Аквариум

— Да нет. Ну, в смысле, все, как всегда. Тоска, апатия. Все, что там вот у Вас написано…

— Понятно. — прервал его врач. — Ты сам-то вылечиться хочешь?

— Да! — кивнул Егор.

— Вылечим… — равнодушно протянул дядька.

Затем его наконец определили в одну из четырехместных палат.

Кроме Егора в этой палате избавлялись от душевных расстройств еще трое. Два взрослых мужика и совсем молодой парень, то ли студент, то ли старшеклассник. Все — молчаливые, спокойные, с потухшими усталыми глазами. Как раз его компания!

Егору поставили капельницу, дали выпить целую горсть таблеток. Он лег, как-то сразу расслабился и наконец-то нормально уснул. Ближе к шести его растолкала медсестра, сказала, что обед он пропустил, врач велел не будить, дала еще таблеток на перед сном и отправила домой.

Егор пешком добрел до дома, поел, выпил лекарства и сразу лег в кровать, опять-таки заснув быстро и без проблем.

Дальнейшие дни были похожи один на другой. Егор приходил в больницу, завтракал, пил таблетки, дремал под капельницей, обедал, снова пил таблетки, иногда читал, иногда беседовал о какой-то бессмыслице с местным психологом, а ровно в шесть уходил гулять по Городу. Домой старался приходить попозже, только чтобы поужинать и сразу же лечь спать. Сидеть одному в пустой квартире было очень тяжело.

Постепенно тоска внутри Егора начала уступать место равнодушию и вселенскому спокойствию. Препараты делали свое дело. Атмосфера больницы была совсем не такой удручающей, как он предполагал, наоборот — все тихо, неторопливо, плавно. Наверное, главное веселье происходит в основном отделении, там, где наполеоны и смурфики, а здесь-то одни овощи, типа меня. Растем себе молча и растем. Познакомился с соседями по палате. Николай и Александр Сергеевич. Не Пушкин. Не Байрон. Другой «гонимый миром странник». А юношу звали Владом. Он очень любил компьютерные игры, которые его в результате сюда и привели. Что привело сюда Николая и не Пушкина Егор не знал. Коллеги по несчастью про это ничего не говорили, а спрашивать он их не стал. Ему в принципе было все равно. Не напрягают, растут себе в соседних грядках и ладно…

На исходе второй недели Егор с удивлением осознал, что ему нормально. Не хорошо, не плохо, а именно нормально. Он чувствовал себя так, как, по его представлениям, должен себя чувствовать любой нормальный человек. Присутствовала правда определенная заторможенность, но мысли, ранее нагоняющие дикую тоску, утратили остроту и появлялись ненадолго, тревога практически исчезла, пустая квартира больше не пугала, вернулся сон, а мир вокруг начал приобретать краски и наполняться интересом. В выходные он даже сходил в кино на раскрученный американский блокбастер.

Однако эйфории и оптимизма не было. Егор подозревал, что как только он прекратит пить колеса, карусель закрутится в обратную сторону. Он даже поговорил об этом с врачом. Тот подтвердил его опасения, заявив, что две недели — срок начала эффекта от препаратов, а для закрепления стойкой ремиссии необходимо минимум полгода. Не здесь, конечно, дома, но на таблеточках. И, что самое главное, даже пара рюмок спиртного может в один миг полностью разрушить все эту Великую Китайскую стену, которую возводят нейролептики, транквилизаторы и прочие антидепрессанты вокруг его сознания, и придется начинать с нуля.

«Понятно. — подумал Егор. — Продолжаем кушать химию. Никаких китайских стен я ломать не хочу».

Это было в понедельник. А во вторник выписали игромана Влада. Медсестра, менявшая постель на пустой койке, усмехнулась:

— А к вам Петю обратно переводят из основного.

— Опять будет выть целыми днями, — обреченно сказал Александр Сергеевич.

— Что за Петя? — лениво поинтересовался Егор.

