Академия Эргора

– Не, не вариант, - она глотала живительную влагу прямо из графина. – Если я себя увижу во вчерашнем состоянии, то сама же себя и спою. И тогда всего будет в два раза больше.

– Вот и я об этом, - подтвердила я правильный ход мысли. – Именно поэтому не всё можно исправить. Короче, менять реальность - тот ещё геморрой. Эй, вставайте, - толкнула я Дракуса и Соню, которые всё ещё продолжали валяться, хоть и проснулись. – Нам пора идти получать по заслугам.

– Ага, идём, - проскрипела Соня.

Наспех приведя себя в порядок, пошатываясь, мы поплелись в холл, где уже собрался весь преподавательский состав в очень гневном расположении духа. Директора с самого утра забрасывали гневными письмами не только студенты, которые попали под раздачу, но и их родители. На разбор полётов мы явились одними из последних, разместившись у стеночки, приклонив больные головы к холодному камню. Но, похоже не совсем свежее состояние выдало нашу причастность, так как даже обращаясь ко всем студентам, директор Сарус не сводил с нашей компашки гневного взора.

– То, что произошло прошлой ночью, выходит за все рамки установленного поведения и я намерен найти затейников. Сейчас предлагаю добровольно сознаться. В этом случае зачинщика ждут только исправительные работы после уроков. В противном же случае, виновные будут не только исключены, но и лишены дара. Времени на раздумье у вас до обеда. Все свободны.

В замочную скважину кабинета директора.

Вместе с утреннем солнцем в кабинет прорвалось первое гневное письмо от встревоженного родителя. Директору Сарусу не спалось в эту ночь, мешало нехорошее предчувствие. Именно поэтому мужчина решил посвятить время рутинной работе в надежде отвлечься от неприятных ощущений. Будь он повнимательнее, то наверняка бы смог предотвратить весь тот хаос, который накрыл Академию, словно лавина. Но директор проигнорировал внутренний голос и теперь вынужден был разгребать последствия.

Развернув первое письмо, ещё не подозревая о случившемся, директор мысленно ругал автора за то, что тому не спится в столь ранний час. Но, пробежав глазами по строчкам, начал ругать уже себя. Директор Сарус ещё не успел дочитать послание, когда дверь кабинета отворилась и на пороге появилось нечто, мало узнаваемое. Копна белых вьющихся волос делало посетителя похожим на одуванчик, пряча лицо в объёмной шевелюре. Ногти на руках пестрили разными цветами. Пришедший хоть и был прилично одет, но общая картина заставила директора засмеяться, пряча смех в кашле.

– Можете не сдерживаться, - раздался голос и директор узнал в говорившем Сидариуса. – Я прекрасно осознаю, какую реакцию вызывает мой вид.

– И кто же тебя так? – уже в голос засмеялся директор, напрочь забыв о гневном письме.

– Да так, есть умелица одна, - ответил Сид, садясь напротив директорского стола. – Но с этим я сам разберусь.

– Так что тогда тебя привело?

– Дело в том, что ночью произошли некоторые события, которые могут вызвать недовольство у урождённых, и они обязательно потребуют наказания.

– Так вот в чём дело, - директор тут же отбросил веселье, став хмурым и серьёзным. – Требования уже начали поступать, - помахал он полученным посланием.

– Поверьте мне, таких писем будет намного больше. Но, несмотря на огласку, я прошу не отчислять виновников.

– Объяснись, пожалуйста, - потребовал директор прекрасно понимая, что Сидариус просто так ни за кого хлопотать не будет. Если он просит, значит есть веская причина.

– Я больше чем уверен, что эти проказы - дело рук моей подопечной и её друзей. Эта четвёрка уже проявила свою изобретательность. Так уж вышло, что Арис магически обручился со своей подопечной и желательно, чтобы до дня зимнего солнцестояния девушка была под присмотром. Да и Татьяна не так уж проста, как кажется на первый взгляд. Есть в ней несгибаемый стержень. Так что этих двоих никак нельзя исключать.

– Но мы не можем кого-то из нарушителей наказать, а кого-то помиловать. Могут появиться лишние вопросы.

– Именно поэтому я и прошу о снисхождении для всех.

– И как я должен это сделать? Ты же понимаешь, что студенты и их родители будут требовать найти виновных.

– Публично предложите прийти с повинной добровольно в обмен, ну скажем, на отработку.

– Хорошо, - кивнул директор, давая своё согласие. – Но если честно, то я даже рад, что хоть у кого-то хватило смелости дать по носу всем этим выскочкам. Судя по доносам фамильяров, атакам подверглись только те студенты, которые выше всех задирали нос.

– Да, это так, - встал Сид, направляясь к выходу. – И спасибо, что утрясли проблемы с Меалисой.

– Это было верх удовольствия. Видел бы ты выражение лица её отца, когда я предложил, в обмен на невыдвижение обвинений со стороны Академии, забрать дочурку.

– Ещё раз спасибо,- сказал Сид и покинул кабинет директора и старинного друга.

В замочную скважину комнаты общежития.

– Ну что, соучастники? – спросила я, когда мы вернулись в нашу комнату. – Когда сдаваться пойдём?

– А это обязательно? – с надеждой спросила Соня.
– Может пронесёт?

– Боюсь, что нет, - разочаровала я её. – Директор не сводил с нас глаз на протяжении всей своей пламенной речи. Так что, думаю, он прекрасно знает, что это мы. Я ведь права, Муся?

– Да, права, - потянулась кошка на кровати, - и права во всём. Лучше согласиться на предложение директора.

– Вот видите, - посмотрела на друзей. – Так что тут без вариантов.

– В таком случае, предлагаю не оттягивать неизбежное, - Андина встала с кислым выражением лица, и мы всё той же дружной компанией поплелись в административный корпус.

Дойдя до кабинета и постучав, мы предстали пред высшей властью сего учреждения.

– Ну и зачем? – спросил директор Сураг, когда мы выстроились в линию напротив стола, опустив головы.

– Так получилось, - решилась я на ответ. – Мы признаём свою вину и готовы понести наказание.

– Ну готовы, так готовы, - слишком уж хитро и весело ответил директор. Но больше всего меня удивило отсутствие какой-либо поучительной речи. – Значит, по два часа после занятий будете работать на скотном дворе и помогать на кухне во время ужина. И на бал вы пойдёте не как студенты, а как обслуживающий персонал. Всё понятно? – мы дружно кивнули. – В таком случае, вон отсюда, и чтобы ни одной жалобы, иначе вылетите из Академии быстрее, чем успеете сказать “ой”.

Мы пулей покинули кабинет, радуясь, что отделались лёгким испугом и, можно сказать, смешным наказанием. С того самого момента потекла тяжёлая студенческая жизнь. Занятия, хозяйственный двор, кухня. Но наказание не отменяло дополнительных занятий с опекунами и наставниками.

Я посещала уроки в библиотеке и кабинет профессора Интома, по три раза за один вечер откручивая время назад. Но хуже всего мне давались обязательные часы с Сидом. Он стал холодным и жестким. Теперь отказывался что-либо объяснять и за любую, даже самую маленькую ошибку, ругал на чём свет стоит, не забывая указывать мне моё место в этом мире.