Алая кровь на белых крыльях

И вот я на борту! Бросив вещи в каюте, я устремилась на поиски новых наслаждений. Симпатичный стюард показал мне дорогу в один из салонов лайнера. Салон был обставлен современной мебелью - кожаными креслами и кушетками цвета натуральной шерсти, а на полу лежали толстые ковры. Все это выглядело весьма привлекательно. Через большое окно виднелся подсвеченный снизу большой бассейн. В нем проказничали две прелестные нагие девушки, лаская друг друга, нежно поглаживая груди и бедра.

Кстати, куда бы я не бросила взгляд, везде встречались только нагие привлекательные тела. Большинство людей были в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, и физически они выглядели неплохо. Я не имею в виду, что все были совершенными образчиками своего пола, но в большинстве они выглядели аккуратными, ухоженными и привлекательными. Поскольку все здесь были голыми, то я то же скинула с себя всю одежду. Я никак не могла сосчитать людей - их было больше, чем за две сотни, потом я заметила в окно некоторое оживление у бассейна. Две девицы продолжали играть друг с другом, но по бокам бассейна расположились пять или шесть мужчин.

Я добралась до бассейна и немедленно начала воссоединяться с одним из мужчин. Затем мы разъединились, а потом воссоединились, целовались и ласкали друг друга. Должно быть, это было приятное глазу зрелище - все эти тела, плавающие на поверхности бассейна; воображаю, мы выглядели, как громадный цветок, расправлявший свои лепестки, и затем закрывавший их. Мой партнер по бассейну тут же, пригласил меня пойти в салон. Его звали Тадеуш Гжжижговецкий. Он был ростом около пяти футов девяти дюймов - не очень-то и высок, но с широкими плечами и узкой талией. Его длинные волосы казались скорее рыжими, чем коричневыми, и он оказался одним из тех мужчин, у которых была не просто густо волосатая грудь: его плечи и спину сплошь покрывали слегка курчавившиеся волосы. У него было хорошо загоревшее тело, симпатичная задница и столь же симпатичный плоский живот. Мягко-синие глаза блестели, а легкая улыбка на губах предполагала наличие хорошего дружелюбного характера и мягкого чувства юмора. Он был великим польским князем. Потом мы пошли к нему в каюту и предались чувственной любви. Я рассказала ему о себе, и о том, чем я занимаюсь. Тадеуш (Ах, какой он милый, как он охаживал меня по ягодицам ремнем с медной бляхой, на которой изображен польский герб - орел! Все мои ягодицы покрылись отпечатавшимися орлами!), сказал, что знает как помочь мне в моих исследованиях. И немного передохнув, мы отправились в другой салон, расположенный на нижних палубах. По мере того как мы спускались вниз, где происходило главное действо, моего слуха достигли звуки сладкой музыки - безошибочно различаемые стоны и стенания десятков совокупляющихся пар.

Котельное отделение было уставлено большими кушетками и марокканскими скамьями, кожаными диванами и удобными креслами, оббитыми плюшем и вельветом. Пол был покрыт мраморной плиткой, и устлан толстыми коврами и шкурами животных. Стены выкрашены в белый цвет, там и сям в них были вкраплены символические орнаменты из мозаики, а также висели великолепные подлинники Дали и Пикассо. Через определенные интервалы на стенах встречались античные канделябры, и мигающие лампочки отбрасывали таинственные тени на многочисленные тела, находившиеся в помещении. Особый колорит придавали полуобнаженные люди с лопатами - кочегары, которые время от времени кидали уголь в раскаленное жерло котельных топок. Время от времени они похлопывали лопатами по ягодицам занимающихся любовью. Мы присоединились к совокупляющимся и тоже стали совокупляться. Ах, как это было мило, необычно и чувственно! Потом, сильно уставшие, мы вчетвером некоторое время отдыхали (я забыла сказать, что к нам присоединились Бжижек и Пьер - ах, какие они были милые!), нежно обнимая друг друга, а затем, спотыкаясь, пошли на верхнюю палубу. Там передохнув Бжижек и Пьер начали дарить наслаждение друг другу, а Тадеуш подошел и обнял меня. Я ощущала себя такой невинной… Жалела, что не девственница. В нем чувствовалась большая страсть.Он уставился на мои загорелые ноги, затем на пальцы ног с покрашенными в бледно-розовый цвет ногтями, а затем на мои руки. Его руки крепко обхватили мои, сжимая пальцы и в то же самое время нежно лаская подушечки.

–  У тебя такие красивые пальцы, - прошептал он, прижимаясь ко мне.

