Аквамарин (часть 2): по моим правилам
Шрифт:
– …я вколю тебе успокоительное, так что скоро ты уснешь, Оливия. Тебе нужен полноценный, здоровый сон и отдых без всяких там стрессов и спасений чужих душ, слышишь меня, беглянка?.. – донесся до девушки, как через стену, едва слышный голос Калеба, и она очнулась, глупо глянув на него, а затем – на свою руку, куда доктор только что сделал укол какого-то транквилизатора.
– Успокоительное… - на автомате пробубнила она и резко воскликнула:
– Проклятье!!! Трейшоун!!!
– Трейшоун? – удивленно повторил за ней Эйден, а потом добавил более подозрительным и жестким тоном:
– Что такое, дочка? У тебя проблемы с этим хмырем?? Мы можем вместе разобраться…
Но Лив не слушала,
– Успокойся, отец, мне надо кое-чего с ним закончить… - задумчиво проговорила Лив, вдруг ощутив, как члены ее тела постепенно начинают расслабляться под воздействием успокоительного, а веки становятся тяжелее.
Трейшоун ответил после пятого гудка, и Лив услышала в трубке его низкий, холодный голос, беспрекословно заявивший:
– У меня через несколько минут важная встреча, так что говори быстрее, дочка Эйдена.
Лив усмехнулась. Почему-то угнетенность и боль куда-то удрали из ее организма, оставив облегчение и расслабленное расположение духа.
– Привет, здоровяк! Не волнуйся, я и сама не смогу говорить дольше двух минут: мне только что зашили вентиляционную дырку в легком и вкололи антидепрессант! Так что сообщаю в ускоренном темпе: я нашла своего сводного брата, и он признался, что действительно подстроил те нападения в Гарлеме и остальные, на другие группировки… - Лив широко зевнула, ощущая, как тепло и тяжесть медленно, всем своим весом придавливают ее тело и голову… И глаза открытыми держать все труднее становится…
– Так. Дальше. – потребовал продолжения Трейшоун, и Лив кивнула.
– Но вот так получилось… Я его не убила и не собираюсь убивать. Так что, извини, черная гора, расквитаться за твоих людей не получится…
Эйден и Брайан шокировано переглянулись и одновременно заголосили:
– Лив, что ты делаешь???
– Что ты такое говоришь, дочь??? Ты свихнулась???
Но Оливия, поплыв по мягкому, обволакивающему течению успокоительного, только вяло махнула им рукой, нисколько не обеспокоившись их треволнением. Она напрягала слух и размякшие извилины, чтобы понять, что там отвечает Трейшоун… Или что там орет Трейшоун в трубку, разнося свое чувство превосходства и неудержимой, безумной злобы на несколько метров вперед через мобильник, и даже приезжать и стоять рядом с ним для ощущения эффекта не нужно было.
– Что ты сказала??? Что значит «не получится»??? Так ты кинуть наш договор решила, курица беложопая?!? – заорал Трейшоун так, что даже Эйден и Брайан со своих мест повскакивали, видимо, собираясь помочь в поисках барабанных перепонок Оливии, если вдруг возникнет такая необходимость. Но, к сожалению, возможности такой не представилось, потому что уши Лив завяли и завернулись от следующих непечатных слов и словечек, которые она слышала впервые и которые содержали в себе контекст расистского характера, а также глубокую неприязнь к самой Лив, ее семье, что-то даже насчет внешнего вида и формы лица проскочило…
К несчастью для распалившегося Трейшоуна, Лив сейчас воспринимала его ор через толстое, пуленепробиваемое стекло своего успокоительного, а значит, совсем не обеспокоилась агрессивно настроенным состоянием афроамериканского вожака.
