Академия счастья, или Пирожные всегда в цене!
Шрифт:
— Ты сказал, что я беременна!
Пауза. Он все так же спокойно и равнодушно смотрит на меня. Да что же это он, извести меня вздумал?
— И? — равнодушно спрашивает он.
В глазах — ни блестинки, а в щеках — ни кровинки. Что же это такое?
— Не придуривайся! То, что ты сделал — очень некрасиво. Подло и безнравственно по отношению ко мне! И как ты еще смеешь говорить, что любишь!
— Я не люблю тебя, — вдруг выдавил из себя бесчувственный голос.
Я ожидала чего угодно, но не такого. Моргнув пару раз, я уставилась на изменившегося
— Ты злишься? Это из-за Джуна ты так говоришь? — по идее, услышав эти слова, я должна возрадоваться — ведь если он разлюбил меня, не нужно выходить замуж.
Но почему-то слышать мне это неприятно, и я хочу докопаться до конца. Узнать причины, мотивы его действий. Да и сидит он передо мной так ровно, словно кукла. Надутая и подставная кукла…
Чтобы проверить свои худшие подозрения, я аккуратно касаюсь его щеки. Винсент, не ожидавший моего прикосновения, вздрагивает.
— Ты не говорил этого?
— Чего? — его голос вдруг теплеет и он перехватывает мою руку. Прижимается к ней щекой и прикрывает глаза.
Такой интимный жест, и мне почему-то становится так неловко. От прикосновения тянется жгучая энергия, темная, но какая-то теплая. Я не спешу отталкивать его и даю держать себя за руку.
— Ты говорил, что я беременна? — все-таки переспрашиваю я.
Несколько мгновений он сидит тихо, а потом внезапно целует в ладонь. Я замираю, а от этого места бегут сладкие мурашки, будто в этом месте они появились на свет, а теперь обязаны расселиться по всему телу.
Он открывает глаза. Не горящие, но уже пободрее. Да, я вижу в них жизнь и свет. Вздыхаю облегченно, но все еще настороженно. Что еще может выкинуть директор, если он только что пришел в себя?
— Я не говорил такой глупости, — он сжимает пальца в замок и кладет поверх подбородок, — Я похож на вруна?
— НУ… — оттянула я время, понимая, что не стоит отвечать на чисто риторический вопрос, — Ирма говорит, что слышала, как ты это сказал. И наместник слышал… Вся Академия только и говорит, что я — в положении…
— Ах, это, — вдруг Винс позволил себе слегка улыбнуться, — Это не то…
— В каком смысле?
— Я говорил господину Ллойду, что ты — в трудном положении, потому что тебе необходимо нагонять программу. Остальные всё знают, а ты — как с чистого листа…
Почему-то я сразу поверила Винсу. И дело даже не в благожелательной энергии, которая волнами катилась ко мне. Он явно не врал. Он…
Я с досады стукнула по столу и только перехватив укоряющий взгляд директора вспомнила, где я вообще-то нахожусь.
— Соблюдай координацию, — сказал мне этот притворщик и сразу напустил грозный вид, — Если это всё, что ты хотела спросить — иди. И разгони толпу от дверей, у меня еще много дел.
— Чего? — я стояла сбитая с толку.
То есть мы сейчас выяснили, что это было недоразумение, и, собственно, всё — больше разговаривать не о чем? А как же это нечто, висевшее камнем над моей душой?! Его превращения, странное поведение,
равнодушие?…— Ты уверен, что нам не о чем разговаривать? — бросила пробный камень я и хотела подойти снова к окну.
Но грозный взгляд Винсента не позволил мне этого сделать.
— Я же сказал: у меня много дел, — величавым жестом он кивнул на дверь и уткнулся в свой ежедневник.
Как оплеванная, я молча хлопнула дверью и вышла в предбанничек. Судя по царившей тишине, Вий действительно разогнал демонстрацию моей святости. Глубоко вздохнув, я вышла в коридор. Удивительно, но кроме блондинчика никто меня не ждал.
Махнув рукой, чтобы поскорее уйти отсюда, я побежала вниз, туда, где уж я точно знала, мало может встретиться невольных свидетелей.
Завернув под чуланную лестницу, соединяющую подсобные помещения, где жила эльфена и поварята, с учебным корпусом, я остановилась. Оказывается, все это время с не дышала, а задержала дыхание.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Вий и в тот же момент я сдалась.
Уткнувшись в широкое, теплое плечо, я откровенно и не стесняясь, расплакалась. Племянник крепко обнял и прижал к себе. Его осторожные, будто жалостливые поглаживания по плечу только сильнее раззадоривали мой плач.
— Лик, ну ты чего? — парень растерянно сжимал и разжимал плечо до тех пор, пока мне не стало больно.
— Ты не поймешь, — всхлипнула я и сама отстранилась.
Да, никогда не знала, что невинный девичий плач может оставить такой ощутимый след. Мокрое пятно на розовой футболке смотрелось одиноко. Всё вокруг — такое милое и красивое, и только мокрый след намекает на недавно выплеснутые переживания.
— Он грубый мужлан, — припечатала я и, вдернув для пущей верности вверх нос, попыталась выйти из-под лестницы.
Вот только слезы все равно застилали глаза, а перила были слишком светлыми, чтобы на них случайно не наткнуться.
— Ты не туда идешь, — перехватил меня за талию племянник и очень во время: иначе я бы самым постыдным способом растянулась.
— Вий, ну почему всё не так, как хочется… — я вытерла кулаком лицо, но не помогло. Пришлось наклоняться и использовать для этих целей подол. Вий закашлялся, но не вмешивался в мои странные манипуляции, — Я же не жду от него чего-то эдакого… Просто хочется нормальных отношений!
Повернулась к блондину, а то что-то он притих слева от меня. Да, судя по тому, что он вздрогнул, выгляжу я особенно прекрасно.
— Ты меня видел в состоянии и похуже, — приободрила больше себя, чем его, — Вот только мне от всех этих переживаний очень хочется есть. Может принесешь что-нибудь из столовой? В таком виде я туда не пойду…
— Запрещено, — с жалостью посмотрев на мое испачканное тушью платье, прошептал он, — Может, умоешься и айда есть?
— Не, — я отчаянно мотнула головой, — Спасибо, что разогнал этих крикунов. Мне и без них тошно. Не хочу никого видеть.
— Тогда я ради тебя пойду на преступление. Но сначала, нужно добраться до твоей спальни тайным ходом.