— Да лежал тут с нами до тебя мужик один, хирург вроде бывший. — ответил Николай. — Сначала нормальный был, тихий как все. Даже болтали с ним в курилке… А потом трястись и орать начал. С каждым разом все громче.

— А про что орал?

— Да что-то там про пришельцев, которые вокруг него по ночам ходят, про шумеров каких-то, бред, короче. Ну его спеленали и в соседнее здание отправили. На техобслуживание. А сейчас по ходу в себя пришел, его обратно к нам. Там с койками дефицит, долго не держат.

«Здравствуй, мать! Дурак приехал! — обреченно подумал Егор. — Только-только что-то сдвинулось с мертвой точки, и нате вам — опять шумеры!»

Петя оказался вполне нормальным мужиком интеллигентного вида, лет за сорок. Лысоватый, в очочках. Только вот глаза за очочками такие, что сразу видно — наш человек! Зашел, тихо поздоровался, начал складывать вещи в тумбочку.

— Ну как там, в основном, Петь? — спросил Николай. — Совсем тяжко?

— Нормально. — нехотя ответил тот, садясь на кровать.

— Инопланетяне-то больше не приходят?

Петя пробормотал что-то матерное, лег, повернулся к стене и застыл.

«Видимо, не приходят. — подумал Егор. — Отдохнуть дали. Как и мне.»

Неизвестно, чем таким ядреным его накачали в соседнем корпусе, но вел себя Петр, как самое настоящее растение. Лежал, молча уставившись в потолок, и почти не шевелился. Словно Дедушка Ленин в Мавзолее. Егор и остальные, по сравнению с ним, были просто гиперактивны. Читали, ковырялись в телефонах, даже иногда разговаривали. А он просто лежал. Вставал только, когда надо было глотать таблетки, принимать пищу или идти на процедуры. Ну и в туалет, конечно, за что ему отдельное спасибо. И покурить иногда.

В курилке-то Егор его и обнаружил, зайдя туда на следующий день после завтрака. Искал целенаправленно. Мысли о гребанных шумерах явно мешали выздоровлению. Хотелось расставить все точки над «и», окончательно внушив самому себе, что все это бред сивой кобылы. И лучшего способа, чем пообщаться на эту тему с настоящим психом, Егор не придумал.

Петр сидел на табуретке в углу курилки с незажженной сигаретой во рту и тупо пялился в пространство перед собой. На появление Егора не отреагировал вообще никак. В помещении больше никого не было. Егор постоял у окна, закурил, глядя на проезжающий по улице трамвай, несколько раз затянулся, потом все-таки решился. Подошел к молчаливому овощу и протянул руку.

— Егор.

Петр вздрогнул, испуганно уставился на протянутую ладонь, как кролик на удава, потом поднял недоуменный взгляд на Егора. Тот решил уточнить:

— Мы в одной палате лежим. Вот, хотел познакомиться.

— А-а, — протянул Петр. Вяло, кончиками пальцев, пожал руку и представился. — Петр Валентинович… Петя.

Все. Опустил глаза, ушел обратно в себя.

«Блин, так мы каши не сварим!» — подумал Егор, достал зажигалку и щелкнул ею прямо перед его носом.

Петр снова вздрогнул, посмотрел на танцующий язычок пламени, потом его мозг все-таки включился, и он вытянул губы с сигаретой, чтобы прикурить.

— Спасибо, — сказал овощ, явно намереваясь снова погрузиться в анабиоз. Тут Егор решил идти напролом. Надо было как-то выводить процессор Петра Валентиновича из спящего режима.

— Какие они? — спросил он.

— Кто? — снова испуганный взгляд из-под очков.

— Пришельцы.

Наконец на его лице появилось хоть что-то, похожее на нормальные человеческие эмоции. Верхняя губа презрительно скривилась, брови сдвинулись, Петр весь насупился и выдал:

— Слушай, отвали от меня, мужик! Как тебя там…