Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Однажды Чанка послал Педро в гавань – запасы всевозможных лекарств остались у доктора на корабле. Педро с радостью вырвался из постылого адмиральского табора – на всех судах у него были друзья и приятели. Правда, неделю назад, в самом начале февраля, двенадцать кораблей ушло в Кастилию, и гавань изрядно опустела, но и на пяти оставшихся судах – «Марии-Галан-те», «Нинье», «Гальеге», «Сан-Хуане» и «Кардере» – было с кем почесать язык. Педро взял на «Марии-Галанте» лекарства, побывал затем на «Нинье», где ему знаком был каждый гвоздь, и направился на «Гальегу». Два великих плавания многому научили Пед-ро. Корабельную службу он теперь знал не хуже любого боцмана и мигом замечал, где высучился трос или правильно ли закреплен фока-шкот. И на подходе к

«Гальего» он приметил, что томбуй -поплавок, который указывает, где отдан якорь, – едва держится на своем поводке – буйрепе. Да и сам томбуй – маленький бочонок из-под вина – был не в порядке: затычку на верхнем донышке бочонка чьи-то неумелые руки воткнули очень неплотно. Вытаскивая ее, Педро обнаружил, что к этой деревянной пробке привязан тонкий шелковый шнур. Потянув за шнур, Педро выудил из бочонка сверток, обернутый провощенной тканью.

Волосы поднялись у юноши дыбом, когда он развернул густо исписанные листки.

Отвернув от «Гальеги», он направил шлюпку к берегу и стремглав помчался в Изабеллу.

Главный контролер Эспаньолы дон Берналь де Писа, тот самый дон Берналь, который едва не уловил в свои сети аптекаря Прадо, бесспорно, полагал, что нет на свете тайника более надежного, чем томбуй корабля «Гальега».

В этом томбуе он хранил планы заговора против адмирала. Дон Берналь и его сообщники решили овладеть в один прекрасный день кораблями и, прихватив последние остатки сухарей, вина и масла, сбежать в Кастилию.

Оборванным и брошенным на произвол судьбы колонистам заговор этот в случае его удачи сулил бы голодную смерть. И, чтобы обелить себя перед королевой, дон Берналь заготовил на адмирала донос. Он твердо надеялся, что перечень ложных вин адмирала перевесит в глазах ее высочества его истинное злодеяние.

Доктор Чанка готов был растерзать проклятого мальчишку, доставившего в адмиральское убежище свой неожиданный улов. Бумаги дона Берналя едва не отправили адмирала на тот свет. Поистине странный характер был у правителя земель моря-океана. Сорок три года прожил он на свете, и так и не научился с философским спокойствием относиться к черным изменам своих покровителей и своих подчиненных.

Но, придя в себя, адмирал за одну ночь расправился с заговорщиками. Друзья дона Берналя были взяты под стражу. С «Гальеги» все оружие перевезли на флагманский корабль. На «Гальеге» же схватили дона Берналя. К счастью для него, больной адмирал сам разоружал этот корабль. И адмирал вырвал главного контролера из рук своих разъяренных соратников как раз в тот момент, когда они приладили на грот-рее крепкую петлю.

Предателей посадили в трюм «Марии-Галанте». Им предстояло долгое путешествие в Кастилию – путешествие без тех удобств, на которые они рассчитывали, когда своими подписями скрепляли донос на адмирала. Кузнецы Изабеллы цепи для дона Берналя и его дружков выковали не за страх, а за совесть, не поскупившись на железо.

После быстрой расправы с заговорщиками смутьяны и забияки присмирели. И, чтобы привлечь к себе их беспокойные души, адмирал, оправившись от тяжелой болезни, предложил всем, кто еще способен держаться на ногах (а таких счастливцев было не много), отправиться с ним в поход. Страна Сибао, где недавно побывал дон Алонсо де Охеда, – вот куда желал адмирал повести на большую прогулку залежавшихся и застоявшихся любителей скорой наживы.

Почти месяц адмирал и несколько сот его спутников бродили по острову. В самом сердце его они нашли благодатную долину, с цветущими индейскими селениями и обширными кукурузными полями. Здесь адмирал заложил форт Святого Фомы и, оставив в нем полсотни воинов под командой арагонского рыцаря Педро Маргарита, вернулся в Изабеллу.

В Изабелле окончательно иссякли запасы кастильского провианта, и адмирал счел за благо отправить в Сибао все лишние рты. Он приказал дону Алонсо собрать человек четыреста и увести их в форт Святого Фомы.

Дону Алонсо адмирал строго-настрого запретил обижать по пути индейцев.

– Мы, – сказал он, – явились сюда, чтобы

спасти их души и обратить этих детей природы в истинную веру. Поэтому не притесняйте и не разоряйте индейцев, а пропитание для наших людей добывайте мирным образом.

Дон Алонсо бросил на адмирала лукавый взгляд и весело расхохотался.

– Ну, разумеется, сеньор адмирал, я ведь добрый католик. Не знаю, сыты ли будут овцы, но волки, клянусь пресвятой девой, останутся целы.

Адмирал бойко говорил по-кастильски, но разве уловишь тонкости чужого языка. И, не уяснив себе, кто же, собственно, останется цел – овцы или волки, он с миром отпустил дона Алонсо.

Индейцы с распростертыми объятиями встречали голодную рать Алонсо де Охеды и на убой кормили всех христиан печеными клубнями и хлебом касави. На вкус этот хлеб не уступал булке из пшеничной муки тончайшего помола, но готовили его индейцы не из муки, а из толченых корней неведомого в Европе растения. Называли они это растение юккой.

Подкормив отощавших кавалеров индейским хлебом, дон Алонсо привел их в благодатные долины страны Сибао. Там, на одной из переправ, случилось одно, казалось бы, совсем ничтожное происшествие, которое, однако, привело к гибельным последствиям. Несколько индейцев похитили штаны и куртки у трех кастильцев, переправлявшихся через реку. Дон Алонсо поймал озорников, а затем ворвался в ближайшее селение и захватил в плен местного вождя и всю его родню.

Похитителям драных кастильских штанов дон Алонсо отрубил уши, а прочих пленников отослал в Изабеллу.

Адмирал (а дон Алонсо просил его всенародно казнить этих «злоумышленников») отпустил несчастных узников на свободу. На дона Алонсо и его братию он, однако, махнул рукой. Наступало лето, и в конце апреля 1494 года он, желая во что бы то ни стало добраться до азиатского материка, отправился на запад, к берегам Кубы. На Эспаньоле же он оставил в качестве своего наместника родного брата – Диего Колумба.

За пять месяцев трудного плавания, в котором, конечно, участвовал Педро, адмирал открыл южные берега Кубы и большой остров Ямайку. Это были благодатные земли, и омывало их теплое, ласковое море. На много миль тянулись утопающие в зелени берега Кубы, велик был остров Ямайка, и индейцы твердили, что где-то на западе лежат большие и богатые земли. Адмирал был убежден, что они говорят об Индии, но до этой Индии не дошел. Птице, если бы хватило у нее сил, пришлось бы пролететь десять тысяч миль, чтобы из лесов Ямайки попасть на берега Явы и Китая.

Это птице! Но ни один корабль не смог бы пройти из ан-тильских морей в Тихий океан через гористый Панамский перешеек. Прорваться в этот океан ему удалось бы только на крайнем юге южноамериканского материка, и кружной западный путь в Азию оказался бы почти вдвое длиннее прямой птичьей дороги. Но первые земли Южной Америки адмиралу суждено было открыть лишь четыре года спустя, а до Панамской перемычки он добрался только в 1502 году, все еще не подозревая, что перед ним не азиатские мысы и бухты, а берега Нового Света.

А пока адмирал искал Азию на Кубе, дела на Эспаньоле приняли очень скверный оборот. Осатаневшая от лютой жадности рыцарская орда сорвалась с цепи и вырвала узду из слабых рук Диего Колумба.

Педро Маргарит самовольно покинул форт Святого Фомы и сбежал в Кастилию. Его воины и соратники дона Алонсо рассеялись по всей стране Сибао.

Золото! Любой ценой дорваться до золота, ощутить его райскую тяжесть, нагрузиться им до отказа. Просеивать через сито и промывать на лотках речные пески. Исходя соленым потом, вылавливать в них мелкие грязно-желтые зерна, – как бы не так! Благородному рыцарю куда проще ворваться вот в то селение – к нему ведет отличная тропа, – пустить в соломенные кровли красного петуха, переколоть и перерезать беззащитных индейцев и с мертвых рук сорвать или срубить золотые браслеты и золотые кольца.

Поделиться с друзьями: