Акулья хватка (сборник)

– Так-так. Мы снова здесь. Какой сюрприз!

Внимание Эндрюса было всецело поглощено Сюзи и другими девушками. Менеджер о чем-то живо беседовал с Сюзи, всячески мешая ей одеваться и делая одно за одним замечания, едва девушка собиралась надеть на себя трусики или лифчик. Рядом стояла голая Рита с сигаретой во рту.

– Как дела?
– спросила Китти погромче.

Эндрюс приблизился.

– Э-э... добрый вечер.
– Он продолжал машинально улыбаться.
– Я просто... так сказать, мм-м, просто заглянул...тут он увидел отражение Худа в стеклянной витрине за стойкой бара. Выражение его лица едва заметно изменилось. На пару секунд улыбка погасла, затем просияла вновь.

– Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер.

– Вы хотите увидеть Жожо?
– спросила Кит.

– Да... Мне интересно... Я собирался...спросить... есть ли у него... немного...

– В общем, он там, - сказала она, указывая на соседний зал.
– Но вам лучше дождаться, когда он освободится, что не так уж сложно, верно?

– Спасибо.
– Его взгляд переместился с неё на Худа. Он неуклюже присел, как бы кланяясь, и, не стирая с лица улыбки, поспешил в зал. Присев на самый краешек стула, он составил ножки, сложил ручки и принялся смиренно созерцать. Худ допил свой стакан.

– Кто этот коротышка?

– О, - улыбнулась Китти, - завсегдатай, вот и все. По крайней мере, был. Во время последнего шоу - оно закончилось дней десять назад - приходил каждый вечер. Ну, скажем так, почти каждый. Он сидел за ближайшим столиком и просто пожирал девочек глазами.

– Они, случайно, не были затянуты в корсеты?

– Откуда вы знаете? Я бы вас запомнила, моряк.

– Мне телеграфировали в Уагадугу. Это было большое шоу в корсетах, да?

– В три действия. У нас где-то осталась куча фотографий.
– Она пробежала глазами содержимое полки под стойкой.
– не знаю, где они сейчас.

– А что он имел в виду, когда поинтересовался, нет ли у Жожо немного чего-то, черт побери, не знаю чего. Может, это он о корсете "на вечную память"?

Она улыбнулась.

– Да, связь с Уагадугу налажена здорово. Вы много чего там узнали, признайтесь. Он пытался купить два прямо с девушек. Я думаю, что сейчас он приперся из-за денег. Он удивительный человек. Настолько хотел купить эти корсеты, что мы, в конце концов, дали ему один. Тогда он начал приходить перед началом программы и твердить, что ему хочется выступить с номером, но это звучало несколько двусмысленно. Мы побоялись каких-нибудь, ну, как бы вам сказать, неприличных выходок, и ему отказали.

– А что вы называете неприличных?

– Извращения. Но он уверял, что это не так. Он - мим, и все, что ему хотелось, - выступать с десятиминутным сольным номером, изобразив любого из присутствующих в зале по его желанию. Мы его попробовали. Это оказалось удивительно. Он привык наблюдать за нашими посетителями. Мы выделили ему площадку и пятнадцать минут времени между выступлениями девушек. Он вышел и сначала изображал знаменитых людей, потом с полдюжины завсегдатаев, а потом просто тех, кого видел здесь, меня, к примеру, или Жожо, или кого-то из музыкантов. Публика была в восторге. Это было нечто невероятное, никто не мог в это поверить. Он с быстротой молнии преображался из одного человека в другого, подмечая и копируя манеры, голос, малейшие характерные черточки каждой личности. Язык не имел никакого значения. Он просто создавал шумовые эффекты, которые давали полную иллюзию того, что вы слышите французский или какой-нибудь иной язык. Он вызывал кого-нибудь к себе на площадку, перебрасывался с ним парочкой-другой фраз, отправлял человека на место, и внезапно превращался в того человека. Это была настоящая магия!

