Аквариум
Шрифт:
"Словно свежая, вырытая могила.
– вдруг подумал он.
– Сырая, холодная и бездонная..."
На душе было спокойно и даже как-то немного радостно от ощущения того, что все это сейчас закончится. Неожиданно вспомнилось вчерашнее необычное вдохновение около храма, мелькнула череда мыслей о неправильности принятого решения, смертном грехе, бесконечных муках... Мелькнула и пронеслась дальше. Егор затянулся в последний раз, щелчком отправил тлеющую искорку бычка в темноту и, не снимая одежды, опустил ноги на первую перекладину лестницы. Через секунду обжигающе-холодная вода залилась через края ботинок, и ступни онемели.
"Надо сразу нырять.
– подумал он.
– Так буду спускаться - замерзну на хрен и
Егор хотел прыгнуть, но неожиданно спросил сам у себя:
"Какой Петя? Ты с кем сейчас разговаривал, Егорка?.. И кто - Они? Которые, во мне разочаровались..."
Что-то странное происходило с памятью. Вот - вроде только что была зима, заснеженный пляж, а вроде бы и нет. Лето сейчас... Хотя, какое на хер лето, он же перед прорубью стоит, утопиться хочет. А зачем ему топиться? А! Точно! Дочка... Так они же на турбазе? Или на Кубе? Стоп! На какой, в жопу, Кубе? Что за бред? Что, блядь, с ним творится? Откуда здесь прорубь в июле?!!!
Егор опустил глаза и увидел свое отражение в темной воде. Еле успел удивиться тому факту, что он одет в зимнее, когда разглядел за своей спиной очень высокого и страшного человека, положившему огромную руку ему прямо на голову. Хотел резко развернуться и посмотреть, кто это, но не успел. В ушах раздался громкий звон, быстро переходящий в чуть слышный, но раздирающий барабанные перепонки ультразвук, и Егор исчез...
А потом снова появился.
Точнее, проснулся.
В голове мутило. Было очень душно. И как-то необычно и подозрительно тихо.
"Ни хрена не помню. Где я вчера так накидался-то?
– Вяло подумал он.
– Надо окно открыть. Жарища, а я с закрытыми окнами сплю..." Он сел на кровати и сдавил голову руками. Руки почему-то были в перчатках, а на голове - вязанная шапка.
Что за бред? Егор открыл глаза. Кровати не было. Так же, как и окна, которое он хотел открыть.
Он вообще находился не дома, а на улице. Сидел на пыльном асфальте с мокрыми ногами в зимней одежде. Хотя вокруг была явно не зима. Но и не лето, которое вроде бы должно сейчас быть. Или не должно? Мысли путались, спотыкаясь друг об друга. Вчерашней пьянки он не помнил вообще. Даже обстоятельств, с которых она началась. Такое было с ним впервые. Первые рюмки-то всегда в памяти остаются...
Мало того, он не мог точно определить последние события жизни. Да, лето. Вроде бы - начало июля. Семья на турбазе, Егор работает, а по вечерам бухает в одно рыло. Депрессия, тоска, страх - все, как всегда. Но вот, что конкретно происходило, например, вчера, позавчера, неделю назад - он не помнил. Словно мелодия песни, навязчиво звучащая в голове. До боли знакомый мотив, но ни одно слово куплета или припева на ум не приходит.
Размышления неожиданно прервал резкий отдаленный звук. Егор вздрогнул, мгновенно покрывшись холодным потом. Этот звук принес с собой какой-то совершенно дикий первобытный ужас и желание бежать без оглядки, а только потом идентифицировался в сознании, как нечто, похожее на крик. Хриплый, злобный и голодный, издать который человеческое горло просто физиологически не способно. Егор был в этом уверен.
"Это кто ж так вопит-то? Собутыльники вчерашние?.."
Крик резко оборвался, и на уши вновь обрушилась тишина. Абсолютная и бесконечная. Он даже снял перчатку с правой руки и пощелкал пальцами, чтобы проверить, не оглох ли он. Нет, не оглох...
Паническая атака, давно подкрадывающаяся к нему закоулками сознания, нагло выглянула из-за ближайшего угла, а когда Егор поднял голову и более-менее четким взором осмотрелся вокруг еще раз, она кровожадно и сокрушительно обрушилась на него всей своей тяжелой кавалерией. Егора затрясло,
зубы начали выбивать барабанную дробь, а сердце вдруг провалилось куда-то вниз живота.Он сидел прямо на проезжей части посреди пустынной улицы, вроде бы смутно знакомой, но в то же время, совершенно чужой. Людей не было вообще. Как и машин. То есть, двигающихся машин. Вдоль бордюров стояли автомобили, но ехать они явно никуда не собирались. Кузова и стекла были покрыты толстым слоем пыли, так что невозможно было определить - пустые они, или набитые до отказа пассажирами. Пыль, кстати, была везде. На голых деревьях, мучительно скрючившихся на давно высохших газонах, на пустых тротуарах, на фонарных столбах и фасадах зданий. Плотная, серая пыль. Вообще, все вокруг было серым и как будто картонным, словно на глазах у Егора были очки с оптическим фильтром, удаляющим все яркие оттенки. Он задрал голову и посмотрел вверх. С проводов свисали какие-то отвратительные лохмотья. Небо, как и ожидалось, тоже было серым. Низко нависшее над домами неоднородным, чуть клубящимся туманом, оно будто куполом опускалось на землю в радиусе примерно полукилометра от Егора. Перспектива улицы уходила в этот серый туман и терялась в его молчаливой неподвижной глубине.
Он, трясясь всем телом, поднялся на ноги. Голова закружилась, резко накатила слабость, Егора пошатнуло, но он, сделав шаг в сторону, сумел не упасть. Слышно было только бешеный стук сердца и собственное прерывистое дыхание. Он стянул вторую перчатку и сильно, ногтями, ущипнул себя за кожу между большим и указательным пальцами правой руки. Боль пришла мгновенно, на коже остались две красных дуги, но Егор так и не проснулся.
"Где люди? Где транспорт? Где звуки?
– Вопросительные знаки выплывали один за другим и выстраивались в неровную шеренгу.
– Где я сам, блядь, в конце концов?! Что это за место?"
"Белочка, шизофрения, кома, эвакуация, ядерная зима, апокалипсис, ад?
– вторая шеренга вопросов без ответов заняла следующий ряд.
– И почему так страшно? Господи!"
Страх был всепоглощающим. Тот, привычный, "домашний" страх казался полной ерундой по сравнению с тем, что накатывал здесь со всех сторон.
"Что за улица-то хоть?" - появилось наконец что-то более-менее осмысленное.
Егор начал затравленно озираться, внимательно вглядываясь в фасады домов. Через полминуты начал узнавать некоторые из них, а потом сквозь полотно тумана разглядел перекресток и вытянутое здание Загса на другой его стороне. Его было трудно не узнать.
"Слава Богу, Луговая!
– облегченно подумал Егор, по-детски радуясь первой появившейся определенности. И тут же снова ушел в панику - Хотя вот этой трехэтажки здесь точно никогда не стояло... И вон той свечки... Хотя свечка-то знакомая, она на Черногорской должна быть, около пожарного депо... Бред! Бред, бля!"
Снова закружилась голова. Серые дома завертелись вокруг, оскалившись темными прямоугольными пастями окон. А из этих окон на Егора кто-то смотрел. Кто-то, совсем не похожий на человека. И этот кто-то был не один. Ощущение злобного, голодного взгляда давило со всех сторон. Егор, шатаясь, прошел несколько метров, забился в щель между бамперами двух машин, уперся лбом в холодный асфальт и закрыл голову руками, сильно сжав зубы. Трясло долго. Из глаз текли слезы, из носа - сопли.
"Позорище!
– подумал он.
– Взрослый мужик, сидит воет, как баба!" Но выть не перестал. Скорее, даже не выть, а тихо скулить. И не столько от страха или неизвестности, сколько от такой любимой и родной жалости к себе. Егор привычно закрылся ею, как щитом, от окружающей действительности и начал свой вечный монолог. Как с ним могли так обойтись? Почему именно с ним? За что?!
Минут через пять затих. Нос был забит, а дышать ртом и одновременно взывать к несправедливости судьбы получалось плохо. Паника немного отступила.