Агония обреченных

«Та-ак… Час от часу… — Алексеев поднялся — высокий, ширококостный, слегка сутуловатый, вышел из-за стола и начал мерить шагами кабинет. — Если на Гагарина будет совершена хотя бы попытка покушения, разразится международный скандал, который легко сможет перерасти в конфликт, и не исключено — военный. А если к тому же пострадает Фидель, военного конфликта не избежать; обидчикам Куба ответит, мы — ввяжемся. Вывод? Вывод один — исключить даже малейшую возможность покушения».

— Что будем делать, Александре? — спросил Вальдес, с тревогой наблюдая за Алексеевым.

— Нужны срочные и решительные меры, — ответил тот. Он остановился напротив Вальдеса и повторил: — Срочные и решительные… Мы не можем… Не имеем права допустить малейшей угрозы жизни и здоровью кубинских лидеров и Гагарина.

Вальдес согласно кивнул:

— Я уже распорядился разработать и подготовить масштабную операцию.

Алексеев вернулся за стол, быстро что-то записал в дневник-ежедневник и поднял взгляд на Вальдеса.

— Наши товарищи вам помогут. С разработкой операции я прошу вас ознакомить меня. Кстати, кому вы это поручили?

— Своему заместителю, — пожал плечами начальник кубинской контрразведки. — А что, у вас есть возражения?

— Нет, Мендозе я верю, — думая о чем-то своем, ответил Алексеев.

— В каком смысле «верю»? Что вы этим хотите сказать?

— Кто еще знает о телефонном звонке?

— Кроме меня — Мендоза, начальник военной разведки и дежурный офицер, который принял звонок. Это все.

— Дежурного офицера необходимо временно, я подчеркиваю — временно, — сделал акцент Алексеев, — изолировать. Я не знаю… Посадите его пока под замок, что ли… Только отдельно, не вместе с другими; он не арестованный. И обеспечьте его нормальным питанием и всем необходимым.

Вальдес, ничего не понимая, спросил:

— Да что все-таки происходит, Александре, вы можете мне объяснить?

Помолчав, Алексеев ответил:

— Происходит утечка информации, Рамиро. Это точно, ошибки нет. У вас работает враг.

После того как ушел Вальдес, Алексеев сидел в глубоком раздумье двадцать минут. То, что он собирался сделать, то, на что в принципе не имел права, но обстоятельства сложились таким образом, что другого выхода он не видел. Несмотря на всестороннюю помощь советников из КГБ СССР, профессиональная подготовленность кубинских спецслужб оставалась еще на довольно низком уровне, полностью полагаться на них означало ставить под угрозу жизни кубинских руководителей и Юрия Гагарина, а этого Алексеев допустить не мог даже в мыслях.

Ему вдруг вспомнилась их первая встреча с Фиделем Кастро; ту встречу организовал Че Гевара, и произошла он с небольшим конфузом для Алексеева, впрочем, как и встреча с Че тоже.

Тогда в качестве небольшого презента Алексеев преподнес Че — заядлому курильщику и астматику — блок сигарет. И вот здесь он совершил ошибку; Алексеев не обратил внимания на торговую марку сигарет — Техас.

«Вы знаете, что такое Техас, — вздрогнув, спросил тогда Че Гевара. — Это — бывшая республика Америки, которую захватили североамериканцы». Это была единственная минута неловкости в той встрече; в дальнейшем же беседа прошла без сучка и задоринки; тогда же была оговорена возможность встречи Алексеева с Фиделем Кастро. Расстались они в пять утра. Эта встреча произошла ночью двенадцатого октября пятьдесят девятого. А уже шестнадцатого октября в два часа ночи в номер пришли два бородатых человека в кожаных куртках.

«Сеньор Алексеев? — спросил один из бородачей. Алексеев утвердительно кивнул. — Вы просили о встрече с команданте Фиделем Кастро? Он примет вас. Готовы ли вы поехать к нему немедленно?»

