со мной был человек, но через месяц мы расстались. Он был очень хороший, но во-первых, он был счастливо женат, а во-вторых, мой договор подразумевал нечто другое. Вы хотите знать, почему вам нужно быть неразлучными полгода, а другим меньше? Мой вам совет — если всё нравится, то дорожите каждым мгновением, и пусть полгода превратятся в пятьдесят лет. Не думайте об этом.

– Мы и не думаем, - Мари бросила на Джека взгляд, от которого тот вдруг почувствовал, как внутри него разлилось тепло (первый раз так!).
– Но всё же?

Прежде чем ответить, Марта несколько минут думала, машинально теребя кончик скатерти.

– Наш срок был сокращён, - наконец сказала она.
– Смысл в том, что при выполнении разных поручений, разным может быть и срок для получения самостоятельности. Не спрашивайте меня, что это значит. Скажу только, что я со своим Клаусом делала такое, о чём лучше не вспоминать.... да я и забыла, дело прошлое.

– Хорошо, мы поняли, простите, - сказал Джек, видя, что у их собеседницы начинает портится настроение. - В конце концов, всё это не так и важно. Каждый сам по себе и у всех своя судьба. Давайте перейдём уже к делу, ради которого мы собрались.

– Ок! А вот и несут наш заказ!
– Марта подмигнула Джеку и Мари.
– Мальчики-девочки, налетайте! На сытый желудок слушать и рассказывать легче!

Ужин, надо отдать ему должное, был великолепен. Почти час они не отрывались от трапезы, разговаривая обо всём на свете, но только не о деле. Лишь в половине десятого Марта Дитхарт, тщательно вытерев губы белоснежной салфеткой, начала свой рассказ:

– В моей фирме работает сто шестьдесят два человека. Должности у всех разные, но большинство из них трудится непосредственно на бирже. Торговля акциями идёт почти круглосуточно. Уровень ответственности работников весьма разнообразен, но лишь пятеро имеют доступ к конфиденциальной информации, которая является залогом нашего успеха. Каждого из этих пяти я знаю как облупленного или... или мне только кажется, что знаю. Меньше всех работает у нас Генрих Лиске, но это «меньше» весьма условно, если учитывать, что речь идёт о восьми годах. Стаж остальных уже давно перевалил за десятилетний юбилей. Эти пятеро представляют весь совет директоров. Они принимают решения, они оговаривают суммы, они перераспределяют доход.