– …что еще за на хрен??? – закончил, наконец, свою несколько экспрессивную речь Трейшоун, и воцарилась тишина, прервавшаяся уже через секунду другим ором: это заверещал оскорбленный до глубины души таким грубым обращением с его дочерью Эйден Мартинес, надвигаясь на мобильник Лив и глядя на него, как на заклятого врага:
– Да как он посмел сказать такое моей Оливии?!? Да я его с дерьмом так смешаю, что никто и различить не сможет, где
в этой куче дерьмо, а где – Трейшоун Джонс!!! А ну-ка, дай-ка мне трубочку, дочь…Лив только нахмурено махнула на отца рукой, призвав успокоиться и сесть на место, а сама хохотнула в трубку:
– Ты бы потише тренькал, холм, а то отец из соседней комнаты услышал и превратился в хищного кондора с крючковатым носом… Неужели тебе захотелось послушать, что он в ответ на твои «комплименты» прокаркает?? И кстати, пока ты снова не испустил все хорошее, что из тебя так и прет, у меня к тебе есть еще и другая новость. – Лив вздохнула и, не удержавшись, прикрыла глаза, положив голову на спинку кресла… Спать хотелось все сильнее и сильнее… Руке уже телефон держать стало как-то невмоготу… - Помниться мне, у нас как-то давненько был и другой договор, по которому ты обещал, что твои люди никогда не притронутся ко мне или к моей машине… То же и бизнеса нашего касалось… Припоминаешь, здоровяк?
– Что ты хочешь этим сказать, девочка?!? – прорычал злобный голос в трубку. – Я свои обещания держу…
– Правда? – Лив даже заулыбалась, ей было так тепло сейчас и невыносимо приятно выводить из себя этого черного титана с грозной кличкой «зверь». – Ой, ну тогда, значит, твою фирменную банданку, ну ту, зеленую, с красивой картинкой блестящего, испачканного в крови холодного оружия, сплагиатили себе какие-то другие темнокожие налетчики, иначе, как объяснить то, что сегодня на меня средь бела дня и запруженной Стрейтен и Хайвэй-стрит накинулись двое симпатичных мальчишек, один из которых, блестящий обладатель золотых зубов и твоей знаковой банданки, тыкал в мою, перегруженную нерадостными мыслями, голову чем-то, ужасно похожим на пистолет, и просил в не совсем корректной форме выйти из машины и передать мой «Эскалэйд» в единоличное пользование этих разноцветных дружков, дабы они могли продолжить свое путешествие с ветерком и комфортом! А я, между прочим, была не очень тепло одета, ты в окно-то сегодня смотрел?? Ветер, холод, бррр…
– Этого не может быть! – отрезал Трейшоун. – Ты врешь! Я давал четкие инструкции всем своим людям насчет тебя…
Лив даже проснулась, возмущенно проговорив:
– Я никогда не вру, громила! Забыл?? А насчет инструкций… Значит, этот малыш либо спал на твоем нудном уроке по географии разбойного промысла, либо страдает распадом постоянства памяти… Вот же дурацкая картина! И чего она мне сейчас-то припомнилась?.. – тихо проговорила сама с собой Лив, а Трейшоун замолчал, раздумывая.
Наконец, он проговорил:
– Это наверняка был кто-то из новеньких… Возможно, уличные боссы не успели ввести его в курс дела, так что…
– Так что поступим следующим образом, мистер Джонс: ты не предъявляешь мне претензий из-за моей внезапно вспыхнувшей жалости к моему мучителю Эрнесто, а я не раздуваю из мухи слона историю о нападении твоего человека на меня, которая, кстати говоря, могла закончиться очень плачевно, не будь у меня с собой пистолета, а у этого парня – худосочной, трусливой задницы. – весело закончила Лив, чуть приоткрыв глаза и посмотрев в напряженные и недовольные лица Эйдена и Брайана, обращенные со всем своим вниманием к ней.
Трейшоун недовольно зарычал и крикнул:
– Мне некогда обсуждать с тобой подобные, охренеть, какие идиотские условия по телефону, так что завтра жду тебя у себя, дочка Эйдена!! Одну и без оружия, не забывай! Клуб «Кинг», два часа. – бросил он и отключился, а Лив поморщилась и убрала телефон.
– Ну вот… Не мог он просто согласиться, что ли?.. Нет, тащись к нему завтра, будто мне охота… - зевнула Лив и устроилась на кресле калачиком, положив тяжелую и теплую голову, вокруг которой изображение немного съезжало куда-то влево, на мягкую кожаную ручку, расслабившись.