Алая роза – символ печали

Глава 13

— Дивно выглядишь!

Вот первое, что выкрикнул Костик, едва я припарковалась у ресторана и вылезла из машины, проковыляв к нему на своих шпильках.

Надо отметить, Костик выглядел ничуть не хуже меня: в роскошном костюме цвета сливок и белоснежной шелковой рубахе, небрежно расстегнутой на загорелой груди. Плюс ко всему — белокурые локоны красавца в сочетании с дивными глазками цвета тающего шоколада.

— Ах, Костик, ты, как всегда, просто роскошен! Слава тебе, господи, что мы с тобой разноверцы, не то я страдала бы от каждой твоей измены до самой пенсии.

Мы расцеловались в щечки, и Костик, элегантно взяв меня под руку, ввел в наполненную музыкой и ароматами «Сладкую жизнь» (дословный перевод названия ресторана «Dolce vita»).

— На свой страх и риск я занял столик в самом углу, — подмигнул Костик, направляясь к столику в глубине зала. — Почему-то я абсолютно уверен, что ты позвала меня сюда не просто для того, чтобы оторваться по полной программе, но с сугубо корыстной целью: дабы вытянуть из всезнающего журналюги Константина Прекрасного какие-нибудь факты, необходимые тебе для успешного проведения очередного ужасно запутанного расследования. Я прав?

— Как всегда, мой дорогой.

— Изумительно!

Кстати сказать, «изумительно» — любимый эпитет Костика применительно к любой ситуации, будь то ирония, восхищение или констатация факта, и произносит он это слово с самыми разнообразными интонациями — в зависимости от контекста. На этот раз он протянул слово сладко-мурлыкающим голосом, мгновенно напомнив мне кота, блаженно слизывающего сливки.

Мы устроились за столиком, и перед нами тут же возник, словно материализовался из воздуха, приветливо улыбающийся официант, положив перед каждым кожаный альбомчик меню.

— Куда ж нам плыть? — с удовольствием протянул Костик, открывая свое меню. — Что будешь из холодных закусок?

— Кончай выделываться, — усмехнулась я. — Ты ведь в курсе, что я в высокой кулинарии — вечный дилетант и на все сто процентов доверяюсь в данном вопросе тебе. Выбирай на свой вкус и умножай на двоих.

— Изумительно, — вновь расплылся в блаженной улыбке Костик. — Мадам, вы мне безумно льстите.

— Между прочим, мадемуазель!

Вот так, весело и непринужденно проходит каждая из наших не столь уж частых встреч с Костиком.

Мы весело и с удовольствием полакомились изысками местной закуски, и я в очередной раз отметила безупречное умение приятеля выбирать блюда: все — безумно вкусное, но легкое, так что после трапезы, едва заиграла музыка, мы, выпив по бокальчику мартини, тут же лихо сплясали танго.

— Ну, моя вечно юная мисс Марпл, — сжимая меня за талию, патетически выдохнул Костик, — давай, задавай свои каверзные вопросы, а я заранее клянусь тебе всеми богами, что буду говорить правду, правду и только правду! И вот мое первое признание: я никого не убивал!

Одновременно с последней фразой он резко опустил меня вниз (я практически встала на мостик) и тут же нежно поднял, глядя мне в глаза страстно и честно.

— Верю, дорогой, — выпалила я, слегка задыхаясь в ритме наших стремительных проходов, поворотов и разворотов. — Убивали другие. Помоги мне выяснить, кто конкретно!

— Yes! — Еще один разворот и мой полуакробатический мостик, после которого мы оба застыли в весьма эффектной позе, сорвав восторженные аплодисменты других клиентов ресторана.

— Смотри, как бы нам деньги не начали кидать, спутав с платными танцорами, — шепнула я на ухо Костику, а он только удовлетворенно хмыкнул.

Мы вернулись за столик, Костик разлил мартини по изящным конусовидным бокалам, и вот тут-то начался наш с виду совершенно беззаботный разговор.

— Ну, не молчи, говори, набрасывайся на меня со своими каверзными вопросами, — томно проговорил Костик, откидываясь на спинку кресла. — Ты меня своими глазищами буквально просверливаешь насквозь и глубже.

— Что ж ты не стонешь, бедняжка? — Я сделала приятный освежающий глоток. — Ладно, дома отойдешь. А сейчас давай, свой танец отрабатывай!

— Это то есть как? — Его брови красиво изогнулись.

— А так: сам знаешь, я терпеть ненавижу танцевать, но вот чисто из уважения к тебе — сплясала. За это ты должен просветить меня в области тарасовской журналистики — информация о вашем бомонде, так сказать, из первых уст.

— Ах, вон в чем дело! — веселый блеск глаз. — Мадам желает по роду своей работы перемыть косточки моим славным коллегам!.. Постой-постой — последним криминальным дельцем, связанным с моими коллегами-журналистами, было странное убийство этой, как ее — Маргоши!

Я едва не расхохоталась.

— Во-первых, повторюсь, я отродясь не была замужем, а потому прошу и настаиваю, чтобы меня называли мадмуазелью, а не мадамой. Во-вторых, ты абсолютно прав — речь пойдет о Марго. Между прочим, я целый день слушала речи ее светлой памяти, и ты первый, кто так легкомысленно ее называет: Маргоша!

Костик на какое-то время вдруг сделался достаточно серьезным: с самым задумчивым видом поддел вилкой маринованную брокколи и с не менее задумчивой миной проглотил.

— А что тут такого? Она действительно было весьма эффектной девицей, но меня, если говорить честно, слегка раздражала. Все потому, что была из тех людей, которые напрочь не замечают никого вокруг, любуются собой и слышат только себя, любимую. Так что при всех ее талантах я никогда не относился к ней с большой симпатией — только с необходимым минимумом.

По моим собственным ощущениям, по мере того, как я узнавала новые сведения о прекрасной покойнице, я целиком и полностью согласилась с Костиком.

— Хорошо, дорогой. Поздравляю: ты стопроцентно угадал причину нашей встречи. Так точно, меня наняли, чтобы я нашла настоящего убийцу твоей знакомой Маргоши. Ты ведь в курсе, что официальное следствие вполне удовлетворено любезно предложенной убийцей версией, что грохнул красавицу бомж, прикарманив ее бутылочку водки, украшения и кошелек?

— Наслышан. В журналистских кругах это бурно обсуждалось, и все мои собратья по перу приходили к той же, что и ты, версии: вряд ли ее убил бомж. В любом случае, уж он не смог бы притащить тело бог весть откуда да еще цветок на грудь бросить.