Актуальные проблемы Европы №2 / 2015

История доказывает, что русский народ непредсказуем и нетерпелив. Подобно Дмитрию Карамазову, он хотел бы сразу быстро уничтожить зло и осчастливить человечество. Этот герой Достоевского был способен к любым крайностям, он вел себя как типичный русский и являет собой неразрешимую загадку российского сфинкса. Все же российскому сфинксу следовало бы иметь голову русской женщины. Лучше всего Настасьи Филипповны или Аглаи Епанчиной из «Идиота», но, возможно, и Катерины из «Братьев Карамазовых» или Лизы из «Бесов», или Ахмаковой из «Подростка», или Дуни из «Преступления и наказания». Реальным же прототипом всех этих женских персонажей была Аполлинария Суслова, воплощавшая в себе, по Достоевскому, черты типичной русской женщины. Искать же истоки следует за Уралом. Именно там 80% территории представляют собой вечную мерзлоту, которую русский ученый М. Самгин в 1927 г. и отождествлял с «российским сфинксом» (33 с. 189).

Русский человек, по мысли Левандовского, сочетает в себе противоречивые черты и быстро меняет настроение. В отличие от мужественных немцев и англичан, русские (а также и поляки) имеют женские черты. Но в отличие от поляков, наполовину сирот (без отца), русские имеют матушку-Россию и батюшку-царя. Польский католицизм и русское православие основаны на признании высших неземных ценностей более значимых, чем ценности «мира сего». Это в известной мере обусловливает сходство обоих народов и вместе с тем их отличие от народов протестантских.

Отношение поляков к России весьма ощутимо «отягощено» историей. Именно исторические стереотипы являются определяющим фактором. Каждый восьмой поляк отождествляет Россию с коммунизмом, СССР, тоталитаризмом и социализмом. Две трети поляков полагают, что в истории польско-российских отношений больше негативных, чем позитивных моментов. Причем жители деревень чаще отмечают позитивные моменты, чем жители городов, а молодежь (18–24 года) чаще настаивает на преобладании негативных моментов (49, с. 50). Как показывают исследования последних лет, больше половины поляков считают, что Россия должна ощущать чувство вины по отношению к Польше в связи с событиями Второй мировой войны, Катынью, а также социалистическим периодом, когда Польша зависела от СССР. Более 80% поляков уверены, что Польша, напротив, не должна иметь чувства вины по отношению к России в связи с историческим прошлым (27, с. 142; 49, с. 50).

Бесспорно, что общественное сознание во многом определяется СМИ. Нельзя сказать, что о России мало пишут в Польше. По количеству информации Россию опережает только Германия. Вместе с тем информация носит случайный, в некотором смысле «сенсационный» характер. Отношения России и Польши воспринимаются как отношения между государствами, а не между людьми. «Политизированность» отношений проявляется и в том, кого поляки называют наиболее известными россиянами. Чаще всего это Горбачев, Путин, Ленин, несколько реже – Сталин, Ельцин. Менее популярны имена, связанные с миром культуры. Однако 40% поляков знают хотя бы одно имя носителя русской культуры. Чаще всего это Пушкин, Толстой, Достоевский, Булгаков, Чехов, Чайковский, Высоцкий. В целом русская культура XIX – начала ХХ в. неплохо известна в Польше. Достаточно сказать, что «Мастер и Маргарита» была относительно недавно признана в Польше лучшей книгой, написанной в XX в. (27, с. 142).

В развитии польско-российских отношений современные поляки важное место отводят экономическому фактору. Больше половины респондентов во взаимовыгодной торговле усматривают главный способ налаживания хороших отношений. Только каждый пятый поляк уповает на общее происхождение и культурную близость (49, с. 53).

В общении с русскими поляки часто используют несколько поучающий, менторский тон, нередко представляя Польшу мостом между Востоком и Западом. Однако, как отмечает И. Конечна (Варшавский университет), «в своем ощущении цивилизационной миссии мы должны следить за тем, чтобы не стать тем мостом, по которому никто не захочет ехать, ибо все уже давно пользуются самолетом» (27, с. 143).

В польских СМИ преобладает информация чисто политического свойства, а о культуре и повседневной жизни в России говорится немного. Либеральная пресса – «Газета выборча», «Жечь Посполита», «Политика», «Впрост» и ряд других изданий – достаточно часто затрагивает российскую проблематику. Россия на страницах этих изданий – государство, переживающее кризис, страдающее имперским комплексом, национализмом и ксенофобией, но обладающее огромными потенциалом для развития. Высказывается озабоченность ростом авторитарных тенденций в российской политике. Как ключевая фигура антидемократических процессов в стране рассматривается президент В.В. Путин. С одной стороны, его оценивают как прагматика, человека «сильной руки», который консолидировал российское общество, а с другой – как «кандидата на просвещенного автократа» или еще резче как «фашиста», «современного Сталина», «душителя свобод». Этот образ российского лидера приобрел едва ли не демонические черты в связи с событиями на Украине. Наряду с однозначным осуждением российского лидера как воплощения неизбывной агрессивности России имеют место и попытки объяснения природы его власти. Так, А. Белень полагает, что сильная власть в России основана на многовековой патримониальной и авторитарной традиции, обусловлена территориальным фактором, огромными размерами государства, которым невозможно управлять без наличия сильной власти (11).

«Трибуна», «Пшеглёнд», «Дзись», популярные среди посткоммунистических левых, в своей трактовке российской проблематики мало отличаются от либеральной прессы. Возможно, как полагает М. Жаковска, левые издания несколько больше, чем либеральные, полемизируют с негативным образом России, настаивая на необходимости выстраивания рациональных и прагматических отношений с восточным соседом. Интерес вызывают статьи (на страницах «Пшеглёнд») Валицкого, который решительно выступает в защиту политики Путина, расценивая ее не как стремление к авторитаризму, а как попытку исправить ошибки Ельцина, вывести страну из депрессии и кризиса. Валицкий решительно отвергает миф о «хороших олигархах» и «злом Путине», считая, что борьба с олигархами связана со стремлением вернуть государству контроль над ресурсами страны (63, с. 370).

В польской прессе правого толка («Наш дзенник», связанный с радио «Мария», «Мысль польска» – еженедельник эндецкого направления, «Наша Польска», декларирующая себя независимым изданием, «Глос» – католический ежедневник, «Найвисши час» – консервативно-либеральный еженедельник и выходящий раз в два месяца «Аркана») представлен негативный образ России (63, с. 360). Это государство авторитарное и варварское, являющееся продолжателем традиций царской России и СССР, где власть захватили евреи. Известным исключением является «Мысль польска», на страницах которой время от времени появляются статьи о желательности для Польши сотрудничества с восточным соседом, налаживания с ним нормальных отношений.

Характеризуя знания современных поляков о России и образ последней в общественном сознании, известный польский публицист Б. Цивиньский пишет: «То, что мы знаем о России последнего десятилетия, выглядит своеобразной черной дырой. В темной мгле выделяются какие-то фрагменты действительности, какие-то образы, может действительно важные, а может, просто марионетки, выдвинутые для достижений чьих-то политических целей. Просматриваются какие-то мифологические образы… Был шокирующий Ельцин, есть скользкий Путин, есть более, чем когда бы то ни было, богатая, неправдоподобно космополитическая Москва, есть преступления в Чечне» (15, с. 3).

Современным полякам непросто получить информацию о жизни в современной России: российские газеты дороги, фильмы о России появляются на экране только глубокой ночью. Специфика представлений о России в польской общественной мысли особенно ярко проявляется в моменты обострения политической ситуации. Так было в 2008 г. во время конфликта в Грузии или в 2014 г. в связи с кризисом в Украине.

События 2008 г. вызвали в Варшаве быструю и весьма энергичную реакцию. Президент Лех Качиньский незамедлительно вылетел в Тбилиси вместе с президентами Латвии, Эстонии, Литвы и Украины. В Тбилиси представительная делегация прибыла уже после полуночи 13 августа 2008 г. На митинге, участники которого восторженно приветствовали прилетевшую делегацию, Качиньский произнес пламенную речь, заявив о готовности Польши к борьбе со страной, которая показала свое лицо, хорошо известное полякам. Россия всегда стремилась подчинять себе соседние государства и решила, что времена империи возвращаются. Вслед за Грузией может наступить очередь Украины, потом государств Балтии, а впоследствии, возможно, и Польши. Этого допустить нельзя. Поэтому-то президенты пяти государств и поспешили выразить Грузии свою солидарность.

Пылкая речь Качиньского была встречена в Польше по меньшей мере неоднозначно. В прессе писали и о «звездной ночи» Качиньского, имея в виду ночь с 12 на 13 сентября, когда польский президент выступил на митинге в Тбилиси, и о неоправданных, а то и смешных претензиях на роль арбитра в споре, решение которого явно не под силу Польше. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский, сопровождавший президента в его поездке, отметил, что выступление польского лидера было его самостоятельной инициативой и отнюдь не является официальной позицией Польши. Без особого энтузиазма отнесся к заявлениям Качиньского и премьер-министр Дональд Туск, заметив, что Качиньский произнес в Тбилиси «несколько лишних слов». Польша же, как полагает премьер, не должна быть той страной, которая имеет «самые плохие отношения с Россией из всех стран – членов ЕС», и претендовать на роль «миссионера любой ценой» (9). Правда, по инициативе польской стороны и того же Туска было созвано экстренное совещание представителей стран – членов ЕС, посвященное российско-грузинскому конфликту.