Агония обреченных

— Не могли бы вы попросить его помочь нам в этом деле? В меру возможности, разумеется… Со своей стороны мы, конечно, тоже сделаем все возможное, чтобы не допустить покушения на Кастро и Гагарина… Кубинские товарищи тоже уже работают в этом направлении, но больно уж дело-то такое… Сами понимаете…

— Понимаю, — кивнул Мясников и, в свою очередь, спросил: — Могу я рассчитывать на исчерпывающую информацию, связанную с этим вопросом?

— Безусловно. Об уже имеющихся сведениях в курс я введу вас прямо сейчас, о поступающих — буду информировать незамедлительно.

Алексеев рассказал Мясникову о проведенных кубинской контрразведкой операциях в отношении компании «Берлиц», аресте ее директора Вилсона-«Гибсона», его помощников и агентов, изложил механизм готовящейся контрреволюционерами операции «Кондор», о созданной антикастровской организации «Кубинский национальный фронт». Сказал Алексеев и о том, что среди сотрудников кубинской службы безопасности работает весьма информированный «крот».

— Его уже вычисляют, — сообщил Алексеев.

Мясников внимательно его выслушал и кивнул:

— Я… передам ему вашу просьбу, Александр Иванович.

Алексеев помолчал, после чего, ни к кому не обращаясь, словно просто высказывая мысли вслух, сказал:

— Интересно… Хотя бы взглянуть на него.

Первая встреча Мясникова с Бредли должна была состояться на следующий день.

Глава 9

Пауза в разговоре затянулась; Идьигос выглядел слегка растерянным; Кастиенте сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел на него с легким прищуром презрительности.

Эта встреча была экстренной; проходила она на той же конспиративной квартире Идьигоса и состоялась по инициативе Кастиенте.

— Просто в голове не укладывается, — прервал наконец паузу Идьигос. — Ведь он назвал пароль, у него был условный знак, подтверждающий его полномочия, описание внешности, которое передали из Вашингтона, совпали до мелочей. И шрам на запястье…

— Шрам… Шрам — ничего не значит, его легко нанести. А что касается пароля и условного знака… Вы что, не допускаете мысли, что в Вашингтоне могут быть лазутчики Кастро? Разведка у них тоже научилась работать. — Кастиенте не говорил — рубил. После последней их встречи, несмотря на доводы Идьигоса, он организовал слежку за представителем управления разведки ЦРУ, находящимся в Гаване под именем французского писателя-публициста Жана Фишера. — Я еще раз повторяю вам: мои люди точно сняли номер, по которому звонил писатель. Это номер их службы безопасности. Жаль, не удалось узнать, о чем он говорил.

Искьердо поднялся, нервно прошелся по комнате. Он понимал: ситуация для него складывается более чем неблагоприятно. Это ведь именно он встречал Фишера, когда тот прибыл в Гавану, именно он вывел его на «Канделу». Именно он, Идьигос, рассказал Фишеру об операции «Кондор» и о том, что в число лиц, подлежащих уничтожению наряду с братьями Кастро и Че Геварой, попал советский космонавт Гагарин. Если об этом узнают в руководстве «Фронта»… Идьигос боялся даже думать о тех последствиях, которые его ожидают. А то, что этот Фишер оказался либо провокатором, либо вообще сотрудником кубинских спецслужб, Искьердо знал точно; накануне он получил сообщение от человека, внедренного в органы военной разведки Кастро, о том, что кубинской контрразведке стало известно, что в списке лиц на ликвидацию — Гагарин. От кого им стало об этом известно, теперь Идьигос знал.

«Ишь радуется… — подумал Идьигос, коротко глянув на Кастиенте. — Он думает, я не увидел злобы и зависти в его взгляде. Теперь — если его не опередить — жди удара в спину; уж он-то этого случая не упустит. Опередить — да, но чуть позже; сейчас пока он мне нужен».

— О чем задумался, Мигель? — с ехидной ухмылкой спросил Кастиенте. Этот его переход на «ты» говорил о многом, но Идьигос решил не заострять на этом внимания. Такое панибратство сейчас было ему даже на руку. — Гадаешь, о чем он мог сообщить им?

— Я не гадаю, приятель, я это знаю. Он сообщил им об операции «Кондор».

Ухмылка с лица Кастиенте сошла моментально; он посмотрел на Идьигоса долгим пристальным взглядом.

— Как думаешь оправдываться?

— Надо сделать так, чтобы оправдываться мне не пришлось. А что для этого нужно сделать, ты знаешь.

— А почему бы это не сделать твоим людям, а, Мигель?

— Это не должны делать ни твои, ни мои люди. Это должен сделать ты, Хорхе. Ты лично.

— Я уже давно никому ничего не должен. Никому и ничего, — членораздельно подчеркнул Кастиенте.

Идьигос хмыкнул:

— Это самообман, Хорхе, выдача желаемого за действительное. Все мы что-нибудь кому-нибудь должны. Ну что ж, я не настаиваю, решу эту проблему сам, без вашей помощи. Только ведь эта моя просьба говорила о том, что я безгранично доверяю и всецело рассчитываю на вас, — вновь перешел на «вы» Идьигос и поправил себя. — Вернее: доверял и рассчитывал…

Кастиенте уловил это дистанцирование Идьигоса и тут же сменил тон:

— Ну, зачем же так?.. Я очень ценю дружбу с… вами, и мне не безразлично ваше доверие. Просто я хотел сказать только то, что цена в этот раз будет несколько больше; согласитесь: обстоятельства совсем не те, что были раньше.

Это уточнение Идьигос пропустил мимо ушей, будто не слышал. Он вернулся в кресло и спросил (он вновь перешел на «ты»; видимость сохранения дружеских отношений была сейчас важнее амбиций):

— Кто из твоих людей снял номер, по которому звонил американец?

— Они ни сном ни духом… Просто фиксировали.

Идьигос лениво достал длинную тонкую черную сигарету, прикурил, затем тихо сказал:

— Идет война, Хорхе, и выживет в этой войне тот, у кого чувство самосохранения развито сильнее, чем у других, у кого разум преобладает над эмоциями, кто способен четко видеть реалии и адекватно оценивать ситуацию. Ну, так как, будем и дальше о них говорить?

«Судьба этих двоих предрешена, спорить и что-то доказывать — бесполезно, — понял Кастиенте. — Да и зачем? Кто они мне? Мигель — тоже карта отыгранная, но, как говорится: с драной овцы хоть шерсти клок. Сдеру с него деньги, а там… А американца надо убирать в любом случае; он меня видел у Гибсона, прижмут — а они это делать умеют, прижмут его обязательно — даст мое описание; в неделю меня возьмут. Надо уходить; к черту „Кондор“, пусть этот воюет… Кастро не свалить; надо было раньше; сейчас Советы на его стороне. А за своего космонавта они тут камня на камне не оставят. Нет уж, без меня…»

— Валерио и Пирс, — тяжело назвал Кастиенте имена двух человек из своей группы. — Они и сейчас смотрят за ним.

— Это хорошо, пусть смотрят. К американцу сходи сегодня же. Он тебя знает, думаю, проблем не будет. А сумма?.. Если все сделаешь гладко, она увеличится вдвое. А теперь давай поговорим о предстоящей операции…

…После того как Кастиенте ушел, к Идьигосу зашел Ромарио, его ближайший помощник, с которым Идьигос советовался в большинстве случаев и который был в курсе всех дел.