Академические будни Бабы Яги

Сандер замер на миг, а потом все же повернулся ко мне и нехотя произнес:

— Эл…

— Ты не ответил на мой вопрос! — оборвала его я. А мне, между прочим, крайне важно услышать четкий ответ!

— Эл, послушай меня! — повторил свою попытку объясниться Сандер. — Та стрела… Она была предупреждением не для тебя, а для меня! Созданная миром вампиров против магов. Способная причинить вред вам… тебе, Эл… Только потому, что ты важна для меня! Понимаешь?!

Он приблизился ко мне, пытаясь встретиться взглядом, но я упрямо мотнула головой:

— И поэтому ты меня бросаешь?!

— А как еще я могу тебя защитить?!

Я покачала головой, ничего не отвечая. Да и что тут скажешь, если он уже принял решение за нас двоих? Прикрываясь благородными порывами, разрушил мой мир, а теперь пытается оправдаться в этом?!

— Послушай, — не терял надежды достучаться до моего разума Сандер. — Я все равно поступлю так, как считаю правильным. Но я хочу, чтобы ты знала: что бы ни произошло, ты всегда будешь важна для меня.

Он попытался заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос, но я упрямо отвела голову, ничего ему не отвечая. Да и что тут ответишь? Хватать его за руки? Умолять остаться? Плакать? Нет уж. К чему унижаться, если решение им уже принято? Пусть лучше уезжает, и чем быстрее, тем лучше!

Сандер, видимо, тоже это понял. Его рука на миг замерла в воздухе, а затем неохотно опустилась. Он отстранился:

— Береги себя, Эл, — произнес он хрипло.

Ой, ну вот к чему теперь все это?! Зачем? Чтобы оправдать собственные поступки?

— Это уж я буду решать сама, — как можно равнодушнее произнесла я. — Я теперь абсолютно свободна и ничего тебе не должна!

Кажется, мои слова попали в цель. Сандер вздрогнул, будто от пощечины, но сдержался, и стремительно взлетел в седло. Лошадь загарцевала, готовая сорваться в дорогу, и вампир придержал ее твердой рукой:

— Испытываешь облегчение по этому поводу? Что ж, пожалуй, ты права. Дружба — хорошая почва для отношений, но страсть на ней не вырастает, верно? — с горечью вымолвил он. Губы его скривились в усмешке, и он припечатал: — Только прошу, не радуйся слишком громко своей обретенной свободе, потерпи, пока я уеду!

С этими словами он пришпорил лошадь, и покинул поляну. Я проводила его, скрестив на груди руки, и ни одним мускулом на лице не выдавая собственных эмоций. На душе скребли кошки, и разверзалась бездна, полная тьмы. Но Сандер об этом уже не узнает.

Когда силуэт вампира растворился в ночной мгле, я, будто находясь в состоянии глубокого транса, двинулась на берег лесного озера.

…Мавки наслаждались лунным светом под сенью раскидистой ивы. Лянка вышла мне навстречу, и мы поклонились друг другу в пояс как равные.

— Добрый вечер, Елень, — вымолвила она, глядя на меня внимательным взглядом темных глаз.

— И тебе доброго вечера, Лянка, — эхом откликнулась я. Мне казалось, что меня оглушили, и все происходящее воспринималось сквозь плотную пелену в моей голове.

— Ты одна? — догадалась о чем-то главная мавка. — А где же Сандер?

Я прикусила губу и нехотя выдавила из себя:

— Он меня оставил…

— Вот как? — русалка нахмурилась. — Что ж, у каждого свой путь, и видимо вашим дорогам настало время разминуться…

В голосе Лянки не сквозило никаких эмоций. Мавки не ведали жалости и сочувствия, и за это я была им бесконечно благодарна. В подобном я и так не нуждалась.

— А где тот, другой мальчик? Который приходил к нам со своим свитком? — вдруг спросила главная мавка. — Мои девочки ждут его, чтобы ответить на все вопросы!

Я хмыкнула:

— И что же они хотят ответить? «Да, нас угнетают! Особенно Яга, которая постоянно грозится нас то сжечь, то нафаршировать полынью! А еще она не приносит нам даров и не позволяет топить в озере людей»?

Лянка оскалила в улыбке мелкие острые зубы:

— Я, пожалуй, передам им твой вариант ответа. Он им точно понравится!

Я пожала плечами. Какая разница?

— Я запретила Павлу сюда приходить, — после паузы произнесла я. — Не хочу, чтобы вы ему навредили.

— Мы бы не стали его обижать, — дернула плечиком Лянка. — Сандер сразу предупредил нас, что эти юноши и девушки под твоей защитой. А мы верны данному слову. Позволь мальчику побыть с нами на озере, клянусь, мы его не тронем.

Лянка развернула руку ладонью вверх и подкрепила свои слова магической силой. Я вздохнула:

— Хорошо. Разрешаю. Но только ему одному.

Мавка благодарно улыбнулась, и между нами повисла пауза. Лянка выжидала, поскольку понимала, что я пришла на озеро не просто так.

Я собралась с духом и решительно извлекла из кошеля на поясе любимый деревянный гребень:

— У меня к тебе просьба, Лянка… Понимаешь… — я сглотнула подступающий к горлу ком и с трудом продолжила: — Мне очень больно… Он… он предал меня! Сбежал без объяснения причин! Я хочу не думать, забыть… Я знаю, ты можешь… расчесать меня, чтобы память ушла… Так вот, я прошу тебя! Сделай это, пожалуйста!

Лянка скользнула по гребню равнодушным взглядом и отвернулась. Моя рука нелепо замерла в воздухе.

Главная мавка долго молчала, глядя на темную гладь ночного озера.

— Нет, — твердо сказала она после раздумий. — Я не могу этого сделать. Я дала клятву не причинять тебе вреда.

— Разве это вред? — горько усмехнулась я. — Память — это боль, от которой я хочу избавиться…

Лянка осуждающе покачала головой, продолжая смотреть куда-то вдаль:

— Память — это часть тебя. Потеряешь ее — утратишь свою суть. Мы, мавки, не помним того, что было в нашей жизни до этого озера. И это мучает нас — каждая втайне мечтает вспомнить свое прошлое. Увы, память и чувства — дар, который есть только у людей. Не совершай глупость, отказываясь от них.

Я сжала гребень до побелевших костяшек на пальцах и упрямо мотнула головой. Видимо, Лянка поняла, что спорить со мной непросто. Она что-то коротко прошептала, и поверхность озера забурлила, вскипела белой пеной. Из темной глубины к берегу скользнула огромная тень размером с коня и замерла на мелководье, высунув из воды часть спины с острым плавником на ней. По гладким чешуйчатым бокам стекала вода, над верхней губой шевелились два уса, покрытых слизью. Гигантский сом распахнул пасть, усеянную мелкими острыми зубами, и приветственно клацнул челюстями.