Аколит в крови по локоть

— Перезаряжаемся!

Но передышки не случилось. Сбоку гулко хлопнуло, и один из срубов заполонила непроглядная тьма. Картечница сразу смолкла, один из караульных вывалился наружу и немедленно рухнул на землю со стрелой в груди. В отличие от нас кирасы они сняли, да и винтовок кроме часовых никто при себе не держал — те стояли в пирамидах. Но и совсем уж лёгкой добычей бойцы не стали: в лес улетели сразу два здоровенных огненных шара, меж деревьев расплескалось жгучее пламя, и запаниковавшие было стрельцы кинулись разбирать оружие. Тайнознатцы швырнули в заросли по очередному взрывному аркану, и между срубами и неприятелем выросла сплошная полоса огня. Мимо нашего редута в их сторону метнулись едва различимые тени, но Сквозняк хрипло выдохнул и наперерез невидимкам устремился смерч. Заклинание перехватило и переломало двух или трёх человек, ещё одного я сбил с ног удачным выстрелом в спину. Краешком глаза уловил стремительное движение и, повинуясь наитию, наклонил голову, только поэтому прошившая защитный барьер стрела угодила не в лицо, а в стальной шлем.

Костяной наконечник раскололся, но даже так меня будто киянкой по лбу хватанули. Я опустился на корточки, и тут же через невысокую стену к нам заскочил очередной невидимка. Дарьян всадил в него костяной дротик, и маскировочные чары сползли с пришпиленного к брёвнам аборигена и открыли изукрашенное вязью непонятных символов тело. Вновь прошила защитный полог стрела с зачарованным костяным наконечником, Гвоздь охнул и схватился за пробитое плечо, опустился на корточки. Мне бы остановить ему кровь, только не до того.

— Обходят! — гаркнул Крап, и мы вновь принялись садить из карабинов по замелькавшим среди деревьев теням.

Огнич метнул туда новую шаровую молнию, и на сей раз та связала ослепительной нитью-всполохом сразу несколько человек. Я отбросил разряженное оружие и приготовился сотворить огненный шар, но тут в редут прилетел сгусток тьмы. Чары угодили в магический полог Дарьяна и чернильными тенями просочились через него, захлестнули нас приливной волной мрака. Разом сделалось темно, холодно и тоскливо, стало нечем дышать, и я потерял всякое представление о направлениях, оказался погружён в магический кисель, залип в нём, будто угодивший в патоку муравей.

Вот же чёрт!

Сбросив оцепенение, я шарахнулся в сторону, наткнулся на кого-то и едва не упал, ухватил товарища по несчастью и потянул за собой. Стена! Перевалился через неё сам и вытянул из объятий тьмы Гвоздя. Тот как рухнул на землю, так и скорчился, захрипел, зашёлся в кашле. Мне — нормально.

С другой стороны редута сверкнула молния, следом истошно завопил Огнич:

— На них защита!

И сразу взревел воздух. Закружившийся вокруг Сквозняка вихрь перехватил все выпущенные в него стрелы и даже отбросил прочь одного из краснокожих. Остановил он и сгусток тьмы — правда, не отбил его при этом в сторону, а втянул в себя. Защитный аркан прорезали чёрные прожилки, смерч дрогнул, сорвался с места и понёсся прочь, будто потерявший баланс волчок.

Из леса выскочили очередные аборигены, и подоспевшие к редуту кадавры пустили в ход тяжеленные палаши, но замешкались и не успели прийти на помощь Дарьяну, на которого насели сразу два размалёванных дикаря. Я дёрнул из кобуры револьвер, книжник обернулся облачком костяного праха. То крутанулось и унеслось на две сажени в сторону, краснокожие взвыли от боли. Из множества мелких порезов на их коже потекла кровь, и я не стал стрелять, вместо этого задействовал приказ воспламенения и окатил подранков пурпурным пламенем.

Вспыхнули!

Кадавры добили превратившихся в живые факелы аборигенов и рванули в лес, но навстречу им метнулись чёрные тени, облепили, втянулись в тела и разом иссушили, вновь сделав мёртвое мёртвым — не помогла ни магическая защита, ни зачарованные кирасы и шлемы.

— Взять! — заорал Дарьян.

