Алая королева

— С какой стати он станет так поступать? — рассудила я. — Он не менее меня заинтересован в смерти принцев. Ты и сам так говорил. А если уж и впрямь случилось самое худшее, если он обманул меня, если мальчики до сих пор живы и находятся в Тауэре, то их может убить и кто-то другой, просто это произойдет чуть позже.

— Ты слишком доверяешь своим союзникам, — неприязненным тоном произнес мой супруг. — И слишком стремишься сохранить в чистоте свои ручки. Но ведь если сам не нанесешь удар, так и не узнаешь, попал ли он в цель. Мне остается только надеяться, что с этой частью плана ты справилась. Учти, твой сын никогда не почувствует себя в безопасности, даже сидя на троне, если выяснится, что где-то скрывается один из Йоркских принцев. Да Генри всю жизнь будет то и дело в страхе оглядываться через плечо! А где-нибудь в Бретани тем временем будет ждать своего часа его соперник, как сам он когда-то ждал, будучи соперником короля Эдуарда. И этот соперник будет страшить его так же, как сейчас сам он страшит Ричарда. И тогда у твоего драгоценного сынка Генри Тюдора не будет ни минуты покоя. Учти, если ты не сумела сделать все так, как мы задумали, ты, по сути, сама обрекла сына на вечные душевные муки; из-за тебя он никогда не обретет покой даже с короной на голове.

— Я всегда стараюсь следовать воле Божьей! — яростно возразила я. — И все было сделано как полагается. И не надо меня вот так, грубо допрашивать! Мой Генри будет на троне в полной безопасности, поскольку трон этот принадлежит ему по праву. И никакие муки его преследовать не будут. Принцы мертвы, но я ни в чем не виновата. Все сделал Бекингем.

— Но ты ему это предложила.

— Все сделал Бекингем.

— Ты абсолютно уверена, что оба принца мертвы?

Некоторое время я молчала. Мне вдруг вспомнилась та странная фраза Елизаветы Вудвилл: «Это не Ричард». А что, если она и впрямь отправила в Тауэр подменыша, которого по моему приказу и убили?

— Да, они оба мертвы, — ровным голосом промолвила я.

Губы Стэнли раздвинулись в самой холодной из его усмешек.

— Что ж, буду рад в этом убедиться.

— Когда мой сын с триумфом войдет в Лондон, он непременно отыщет их тела, а всю вину возложит на Бекингема или на Ричарда. А потом похоронит невинно убиенных в соответствии с традициями христианства. Вот тогда ты увидишь, что свою часть работы я выполнила честно и полностью.

Спать я легла в тревоге, а прямо на следующий день, сразу после заутрени, в комнату ко мне вошел доктор Льюис; вид у него был напряженный, даже какой-то испуганный. Я сразу же объявила фрейлинам, что плохо себя чувствую, и отослала их всех прочь. Когда мы остались одни, я предложила доктору взять стул и сесть напротив меня, почти как равному.

— Королева Елизавета прошлой ночью вызвала меня к себе в убежище, — тихо начал он. — Я нашел ее в полном отчаянии.

— Вот как?

— Да. Ей сообщили, что принцы мертвы, и она умоляла меня опровергнуть эту новость.

— И что же вы?

— Не зная ваших пожеланий на этот счет, я повторил то, о чем твердит весь город: мальчики мертвы, и, видимо, убить их велел Ричард — либо в день своей коронации, либо перед отъездом из Лондона.

— И что Елизавета?

— Она была потрясена до глубины души; она просто не могла в это поверить. А потом… потом, леди Маргарита, она сказала ужасную вещь…

Доктор замолчал, словно не решаясь это озвучить.

— Да говорите же! — не сдержалась я.

По моей спине пробежал холодок. Мне действительно стало страшно. Похоже, меня все-таки предали и все пошло не так, как надо.

— Сначала она страшно закричала, а затем вдруг тихо произнесла: «Что ж, Ричард, по крайней мере, в безопасности».

— Она имела в виду принца Ричарда? Младшего из мальчиков?

— Да, того, которого члены Совета отвели в Тауэр, чтобы он составил компанию старшему брату.

— Мне это известно! Но что означали слова королевы?

— Именно об этом я и спросил. Причем сразу же. Я спросил, что она имеет в виду; она улыбнулась мне какой-то жуткой, пугающей улыбкой и сказала: «Доктор, если бы у вас было два редких драгоценных самоцвета, то неужели вы, зная, что их могут похитить, положили бы оба сокровища в одну и ту же шкатулку?»

И доктор кивнул, будто подтверждая те ужасные мысли, которые сразу возникли у меня в голове.

— Но что все-таки означали ее слова? — повторила я.