– Почему же вы не позволили ему продолжать?

– Как-то раз сюда ввалились его дружки. А может, вовсе и не дружки. Выглядели довольно свирепо. Он сказал Жожо, что больше сюда не придет. Чувствовалось, что он очень несчастен. Они его забрали.

– Один из тех, кто за ним приходил, был такой здоровенные детина со сросшимися на переносице бровями?

Она кивнула.

– Это вы узнали не в Уагадугу.

– Это телепатия, - сказал Худ, - вот, скажем, вы сейчас подумали, что нам нужно пропустить ещё по стаканчику.

Она посмотрела на него, и в её взгляде сквозила меланхолия.

– Есть множество других вещей, о которых я думаю.
– Она налила два стаканчика виски и один протянула Худу.

– Вы ему что-нибудь платили за выступления?

– Да. Он с виду сущий агнец, но обожает наличные, тут он без комплексов. Говорил, что выступает просто для удовольствия, и, тем не менее, постоянно клянчил деньги. Мы много ему не платили.

Худ оглянулся.

– Куда же они все подевались?

Соседний зал пустовал, только Рита, наконец одевшись, возилась с чулками.

– Там позади контора.

Худ чувствовал себя не в своей тарелке. В Эндрюсе было что-то необъяснимое, чего он не мог понять.

– Его друзья появлялись здесь после этого?

Она отрицательно покачала головой.

– Ни разу не видела. В соседнем зале между столиками забегали официанты. Музыка смолкла и из конторы вышел Жожо. Пересекая зал, он шлепнул Риту по заду.

– Молодец, Рита. Может быть, в следующий раз.

Она с горечью посмотрела на него.

– Из-за этой грудастой суки!

– Дай ей время, Рита! Дай ей время, - засмеялся Жожо.

Когда он подошел к стойке бара, Китти спросила:

– Чего хотел наш неподражаемый мим?

– Наличные.

– Вы хотите сказать, что он уже ушел?
– быстро спросил Худ. Жожо с недоумением посмотрел на него.

– Да. И что из этого? Он спешил. Ваш приятель, что ли?

– Знакомый моего приятеля.

Жожо вышел за дверь позади стойки. Худ потягивал виски. Интересно, где сейчас находится Лобэр? Скорее всего не на "Тритоне", раз Эндрюс пожаловал на берег. Из-за двери, за которой скрылся Жожо, вышла рыжеволосая особа лет тридцати пяти с сигаретой в зубах. Она выглядела самоуверенной и нахальной. Не взглянув в сторону Худа, она подошла к стойке бара, заглянула в ящичек с наличными и налила себе рюмку коньяка "Реми Мартен".

Худ вопросительно приподнял брови, молчаливо интересуясь дамой.

– Жена Жожо, - шепнула ему Кит.

– Ясно, - сказал Худ.
– Вообще-то мне пора уходить.
– Он вытащил деньги и расплатился. Затем наклонился к Китти и мягко поинтересовался:

– Кстати, о фотографиях. Есть среди них снимки этого мима, когда он кого-нибудь изображает?

Она слегка замялась.

– Думаю, да.

Рыжеволосая повернулась всем телом и сигарета в её рту задвигалась:

– Можешь идти, Китти, если хочешь.

– Спасибо, Полетт.
– Она кивком пригласила Худа пойти с ней и вышла через заднюю дверь. Худ прошел следом. Когда за ними захлопнулась дверь, он остановил её, схватив за руку.

– Она что, сказала, чтобы вы отвели меня наверх?.

– Идиот - огрызнулась возмущенная Кит.
– После десяти её очередь стоять за стойкой. За кого вы меня принимаете?
– её глаза пылали.

– Извини, Китти.

Она прижалась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала. Затем отвернулась и снова пошла впереди. Наверху у неё были две уютные комнатки. В них слегка пахло пудрой, мягко падал рассеянный свет. Худу место показалось премилым. Они немного выпили.