Аквариум
Шрифт:
И под конец я увидел безжизненную багровую равнину, тут и там поднимающуюся пологими холмами к темно-синему звездному небу. Через эту равнину, петляя бесчисленными изгибами русла между холмов, неспешно текла широкая серая река, слепо поблескивая гребнями ленивых волн. На ее пути были разбросаны огромные параллелепипеды, грани которых были сделаны из чего-то типа непрозрачного матового стекла, очень крепкого и несокрушимого на вид. Река втекала в них прямо через стекло, исчезала в плотной туманной глубине, а потом вытекала с другой стороны, постепенно исчезая на далеком, непривычно для глаза выгнутом в обратную сторону, горизонте…
Все это время, пока я смотрел мультики, которые мне включили, словно непоседливому ребенку в кабинете у врача, продолжалось
— Мы довольны. Двигайтесь дальше.
Все. Конец связи. Они, блин, довольны…
Темные фигуры начали быстро растворяться и в тот момент, когда их присутствие почти перестало ощущаться, я самым краем сознания уловил быстрый мысленный обмен неведомых гостей с Уродом. Что-то они ему сказали. Явно про нас, но что конкретно я понять не успел. Тяжелая громада над головой начала быстро подниматься, прошло несколько секунд и ее давление пропало. Совсем. Как будто ничего и не было. Хотели посмотреть, посмотрели и свалили…
Я открыл глаза. Петрович стоял перед нами, высоко задрав голову, и смотрел в небо. Сложно было ориентироваться в мимике столь безобразной физиономии, но в данный момент она должно быть выражала исступленное благоговение. Посередине мощной жилистой шеи выделялся огромный кадык, прорвавший кожу и похожий на вылупляющегося чужого из одноименного фильма. Может попробовать со всей дури, да по этому кадыку? Мало не покажется. Я бросил взгляд на трибуны. Снайперы, в отличие от своего командира, не поддались торжественности момента прощания с Богами, стволы винтовок были все также направлены на нас. Нет, даже если получится пробить, расстреляют сразу. Мы на открытом пространстве, а реакция у них точно не хуже моей. Будем ждать…
Ждать пришлось недолго. Урод громко выдохнул, опустил голову, неуловимым движением перекинул из-за спины Грозу, одновременно сделав два шага назад, и направил ствол в нашу сторону. Молча поднял левую руку.
— Даже не пытайся, — сказал он мне, в то время как четыре его товарища покидали свои посты и плавными, но очень быстрыми движениями приближались к нам.
Подошли, встали полукругом. На меня внимания почти не обратили, злобно зыркнули пару раз, зато на Настю смотрели так, будто они — голодные дети подземелий, а она — кусок свежего торта. Рожи страшные, похожие друг на друга, как китайцы, но различия найти можно. Видимо, человеческий геном оставил этим обезьянам напоследок хоть какую-то память о себе. Наверное, чтобы сами не запутались, кто — есть кто. Ну и рост, конечно, у всех немножко разный. Самый низкий всего на полголовы выше меня, а самый длинный — наш дорогой Иван Петрович.
— Ну что, друзья, — проскрипел он, тоже буквально раздевая Настю глазами, — Пора приступать к процедурам! Прошу за нами! И без шуток, пожалуйста. Сами понимаете, шансов у вас нет.
Помолчал, подумал. Повернулся к своим:
— Может им ноги прострелить? На всякий пожарный? А то этот вот больно шустрый стал, говорят. Да и лапочка наша тоже не простая…
— Ему можно, — прогудел в ответ один из Уродов, равнодушно смотря на меня, — А бабе не надо, Петрович. Пусть пока целенькая будет.
Вот, клоуны дешевые! Ведь специально для нас вслух разговаривают…
— Уважаемые товарищи садисты! — я поднял руки вверх. — Торжественно клянусь не делать резких движений. Не стреляйте в меня, пожалуйста.