— Она более не пожелала ничего объяснять. Я, правда, уточнил, неужели принца Ричарда не было в Тауэре, когда туда заявились убийцы, однако она сменила тему и лишь передала вам, миледи, чтобы вы послали в Тауэр своих личных охранников, способных обеспечить безопасность ее сыну. Но более ничего не прибавила и тут же отослала меня прочь.

Я вскочила. Вот чертовка! Практически с самого детства я чувствовала, что эта ведьма постоянно стоит у меня поперек дороги! Даже теперь, когда, казалось бы, я использую ее, использую ее семейку, где все так обожают друг друга, когда я использую даже самых верных ее сторонников, уничтожая ее сыновей и желая отнять у нее трон, она, судя по всему, по-прежнему способна меня обыграть! Во всяком случае, свести на нет все мои усилия! Как же ей это удается? Как получается, что, даже если она падает на самое дно, даже если я уже готова из сострадания молиться за нее, она все же ухитряется повернуть колесо фортуны и вновь оказаться наверху? Нет, это наверняка колдовство. Такое возможно только с помощью колдовства. Ее счастье и успехи преследовали меня всю жизнь. И теперь я сделала вывод: она наверняка в сговоре с самим дьяволом! Вот пусть и отправляется к нему, в ад!

— Вам придется снова ее навестить, — заявила я, поворачиваясь к Льюису.

У него был такой вид, словно он вот-вот откажется.

— В чем дело? — рявкнула я.

— Леди Маргарита, я не могу. Клянусь, мне до смерти страшно с ней общаться. Она похожа на ведьму, запутавшуюся среди сосновых ветвей, или на духа, угодившего в ловушку, или, может, на водяную богиню в замерзшем озере, ждущую лишь весны. Она живет во мраке убежища, а река все течет и течет прямо у них под окнами; она внимает бормотанию струй, точно своему советнику. Ей известны такие вещи, которые простой смертный не смог бы узнать. В ее присутствии у меня просто сердце в пятки уходит. И дочка у нее такая же — настоящая ведьма.

— Ничего, доктор, призовите на помощь все свое мужество, — отрезала я. — Соберитесь, поскольку совершаете богоугодное дело. Вам нужно пойти к ней и уговорить не сдаваться. Пусть крепится. И еще передайте ей, что я уверена: принцы живы. Да не забудьте также напомнить, что, когда мы предприняли попытку вызволить мальчиков из Тауэра, многие слышали, как охрана уводила их в глубь здания, подальше от дверей. То есть тогда принцы точно были живы, зачем же Ричарду сейчас убивать их? Он уже и так на троне. Зачем ему теперь лишать жизни собственных племянников? У него хватает и других забот; к тому же он сейчас в сотнях миль от ее сыновей. Скажите королеве, что я удвою численность своих людей в Тауэре и, клянусь своей честью, сделаю все для защиты принцев. Утешьте ее тем, что уже в следующем месяце мы поднимем мятеж и, как только одержим победу над Ричардом, тут же освободим ее мальчиков. А когда вы почувствуете, что вам удалось ее убедить и успокоить, когда вы увидите, что к ее лицу вновь прилила кровь, тут же, не теряя времени, поинтересуйтесь: не удалось ли ей отправить своего сына Ричарда в какое-то безопасное место? Не спрятала ли она его где-нибудь подальше от Тауэра?

Доктор кивнул, но был бледен от страха.

— А действительно ли эти несчастные дети в безопасности? — засомневался он. — Могу ли я заверить королеву Елизавету, что ее сыновьям пока ничего не угрожает, что мы непременно спасем их? Что все эти слухи — а ведь они гуляют даже в вашем доме! — лживы? Хоть вы-то, леди Маргарита, знаете, живы принцы или мертвы? Могу ли я перед их матерью поклясться, что они живы?

— Они в руках Господа, — медленно промолвила я. — Как и все мы. Как и мой сын. Сейчас нелегкие времена, и жизнь принцев Йоркских зависит только от воли Божьей.

В ту ночь мы услышали о первом мятеже. Он начался не ко времени — слишком рано. Сначала восстали жители Кента; они устремились в Лондон, призывая герцога Бекингема занять королевский трон. Затем за оружие взялось все графство Суссекс, полагая, что действовать нужно незамедлительно; следом за Суссексом поднялся и Гемпшир. Эти волнения были подобны лесному пожару, когда огонь быстро перескакивает с одного дерева на другое. Томас Хауард, самый верный из полководцев Ричарда, этот новенький, с иголочки, герцог Норфолкский, со своими войсками покинул Лондон по западной дороге и вскоре занял Гилдфорд, успешно подавляя очаги восстания к западу и востоку от столицы и удерживая мятежников в пределах их графств; однако на большее он оказался неспособен и слал королю отчаянные предупреждения о том, что и южные графства готовы подняться под флагом королевы Елизаветы и ее сыновей, принцев, находящихся в Тауэре.