Воплотившийся в реальности цепной дух унёсся в джунгли, и всё же прикрывавший антиподов колдун успел кинуть в нас очередной сгусток мрака. На сей раз атакующий аркан оказался направлен в меня, и тень легко просочилась через отторжение, пришлось окутаться обжигающей аурой. Вражеские чары вмиг прогорели в её пурпурном пламени, а когда невесть откуда вынырнул абориген, я упредил его атаку выстрелом из револьвера. И тут же получил копьём в спину!

За миг до тычка магическое пламя само собой обвилось вокруг древка, и моё ядро едва не опустело, но зато при ударе обуглившееся оружие переломилось, кирасу лишь поцарапало. Сбоку подскочил другой антипод, и я задействовал весь остаток небесной силы разом.

Гори!

Вспышка раскидала краснокожих, но не сожгла — если один зажал ладонями опалённое лицо, то другой и вовсе умудрился прикрыться от огня щитом. Я начал разворачиваться к нему и поймал стрелу, точнее — сразу три. Повинуясь наитию, задействовал отторжение, и первый из метательных снарядов отскочил от соткавшегося в воздухе пурпурного щита, а вот две оставшихся прошли мимо магического барьера. И вновь обжигающая аура, как и в случае с копьём, сгустилась сама собой. Она легко сожгла древки и оперение, но наконечники просто раскалила, и если один с лязгом отскочил от кирасы, то другой угодил в бедро. Ногу пронзила острая боль, окутавший меня огонь враз погас, я не устоял и упал — едва успел откатиться в сторону, иначе абориген точно бы добил меня топориком.

Прилетевший со стороны редута костяной дротик не сумел преодолеть наложенную на краснокожего воина защиту и рассыпался серым прахом, но неожиданная атака на миг ошеломила антипода, вот я и успел перевалиться на спину, взвести курок револьвера и пальнуть ему точно в середину обугленного щита. Антипод зашатался, и ему в спину стрельнули из сруба, уложили наповал.

В лесу захлопали карабины, туда же отправили по огненному шару пережившие скоротечную стычку колдуны, и обожжённый моей аурой дикарь метнулся прочь. В него угодил росчерк молнии, и пусть атакующий аркан не пробил защитный амулет, зато опутал беглеца ослепительными разрядами и повалил на землю.

Да и чёрт бы с ним! Я переполз под прикрытие редута и попытался вытянуть из раны засевший в ноге наконечник, но тот вошёл в плоть полностью — без хирургических щипцов его было не подцепить. Пришлось ограничиться остановкой кровотечения.

Звуки перестрелки начали удаляться — надо понимать, пластуны Хомута не только вырвались из засады и сумели вернуться к опорному пункту, но и отогнали от него потрёпанных нами нападавших.

— Боярин! — окликнул меня перетянувший раненую руку ремнём Гвоздь. — Погляди, а то кони двину!

Я кое-как подполз к пареньку, кинул револьвер на землю и достал из чехла ампутационный нож.

— Эй, ты чего ещё удумал? — перепугался тот.

Я его возглас проигнорировал и крикнул:

— Дарьян!

— Здесь! — отозвался тот, прибежал и присел рядом, начал спешно заряжать карабин.

Одним уверенным движением я распорол рукав куртки Гвоздя и вновь позвал:

— Огнич!

— В порядке! — откликнулся фургонщик, а Сквозняк отозвался сам.

— Я тоже! — оповестил он нас.

Нож я бросил к револьверу, затем переломил засевшую в бицепсе пластуна стрелу и спросил:

— Крап где?

— О чёрт! — охнул Огнич и перескочил через стену редута, скрылся в только-только начавшей редеть тьме.

Сквозняк присоединился к фургонщику, на пару они вытянули наружу потерявшего сознание пластуна.

— Сердце бьётся! — оповестил нас Огнич.

Ну а я надавил своей волей на дух Гвоздя, чуть сместил стрелу — так, чтобы появилась возможность направить остриё в обход кости, и толкнул древко. Наконечник вышел с другой стороны, пластун взвыл и потерял сознание, я отбросил сломанную стрелу и закрыл сквозную рану. Пусть сработал и не слишком чисто, но нисколько по этому поводу не переживал. Было попросту не до того.