Агуня

Боярин заговорил, только когда я, аккуратно уложив его на ложе, попрощалась и пошла к двери.

— Они правда любят друг друга?

— Да.

— Пусть князь сватается.

— Это не мне решать, — усмехнулась в темноту. — Сам намекни Здеславу, а то они переживают, что ты сватов завернёшь.

На крыльце маялся Борил. Парень не то причесался, не то пятернёй пригладил волосы, но они больше не топорщились как солома.

— Сторожишь? — спросила, проходя мимо.

— Тебя жду.

— Зачем? — прикрывая зевоту ладошкой, спросила я.

— Приглянулась ты мне. Пойдём погуляем? — ухажёр протянул руку в надежде обнять меня за талию.

— Смелый ты, дружочек, — вывернулась из дерзких объятий.

— Чего мне бояться? — опять сделал шаг ко мне настырный юноша.

— Забыл, кто моя бабка? — сделала попытку проскользнуть мимо агрессора.

— Ой, да что ты можешь? — самоуверенно фыркнул боярский сын. — Молодая ещё.

— Выбирай, — остановилась я.

— Что выбирать? — опешил Борил.

— В кого тебя превратить за наглость? Ты прав, немного пока могу. Всего лишь превратить в таракана, или в жабу, или в крысу. Правда, путаюсь иногда. Недавно получилась зелёная крыса без шерсти, зато с длиннющими усами. Бабушка два дня ругала за нерадивость!

Говорила я уверенно, даже немного равнодушно, и это произвело впечатление. Парень перестал теснить меня в угол между перилами и стеной терема, хмыкнул, почесал в затылке, вновь разлохматив волосы до прежнего состояния.

— Врёшь небось, — высказал сомнение в моих словах.

— Можешь проверить, — предложила я, пошевелив пальцами, изображая усы насекомого.

— Не очень-то хотелось! — окончательно определился Борил и ушел в темноту коридора.

Облегчённо выдохнув, порадовалась, что обошлось без скандала, и поспешила в ступу, где ожидал меня Филипп. Резко взлетела к звёздному небу, прощаясь с Камарой, и взяла курс в сторону дома.

Глава 15

— Может, водой побрызгать?

— Зачем?

— Так людей в сознание приводят.

— Не надо. Пусть спит.

— Вторые сутки?!

«Кто там у них вторые сутки спит, что водой брызгать собираются?» — подумала, просыпаясь и с наслаждением потягиваясь под лоскутным одеялом. Какое счастье вернуться в нормальное тело! Какая разница, с какой целью Кощей выпил мою искорёженную внутренним жаром драконью сущность, главное — результат. Даже волосы, выбившиеся из косы и падающие на лицо, не раздражали как прежде.

— Трофим, родненький, с голоду помираю! — с этими словами отбросила с себя остатки сна и спустила ноги на пол.

Оказалось, что спала я одетая. В юбке, в душегрейке, в шерстяных полосатых чулках… С чего бы это? Стала вспоминать, как добирались до дому, но припомнилась только ломота в плечах и дрожь в уставших от пестика пальцах. Не помнила, даже как в избу вошла. Вот это полетала! Но неприятные воспоминания не могли испортить прекрасного настроения.

— Выспалась? — перепрыгнул с лавки на лежанку кот.

— Да, лапушка, от души. Ночь пролетела как мгновенье! — от избытка эмоций шаловливо повалила зверушку на бок и почесала пушистое брюшко.

— Не люблю, знаешь ведь, — заворчал фамильяр, отодвигаясь от меня.

— Хозяюшка, ты две ночи и день проспала, — информировал домовой, любящий точность.

— Сколько?!

— Ты же слышала, чего орёшь? — ответил Филипп, приглаживая языком шёрстку.

«Может так оно и лучше, — размышляла, собираясь в душевую каморку за печкой. — Все системы организма адаптировались к изменениям тела, психика тоже отдохнула после встряски, и мне проще будет начать новую жизнь».

Драконья кожа не давала в полной мере ощутить приятные прикосновения водяных струй, нюансы разницы температур и нежность махрового халата. Мне казалось, что я заново родилась, переживая забытые тактильные впечатления простых удовольствий. Чтобы не мучиться с волосами, наложила на них заклинание Ресты и к столу вышла почти счастливая. Только очень голодная.

— Будь здрава, Агуня, — поднялся с лавки Кощей.

Хотела было почесать затылок, чтобы найти ответы на несколько вопросов, но, вспомнив, что полы халата лучше придерживать обеими руками, раздумала.

— И тебе не хворать, Кощей Гассанович, — подхватив забытый пояс и потуже завязывая его на талии, вежливо ответила незваному гостю. — Отобедаешь со мной?

— Благодарю, но обещал жене не задерживаться.

— Трофимушка, свари нам кофе, родной.

Молча присели к столу и так же молча ждали, когда проворный домашний дух выставит на стол мёд, варенье, блюдо со свежеиспечёнными ватрушками и принесёт джезву, увенчанную шапкой коричневой пены.

— У тебя хороший кофе, — нарушил молчание царь, пригубив ароматный напиток.

— Ты как меня нашёл? — напрямую спросила, отбросив надоевшую церемонность.

— По зеркальцу.

Дотянулась до лежавшей тут же на лавке душегрейки, достала из кармана колдовской навигатор и подвинула к гостю:

— Забирай!

— Оставь себе. Вдруг помощь моя понадобится.

— Чтобы ты, ориентируясь на него, шастал сюда когда захочешь? Нет уж! Забирай!

— Мы с Афиной беспокоились о тебе! Несколько раз стучал по стеклу, но ты не отзывалась. Пришлось вот так… без приглашения прийти.

Кивнув головой в знак примирения, полюбопытствовала:

— Угодила супружницей?

Видя, как засияли глаза гостя, а губы растянулись в довольной улыбке, искренне обрадовалась за товарища и не ждала уже никаких слов. Но Кощей встал, достал неведомо откуда резной ларец, украшенный перламутровыми листочками, и, склонив голову, протянул мне:

— Прими от нас женой в знак признательности и на память долгую.

Ларец тяжёленький. На вытянутых руках долго не удержишь, поэтом сразу на стол поставила. Материализовавшийся рядом кот боднул головой:

— Открывай! Дай посмотреть, что там.

Трофим, скромно сидевший на моей лежанке, тоже с любопытством тянул шею и косил глазом, нетерпеливо постукивая пятками по печному боку. Покатая крышка открылась с приятным перезвоном встроенного механизма, и я забыла, как дышать. Абсолютно равнодушная к золоту и бриллиантам, в прежней жизни я маниакально любила крупные украшения с полудрагоценными и поделочными камнями, оправленными в серебро. Перстни, прикрывающие фалангу пальца, серьги длиной от мочки до ключицы — вот моя болезнь и страсть. Шкатулки, коробки и футлярчики были наполнены аметистами, белым янтарём, опалами, розовым кварцем, агатами, турмалином, малахитом и лабрадорами. Что-то носила часто, что-то изредка, но обладание «сокровищницей» радовало. После попадания в Иномирье мне некогда было вспоминать или грустить об оставленных в другой жизни украшениях. «Потеряв голову, о волосах не плачут». Но сейчас в этой шкатулке были все мои «цацки».