Акулья хватка

Худ чувствовал себя виноватым. Девушка с ним не играла, иначе здесь бы уже орудовали люди Лобэра. На яхте что-то произошло, и она попала в беду. Стоило Лобэру заподозрить, что она что-то знает об Эндрюсе, и ей конец.

Они не станут рисковать. Эндрюс должен быть полностью готов к выезду в Париж, если ещё не выехал. Лобэр все наверняка рассчитал до минуты. В Париже Эндрюс заляжет на дно на сутки или около того, пока не пробьет его час. И тогда он появится перед миром в облике сэра Ричарда Кэлверта, причем пребудет в нем столько времени, сколько понадобится, чтобы собрать все необходимые сверхсекретные данные.

Интересно, что предпринял Кондор для охраны Дика?

По дороге прошла женщина с собакой. Потом на верхних ступеньках показались две девчушки с удочками. Худ продолжал ждать. Когда он в следующий раз посмотрел на часы, было десять минут восьмого. Сью не пришла.

Неожиданно Худа охватил приступ холодного бешенства. Он чувствовал себя виноватым, что втянул девушку в свою рискованную затею. Вполне возможно, не будь Худа, она могла бы выйти сухой из воды и даже не пострадать от знакомства с Лобэром. Какой же он мерзавец, этот Лобэр! Сейчас понятно, что имел в виду Кондор, когда говорил о Лобэре - дьяволе и Лобэре - разрушителе. Худ ненавидел его всеми фибрами свой души.

Он отправится на яхту за девушкой и Эндрюсом - и будь что будет.

Худ оставил машину и спустился в порт. На причале расположились рыбаки: кто красил лодки, кто возился с мотором, а кто просто болтал. Обходя лодку за лодкой, Худ нашел наконец парня, согласившегося его отвезти. Но когда выяснилось, что отправиться нужно в десять вечера, парень не проявил энтузиазма и отказался.

– Ладно, - сказал Худ, - давай тогда в пять утра. Где лодка?

Рыбак согласился и подвел Худа к лодке. Она была местного производства, довольно вместительная, с высоким носом.

– А как двигатель?
– поинтересовался Худ. Парень прыгнул в лодку и завел мотор.

– Отлично, - кивнул Худ.
– К утру на этом же причале. Договорились? Он сунул рыбаку аванс.

Вернувшись к машине, он уже собирался садиться, как вдруг заметил, что позади кто-то резко метнулся за угол. Но за поворотом на пустынной улице не было ни души. Только в отдалении брел старик с клюкой.

Худ решил не садиться в машину. Прогулявшись по тихой улочке, он спустился на пляж и сел на гальку, спиной к бетонной стене, дожидаясь темноты.

Стояла теплая лунная ночь. Прячась в тени пристани. Худ внимательно осматривался. Вокруг было тихо и покойно. Часы собора пробили один раз, затем, по странному средиземноморскому обычаю, ещё раз.

Лодка стояла ярдах в пятидесяти от того места, где скрывался Худ. Он мысленно молился, чтобы рыбак не забрал на ночь весла. Вроде не похоже. Тихонько пробираясь к лодке, он держался в тени, которую отбрасывала стена, и старался быстро проскакивать освещенные места. Никаких следов присутствия людей Лобэра. Добравшись до лодки, он забрался внутрь.

Весла лежали на дне. Приладив их на место, Худ стал бесшумно выгребать в сторону волнореза и налегал на весла до тех пор, пока не отплыл на достаточное расстояние от берега. Тогда тогда он убрал весла и запустил мотор, бешено взревевший в ночной тиши. Сколько Худ не уменьшал обороты, особой разницы не наблюдалось. Лодка, разрезая морскую гладь, мчалась по направлению к яхте.

Даже слабый ветерок не шевелил застывшую поверхность моря. Полный штиль. На некотором расстоянии от "Тритона" он заглушил двигатель, вытащил весла и снова принялся грести. Яхта освещалась довольно скудно, виднелась буквально пара огоньков. Худ правил в сторону кормы, надеясь уменьшить риск быть обнаруженным.

Поравнявшись с кормой, он резко повернул лодку и начал приближаться к "Тритону". Он греб, повернувшись лицом к яхте и не спуская с неё глаз. По бортам никто не выглядывал. Катера на стреле не видно, возможно, это означало, что Лобэра нет на яхте. Он продолжал бесшумно работать веслами. Течением его чуть-чуть сносило в сторону и приходилось постоянно выравнивать лодку.

Худ подобрался к самой корме "Тритона", положил весла на дно и, ухватившись за веревочную лестницу, осторожно начал карабкаться. Когда его глазам открылась палуба, он замер и осмотрелся.

Вокруг никого не было, хотя часть пространства за рубкой не просматривалась. Вцепившись в перила, он приподнялся и перескочил на палубу. Тишина. Вжимаясь в металлическую обшивку, он обошел рубку по правому борту. Ни звука. Бесшумно двигаясь на носках, Худ подкрался к проходу в заграждение на корме. Открыто. Худ скользнул внутрь и затаился. Кто-то пересек палубу в сторону носового кубрика. Чиркнула спичка и через мгновение закраснели огоньки двух сигарет. Вахта.

Впереди темнела каюта Лобэра. Худ тихонько к ней пробрался и почти достиг двери, когда заметил приближение чьей-то фигуры. Пришлось отпрянуть в тень - слишком поздно подыскивать более надежное убежище. Он вытащил "уэбли".

Человек шел прямо на него. Это был Перрин в парусиновых туфлях на мягкой подошве. Худ напрягся и затаил дыхание. Перрин подошел к двери каюты Лобэра и остановился. Он стоял футах в четырех от Худа, доставая из кармана связку ключей. Осветив замочную скважину фонариком, он вставил в неё ключ и отпер дверь. Затем прошел в каюту, оставив дверь полуприкрытой.

Кто там может быть? Сью Трентон?

Перрин включил фонарик, свет которого проник наружу сквозь створки жалюзи. Худ подполз к двери и заглянул в каюту. Перрин, стоя спиной к двери в другом конце комнаты, возился с замком кладовки. В комнате царил полумрак. Кроме Перрина, там никого не было.

Худ слегка приоткрыл дверь. Не отрывая глаз от спины Перрина и выставив перед собой "уэбли", он бесшумно ступил в каюту и скользнул за портьеры. Он ждал. Казалось, Перрин не спешил. Наконец, он закрыл кладовку и пошел к двери, светя перед собой фонариком. Выйдя из каюты, он запер дверь на ключ - до Худа донеслось слабое побрякивание ключей в кармане удаляющегося Перрина.

Выйдя из укрытия. Худ секунду помедлил, затем чиркнул спичкой и прикрыл её ладонью. Перед тем, как разыскать Сью, ему представляется уникальная возможность выяснить, что же творится там, в машинном отделении. Спичка сгорела. Он зажег другую, воспользовавшись зажигалкой, валявшейся на столе, нашел фонарик и скользнул под портрет Ван Дейка.

Ключ, сделанный Парди для двери машинного отделения, почти поворачивался и в замке двери за портретом. Но Худу пришлось немало попотеть, прежде чем после долгих манипуляций замок все еже уступил. Прикрывая фонарик рукой, он начал спускаться по металлической лестнице.

Он шел в кромешной тьме, неслышно пробираясь по коридору и ощупывая стену в поисках двери. Казалось, так, впотьмах, он бредет уже целую вечность и давно затерялся в лабиринте переходов. Но отступив чуть назад, Худ тут же наткнулся на дверь. Весь в поту, он вставил ключ в замочную скважину. Дверь открылась с громким и натужным скрипом.