Он с восхищением глядел на меня прекрасную и нагую в лучах восходящего солнца - я забыла сказать, что мы занимались любовью целые сутки, и мне даже не хотелось кушать. Не отрывая взгляда, он потянулся ко мне, дотронулся и поцеловал, будто я была не из плоти и крови. Постепенно он становился более смелым. Он поцеловал мой живот, а затем он с жадностью схватил мои упругие груди и начал их любовно ласкать. Мои соски стали твердыми, как пули. Я прижалась к нему. Взяв одну его руку, которая нежно ласкала мою грудь, я положила ее на густой коричневый треугольник между ног. В то время я еще не умела ровно подстригать волосики, поэтому растительность внизу была весьма богатой. Хотя я вообще-то натуральная блондинка с мягкими шелковистыми волосами, мои брови и растительность внизу живота всегда были темными.

Князь Тадеуш очень возбудился и стал умолять любить его так, как мне хочется, предоставляя мне тем самым лидерство.

Тесно прижимаясь к его разгоряченному телу, я начала медленно двигаться вперед-назад, обняв его ноги своими ногами.

–  Ну давай же, Тадеуш, глубже, глубже, пожалуйста!- стонала я в экстазе.

Мы одновременно достигли высшей точки наслаждения. Это было долгое, восхитительное чувство, и я ощущала, как его наслаждение вливается в меня. Да, ради этого следовало подождать столько времени, сразу же сказала я себе.

Мы легли на палубу, изнемогшие, счастливые, в высшей степени удовлетворенные. Отдых после акта был таким же чудесным, как и оргазм. Мы шептали нежные слова, ласкались с закрытыми глазами, нежно трогая лица, груди, руки, пальцы друг друга.

Как маленькие невинные подростки, мы были ошеломлены свершившимся актом любви. Я чувствовала, будто никогда ни с кем не спала до этого. Мы лежали и смотрели на розовое в лучах восхода море, и немножечко щурились, от начинающего набирать силу солнца. А потом, мы увидели, что к нашему лайнеру приближается самолет. Вот он снизился, и от него отделилось и упало в воду, что-то продолговатое, мужественное и фаллическое. А самолет набирая высоту промчался над нашим "Ежи Третьим", но мы успели помахать ему руками. Это было так романтично! Бжижек с Пьером тоже ему помахали, и многие другие, кто занимался любовью на палубе. А то, что он сбросил в воду, двигалось к нашему пароходу. Я замерла в предвкушении, новых чувственных наслаждений. Мне казалось, что сейчас этот фаллический мужской предмет вопьется в борт нашего судна, и оно застонет и изогнется дугой в порыве нахлынувшего оргазма.

Так оно и произошло. Это был не стон, а какой-то взрыв - настолько силен был порыв страсти, охвативший "Ежи Третьего". Он изогнулся так сильно и резко, что мы, смеясь и хохоча, улетели в воду. Правда там я потеряла Тадеуша, но обрела Франка. Ах, какой этот Франк был милый и нетерпеливый! Как он торопился овладеть моим чувственным телом, изнывающим от нехватки новых чувственных наслаждений! Как он шлепал меня по ягодицам. А потом он поплыл отдыхать на какую-то деревяшку. Наш пароход в порыве страсти выпустил облако белого пара и в изнеможении от оргазма лежал на боку. А потом рядом со мной взбурлила вода, и на поверхности показалась подводная лодка. На мостик вышел бравый капитан с биноклем. Ах, какой он был милый, мне представилось, что он шлепает меня своим биноклем по моим чувственным ягодицам, и я воспылав к нему страстью стала приветственно махать ему рукой и кричать:

–  Месье! Месье!

Моему чувственному нежному и страстному голосу, вторили голоса Бжижека и Пьера, которые тоже при этом махали капитану, не забывая при этом дарить друг другу сладостное наслаждение, тесно прижавшись друг к другу. Милый капитан нас заметил! Он посмотрел в мою сторону, а затем на Пьера и Бжижека, а затем смачно плюнув за борт, произнес:

–  Швайне!
– после чего исчез с мостика, и лодка стала погружаться под воду.

Грязный бош! Не удивительно, что мы воюем с этими недоумками, которые ничего не понимают в чувственности и наслаждениях! Я осталась в одиночестве, но не надолго. Вскоре ко мне подгребла шлюпка с матросом. Его звали кажется Иван или Айвэн. Ах, какой он был милый! Эти строки в дневнике, я пишу на шлюпке. Голова моя и руки, одной из которых я пишу дневник, покоятся под какой-то деревянной доской в ее передней части, а роскошный зад с прелестными ягодицами выставлен наружу. Айвэн или Иван время от времени дарит мне наслаждение, но чаще дарит мне новые чувственные страстные ощущения совершенно новым, доселе неиспробованным мною способом. Он шлепает меня по моим чувственным ягодицам веслом и нежно кричит:

–  Da uberi ti svoy zad shalava nenasitnaya!

Я не знаю, что как это переводится, но мне кажется, что он восхищается моей страстностью, прелестной грудью, и чувственными формами моего роскошного тела. А еще, он дает мне весла и заставляет грести, а когда я делаю это медленно, начинает кричать:

–  A nu grebi davay! Koshka nenasitnaya!- и я гребу, ах, какой он милый этот Айвэн! Какую мистерию чувственной страсти, я испытываю с ним!".