Быстрый мысленный обмен, причем между всей пятеркой сразу. Смысл не уловил, успел поймать только эхо оживленной дискуссии. Блин, перестарался! Сейчас ведь на самом деле по ногам шмальнут и все тогда. Точно пипец нам. Итак, толком неясно что выйдет…
— Ладно, Егор. — изрек наконец главный, решивший за всех, — Никуда не денешься от пяти стволов. Сам пока иди, мясо…
Торжественная
процессия двинулась к краю поля. Мы вдвоем — чуть впереди, Уроды широким полукругом сзади. Повесили винтовки на спину, в руках держат автоматы. Такие же, как у Петровича, небольшие короткоствольные, со странно смотрящимися, расположенными позади рукоятки магазинами. Где такие взяли только? Я думал, что в нашем Городе даже у спецназа такого нет.Когда проходили мимо угла поля, где кучей лежало мое оружие, один из них, повинуясь бесшумному приказу Петровича, метнулся к нему, подобрал.
— Хороший топор! — сказал он. Один из его нижних клыков пророс прямо через остатки губы, поэтому говорил он присвистывая. В другой ситуации слушать его было бы даже забавно. — И пистолет тоже ничего. А вот автомат у тебя, ублюдок, вообще никакой. Прикиньте, у него затвор поломан, а он с нами воевать приперся!
Я молчал. Идти оставалось недолго. Я громко включил пластинку обреченного равнодушного смертника и осторожно позвал Настю на одном из самых низких диапазонов мыслей. К злобному давящему фону окружающих меня существ я давно адаптировался и почти не обращал на него внимания, поэтому Настя откликнулась почти сразу, на той же, так сказать, волне. Мы, словно два радиолюбителя, нашли свои числа УКВ и настроились друг на друга.
Общение был коротким, но емким. Это вам не словами разговаривать. Пришлось вкратце показать ей трагические события прошедшей ночи, реакция была ожидаемая, ярко-горькая, но Настя, молодец, быстро прикрыла ее, не дав выскочить наружу, да и я, как мог, придержал. Потом последовал быстрый инструктаж относительно дальнейших действий, спор о том, кто больше рискует, причем я был приятно удивлен ее совершенно искренним страхом за меня. Наконец, договорились…
План был, надо признать, так себе. Шансы совсем невысокие, но в сложившихся обстоятельствах лучше хоть какой-то продуманный алгоритм действий, чем совсем ничего. Еще мне не давал покоя вопрос, почему эти любопытные ребята, недавно ковырявшиеся в наших мозгах, выразили нам свое одобрение, но оставили на явную погибель в руках Уродов. Да, они что-то сказали Петровичу напоследок, но я не думаю, что это был приказ отпустить нас. Трепет, который он испытывал перед своими Богами, исключал любое непослушание. А сейчас нас целенаправленно вели на убой, или даже хуже. Таким образом, получалось, что небожители намекнули, что вы — типа молодцы, Егор да Настя, но посмотрим теперь, как здесь выкрутитесь. Получится — будем дальше разговаривать. Не получится — ничего страшного, других найдем. Тех же Уродов. Не просто так же они их опекают, может выбирают, кто из нас лучше? Только в чем и для чего?
Мы обошли внешний угол трибуны и двинулись к убежищу Уродов. Я еще громче включил мычание скота, которого ведут на убой, Настя начала наполнять эфир сигналами паники и животного страха. Как достоверно у нее получается! Ну еще бы, притворяться-то особо не надо.
Стена бункера занимала пять пролетов колонн в ширину, то есть, где-то метров тридцать. Дверь была посередине — в глубине среднего пролета. Расстояние до нее под трибунами было около десяти метров. По моим расчетам нас должны были провести именно тут. Так и произошло. Мы все оказались перед кирпичной стеной, ощетинившейся ржавыми стержнями арматуры, на прямоугольнике, площадью в триста квадратов, завешенном человеческими скелетами. На этой площадке и должен был быть приведен в действие мой незамысловатый и отчаянный план. Главное — отвлечь Уродов. Обратить все внимание на себя, а не на то, что вокруг.
Нам приказали остановиться перед дверью. Петрович был явно чем-то обеспокоен. Он вертел головой, прислушивался, но мы с Настей испускали такие эманации страха, что, наверное, сбивали его чуйку напрочь.
— Раздевайтесь! — бросил он нам. От былого полушутливого тона не осталось и следа. Перед нами стояла страшная, сильная, злая и жестокая тварь. Он повернулся к двум своим подчиненным:
— Стол пока подготовьте там! Водой все слейте на пол. Она мне чистая нужна… И для этого, — кивок в мою сторону, — Место на стене освободите.