Аквариум

Спустя минут двадцать оказалось, что я в который раз ошибался. Люди здесь жили. Хотя слово "жили", как выяснилось позднее, вряд ли было применимо, но все-таки присутствовали. Когда в левой стене начали появляться двери, а круглый свод над головой постепенно стал прямым, вместо электрических огней станции Космической мы увидели глухую кирпичную стену, перегораживающую выход на платформу. Заложено от души, да еще усилено арматурой. Ближе к правому углу, на высоте подбородка, - небольшой квадратный проем, по глубине которого можно судить о толщине стены. Три кирпича. Семьдесят семь сантиметров. Нормально. Проем закрыт металлической дверцей с внутренней стороны. Пролезть можно, но только вытянувшись всем телом. Понятно. Человек протиснется, а вот жуткие местные жители точно нет. За стеной чувствуется присутствие людей. Настоящих. Только каких-то странных. Не могу понять в чем эта странность, но что-то с ними не так. Ладно, лучше один раз увидеть...

– Ну и что будем делать?
– спросила Настя.
– Взорвем или постучим?

– Такое не взорвешь.
– ответил я.
– Самих только завалит. Давай стучать, не назад же идти.

Я просунул автомат в проем и несколько раз сильно ударил прикладом в металлическую поверхность двери. Получилось бодро и громко. Отошел чуть в сторону на всякий случай. Вдруг там совсем нервные живут?

Эмоциональный фон за стеной почти не изменился. Мелькнула пара тревожных мыслей, но в целом - никакой суеты и переполоха. Стук вроде слышали, но особого значения не придали.

– Им, что каждый день тут в гости приходят?
– недоуменно пробормотала Настя.
– Вообще, непонятные они какие-то, чуешь?

– Ага.
– ответил я и постучал еще раз. Громче и продолжительней.

Прошло минуты две. Я уже начал размышлять о том, как выбить на хрен эту дверь, когда заскрипел засов, и тоннель осветила узкая полоска света.

Мы прижались к стенам, готовые к чему угодно. Могут ведь и гранату кинуть... Но вместо этого раздался шепелявый хриплый голос:

– Ну? Чего надо?

Я заглянул в проем. Напротив меня торчала голова мужика. Где-то далеко за полтинник, небритый, лохматый, грязный, под глазами - темные круги.

– О! Солдатик!
– радостно сказала голова и улыбнулась, продемонстрировав почти полное отсутствие передних зубов.
– А как ты Миксеров прошел?

– Ты кто?
– спросил я.

– Я? Карбюратор!
– ответил тот, будто очень удивленный, что я его не знаю.

– Пройти дашь, Карбюратор?

Сзади подошла Настя. Подняла очки на шлем, заглянула через мое плечо.

– О! Девчуля!
– снова обрадовался Карбюратор. Потом выражение его лица резко изменилось, он быстро оглянулся назад, просунул голову в проем и уже серьезно и испуганно прошептал.
– Валите на хер отсюда, ребята...

– Кто там, дед?
– раздалось из-за его спины. Голос властный, сильный, уверенный. Очередной вождь. Я их уже даже по голосу определяю.

– Дык! Солдатики какие-то пришли.
– прошепелявил Карбюратор, видя, что валить отсюда мы не собираемся.

– Какие, бля, солдатики? Совсем в маразм впал, старый? Дай-ка!

В проеме появилась другая голова. Она мне сразу не понравилась. Бывают такие люди, на которых смотришь и чувствуешь отвращение, словно не человек перед тобой, а змея. Ты его не знаешь, он тебе еще ничего плохого вроде не сделал, но где-то в глубине души ты безошибочно определяешь, что это - та еще сволочь. Так и сейчас. Вроде обычный мужик, ничего примечательного, примерно мой ровесник, но меня аж передернуло. А взгляд! Глаза маньяка. Опасного, очень хитрого, но совершенно безумного.

Он внимательно рассмотрел меня, перевел взгляд на Настю и улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Сначала я подумал, что передо мной очередной будущий Урод, пока еще похожий на человека. Потом пригляделся - нет, все-таки человек. Только совсем шизанутый. Все дело было в зубах. Этот долбогрыз то ли сам, то ли с чьей-то помощью, расточил все передние зубы, придав им треугольную форму. Прямо как у акулы, только в один ряд и не белоснежные, а серые, чернеющие по спиленным краям кариесом из-за разрушенной эмали. Но явно очень острые.

– Привет. Редко к нам гости захаживают.

– сказал он, снова глянул на Настю и добавил.
– Да к тому же такие особенные.
– затем невинно, как бы невзначай, поинтересовался, - А вас только двое?

– Да.
– ответил я, без всяких зазрений совести ковыряясь у него в мозгах.

– Тогда, милости просим! Примем, так сказать, со всем радушием.
– и снова улыбнулся.

Вот, сука! Я уже знал, что он задумал сделать с нами, и еле удержался от того, чтобы не завалить его прямо сейчас.

– Егор!
– напряженно прошептала у меня в голове Настя.
– Ты в курсе, куда мы попали, и что с нами хотят сотворить? Особенно со мной?

– Да, в курсе. Сейчас внутрь пролезем, будем решать. А то закроют дырку, что будем делать?

– Ладно...
– неуверенно согласилась она.

– Тебя как звать-то?
– спросил я у неприятного типа.

– Евгений. Для вас - просто Женя.
– он протянул руку.
– Прошу! Даму вперед!

Ага, Евгений! А потрахаться тебе не завернуть? Проигнорировав его слова, я полез первый. Кое-как протиснулся в квадратный лаз, спрыгнул на рельсы. В нос ударил плотный смрад. Воздух станции был пропитан адской смесью запахов немытых тел, дерьма и гниющей плоти. Рядом стоял грустный Карбюратор. Правой руки у него не было. Вместо плеча торчала короткая, толком еще не зажившая культя. Я помог спуститься Насте, мысленно посоветовав ей выключить обоняние, и посмотрел на Евгения.

– Ну так мы пройдем? Через ваш... Дом...

– Конечно!
– растянул акулью пасть в улыбке тот.
– Но сначала настойчиво советую отдохнуть и пообедать! Прошу!

Он показал на стремянку, по которой можно было подняться на платформу, и продолжил любезничать:

– Гости у нас - событие особенное, надобно отпраздновать. Ну? Соглашайтесь! Негоже хозяев обижать. Сейчас стол накроем, посидим, поговорим. Вы, вообще, откуда такие грозные?

Пипец, Евгений! Да тебе в театре надо выступать! В Большом. Такой талант пропадает.

– От верблюда!
– не очень вежливо ответил я.

Поднявшись вслед за ним по лесенке, я понял, что очередной раз оказался в аду. Здесь их много. И все разные, непохожие друг на друга. Настя за моей спиной не смогла сдержать стона отвращения. Кругом были люди. Тощие, грязные, оборванные, они лежали на каких-то тряпках в пролетах между красивых колонн. Многоугольных, с металлическими капителями, символизирующими сопла ракеты. Больше ничего красивого на платформе не оказалось, все остальное было отвратительным и жутким. Все люди были калеками. У кого-то, как у Карбюратора, не было руки, у кого-то - обеих, некоторые были одноногими или безногими. Попадались даже полностью лишенные конечностей тела. Страшный обрубок, шея и голова. И все они были живы! Одни лежали тяжело дыша и уставившись мутными, равнодушными глазами в потолок, другие без особого интереса пялились на нас, третьи даже куда-то передвигались, кто как мог. Торчащие отовсюду культи были и старыми, полностью зажившими, и совсем свежими, неровно и криво зашитыми. Некоторые явно гнили. Человек тридцать, а то и больше. Госпиталь времен Первой мировой, наполненный ранеными после продолжительного артобстрела, наверное, выглядел картинкой из детской книжки по сравнению с тем, что видели мы.

В торцах станции темнели ребристые ленты эскалаторов. Что, вот так просто? Ничем не заложено, поднимайся, спускайся.

– А наверху чего у вас?
– спросил я, указывая рукой на ближайший эскалатор.

– Да, ничего интересного.
– отмахнулся Евгений.
– Мы туда последнее время и не выходим почти. Нечего там делать. Нам и здесь вполне неплохо.

Ну, кто бы сомневался...

– А не лезут оттуда зверята?

– Не-а, боятся чего-то. Нас только Миксеры напрягают. Все мозги проели. Но мы, ничего, привыкли, уже почти внимания не обращаем.