Академия Сирен. С принцами вход воспрещён!

Вот и как мне со всем этим справляться? Если единственный нормальный вариант отрезали на корню и теперь попытка к бегству уже не казалась такой простой. Лёгкая прогулка неожиданно превратилась в головную боль, с которой я понятия не имела что делать. Раскинув руки в стороны, я рухнула на постель и посмотрела в потолок. Словно он мог дать мне ответ на вопрос и как-то исправить ситуацию. В голове ни одной толковой мысли не крутилось, а белая штукатурка, по какой-то неведомой причине, так и не снизошла до ответа.

Я чувствовала себя загнанной в угол дичью, на которую объявили сезон охоты, и которая пыталась всеми правдами и неправдами вырваться из клетки. Но прутья слишком сильно ранили крылья и меня вновь, искровавленную и сломленную возвращали обратно. От осознания всей несправедливости немного затошнило и хотелось взвыть. Почему вообще со мной происходили такие странные и отвратительные вещи? Чем я заслужила подобное отношение к себе? Я же жила по законам и никогда не причиняла никому зла!

И вот таким скотским отношением вселенная отплатила мне? Вы что всерьёз думаете, что таким образом, меня можно будет сломить и заставить делать то, чего я не хотела? Нет! Я готова была сражаться до последнего. За свою любовь и счастливую жизнь. Если бы родители просто послушали меня и отпустили к Джасперу, никаких проблем бы не случилось. Но они уперелись рогом в стену и не желали меня слушать и слышать. В их головах я уже была счастливо замужем за каким-то сопливым русалом-полудурком.

Серьёзно? Такого счастья для меня они желали? Чтобы я всю свою жизнь горбатилась на королевский дворец, откладывала икру и пыталась не утонуть в бездне идиотского равнодушия? Нет! К такому я точно не желала готовиться. Ведь уже познала вкус настоящих отношений. Я должна почитать желания Джаспера превыше своих, а он мечтал о том, что я стану его королевой и буду всю жизнь сидеть и слушать, как мой супруг лихо управляет своей страной. Молча, красиво и так, как положено настоящей жене короля.

Сердце бешено колотилось в груди и хотелось взвыть. Честное слово. Такого я не ожидала. Если бы мне предложили самостоятельно сделать выбор, то скорее всего он бы заключался в чем-то одном. Но меня буквально припёрли к стенке и посоветовали молчать, чтобы не нервировать остальных. Как вообще можно было относиться к своему ребёнку подобным образом? Это же верх надменности и эгоистичности. Они желали послушную куклу, которая станет играть по правилам и молчать в тряпочку. Я же не желала становится подобной безвольной дурой.

В настоящих чувствах не могла таиться злоба и обескураживающее желание загнать человека в ловушку и не отпускать, пока он не скажет все, что хочется услышать родителям. Такое поведение было верхом издевательств и лживой надменности. Постоянное повторение того, какая я гениальная и какая правильная. Что нужно следовать правилам и не позволять негативу влиять на репутацию семьи.

По какой-то необъяснимой причине, вся моя жизнь вертелась вокруг этого странного слова: «семья». Зачем оно вообще нам? Если мы сроду не были близки друг с другом. А о родственниках вспоминали лишь в тот момент, когда нам что-то от них требовалось. Все остальное время, они были чем-то эфемерным и существовали за пределами нашей собственной зоны комфорта. Лишь бы выяснить, где заканчивались границы этого дозволенного.

— Собираешься идти на встречу с директрисой? — наглая лисица появилась передо мной и в очередной раз прикрывшись хвостом зафыркала.

— Скажи, а есть способ выбраться из Академии так, чтобы об этом никто не узнал? — подперев голову рукой, я внимательно рассматривала фамильяра. — Тут только твой всевидящий взор следит за всем. Неужели с тобой нельзя договориться?

— Система «фамильяр» никогда не позволит своим объектам выйти из-под контроля, — пробурчала лиса. — Мы были созданы для того, чтобы подобных случаев никогда не происходило. Контроль и порядок. Вот в чем заключается главная задача нашего существования.

— Капец, — тяжёлый стон сорвался с губ, и я рухнула на постель.

— Может быть поторопишься на занятия, они скоро начнутся, — голограмма уставилась на меня вопросительным взглядом своих немигающих взглядов.

— Хорошо, хорошо, уже поднимаюсь, — я действительно решила последовать совету лисы, — скажи, а тут академия или все же тюрьма строгого режима? Пока на второе похоже больше, чем на первое.

— Это высшее учебное заведение, которое специализируется на воспитание детей, которые вскоре встанут во главе нашей страны, — зафыркала голограмма, — а ты нарушаешь устои нашего старейшего учебного заведения. Если дальше так продолжится, то ты окажешься в опасности и перестанешь находиться под моим покровительством. А когда ты будешь существовать сама по себе, то это чудесное место будет для тебя настоящим адом.

— Ты мне сейчас серьёзно пытаешься угрожать? — в полном ужасе пробормотала я, рассматривая фамильяра, который должен был хранить покой академии. — К такому повороту событий меня жизнь точно не готовила!

— Поверь, я ещё даже не начинала угрожать или делать нечто подобное, — покачала головой лиса и ехидно прищурилась. — Просто предупреждаю о том, что грозит тому, кто перестанет слушаться и попытается выйти из-под моего контроля. Надеюсь, не нужно ещё раз пояснять, как работает система контроля? И будь добра, прочти брошюру, которую тебе выдали вместе с остальным. А теперь поторопись на занятия.

Меня аж передёрнуло от такой постановки вопроса. Надежда на безболезненное избавление от навязанных системных ограничений, канула в небытие. Подняв своё бренное тело с постели, с тоской поняла, что обед подходит к концу и мне надо продолжать отыгрывать роль милой и послушной ученицы. Вот только я не хотела и дальше, до скончания своих дней, быть подверженной этим идиотским стандартам, от которых меня буквально тошнило. Вот это беспокоило и не давало покоя. На что я вообще тратила свою юность?

В голове стоял лёгкий дурман и подташнивало от осознания всей бредовости ситуации. Будучи запертой под отдельным куполом, я наконец осознала, для чего все это было сделано. Чтобы никому из нас не было помощи извне. Приблизиться сюда без обнаружения просто невозможно. Каждый миллиметр пространства отслеживался и контролировался системой контроля и слежения. Черт! Надо было выбирать военное училище и уходить к тётке, с той можно было бы хотя бы попробовать поговорить.

Кое-как переставляя ноги, я доползла до нужного кабинета и устроилась на самой дальней парте, подальше от профессора и любопытных взглядов однокурсников. Общаться с ними не было никакого желания. А к тому же, чувство огорчения и тоски сводили с ума. Меня буквально ломало из-за того, что я не могла связаться с Джаспером и была вынуждена терпеть одиночество в этой клетке, из которой невозможно сбежать. Она оказалась настолько надёжной, что это сводило с ума и вгоняло в ещё большее уныние и депрессию.

Воздуха не хватало и ледяные щупальца сковывали по рукам и ногам. Они затягивали петли на шее и перекрывали доступ воздуха. Хотелось перекинуться в сирену и сбежать далеко-далеко, куда-нибудь подальше от всей этой показной мишуры и гламурного блеска придворных украшений. Пусть я и хотела навечно порвать со всем этой безумной вакханалией, но я где-то в душе оставалась маленькой девочкой, которой просто хотела, чтобы её любили и ценили родители, а не использовали, как красивую ширму, во время важных мероприятий и переговоров.