Алексеев оделся согласно требованиям протокола: темный костюм, серый галстук; это было оплошностью, суть которой он понял позже.

Сопровождающие привезли Алексеева в здание Национального института аграрной реформы (INRA). На восемнадцатом этаже, на выходе из лифта его встретили два других бородатых человека; эти были вооружены открыто. Одним из встретивших был Фидель Кастро, вторым — помощник команданте, исполнительный директор INRA Антонио Нуньес Хименес.

Наверное, именно эту встречу можно считать точкой отсчета зародившейся тогда дружбы между Фиделем Кастро и Александром Алексеевым.

«Александре, сколько лет вашей революции? — лукаво спросил Фидель, глядя на костюм Алексеева. Они открыли бутылку водки, чокнулись, по рюмке выпили. Водка, икра и альбом с видами Москвы были теми подарками, которые преподнес Алексеев Фиделю Кастро. Выслушав ответ, Кастро не без юмора заметил: — Значит, через сорок два года мы тоже превратимся в буржуев». С тех пор за все время своей работы на Кубе Алексеев галстуков не надевал.

Икра и водка Фиделю Кастро очень понравились. «Какая вкусная… — отозвался Фидель об икре. — Хименес, знаете, мы должны восстановить торговые отношения с Советским Союзом». Но вот папиросы «Герцеговина Флор» — даже несмотря на заверения Алексеева в том, что эти папиросы курил Сталин, — Кастро не понравились. «Слишком много картона и мало табака, — резюмировал Фидель и взял кубинскую сигару. — Вот что курил Черчилль».

Когда разговор перешел на серьезные темы Фидель Кастро испытывал уже расположение к своему новому знакомому из Советского Союза; сказалась общность взглядов по многим вопросам, в том числе и по вопросу советско-кубинских дипломатических отношений, которые тремя годами ранее были разорваны Батистой. Нашли они точки соприкосновения и в вопросе культурного обмена между СССР и Кубой.

Кастро предложил культурно-техническую выставку, которая экспонировалась во многих странах мира, представить на Кубе. Эта выставка была гордостью Советского Союза; в июле — августе она проходила в Нью-Йорке, а в середине октября заканчивалась в Мехико. Там же в Мехико находился глава советской делегации член Президиума ЦК Анастас Иванович Микоян. «Почему бы вам не поехать в Мексику, — скорее предложил, чем спросил Кастро, — и организовать приезд Микояна в Гавану на открытие выставки». Как ни доказывал Алексеев то, что выставка должна переехать на Цейлон и что график утвержден и изменить его практически невозможно, безрезультатно, Кастро стоял на своем: «Вы революционер или нет?» В ноябре выставка побывала-таки в Гаване.

Обсудили они вопрос и предоставления Советским Союзом помощи Кубе, если таковая потребуется и если за ней обратиться Кастро.

…Алексеев улыбнулся воспоминаниям о событиях полуторагодовалой давности, затем снял трубку и, позвонив в пресс-службу, попросил пригласить к телефону Павла Аркадьевича Мясникова.

Под именем Павла Мясникова, специального корреспондента газеты «Правда», в Гаване находился присланный Центром связник Бредли. Только Алексеев знал о том, кем на самом деле является Мясников, и о том, какая у него особая миссия — контакт с человеком, о котором ни Алексеев, ни сам Мясников не знали ничего. Они лишь интуитивно понимали: этот человек представляет для Центра особую важность.

— Павел Аркадьевич, — медленно выговаривая слова, словно продолжая сомневаться, обратился Алексеев к Мясникову, когда тот через полчаса пришел к нему, — я понимаю, что не должен обращаться к вам с подобной просьбой. Однако к этому меня вынуждают обстоятельства; вопрос настолько серьезный, что я просто не могу не использовать все возможности, чтобы решить его. Сейчас вы поймете все сами.

Алексеев пересказал их недавний разговор с Вальдесом; объяснив суть проблемы, попросил: