Алая сова Инсолье 2

— Это ее последствия, — согласилась я, примериваясь, как бы еще ущипнуть за аппетитное место.

— Я отдельно лягу. — Паоло попытался смыться от наших разборок. Но не тут-то было. Некромант на страже.

— Стоять! Лежать! Жена! Руки по швам и все спать! Уф-ф-ф… У нас все равно лишних тряпок нет, а ты серьезно полуголым в кустиках помрешь от холода. В общем, пользуйся моментом. Как только обшмонаем таможенников, будешь спать настолько далеко, насколько это возможно.

В конце концов ночь прошла на удивление мирно. Паоло не смог переспорить некроманта и потому действительно спал с нами руки по швам, изображал статую. Ну, пока не уснул. И утром, как проснулся. Ночью-то предгорья одарили нас неожиданными весенними заморозками, и всем троим стало не до скромности — склубковались в одну кучу рук и ног, а с подветренной стороны нас закрыл Хрюша. И сверху устроилась кошка. Хотя, конечно, закрывала она своим маленьким тельцем не сказать чтобы много, но и на том спасибо.

— И никто не помер, — радостно констатировал Инсолье поутру. — Встали, умылись и побежали. Нам еще законную таможню грабить.

— Мне кажется, что тебе доставляет удовольствие напоминать нам это из раза в раз, — пробормотал Паоло, пытаясь вычесать репейник из волос. В этом ему активно помогала кошка. Ну как помогала… скорее еще больше запутывала.

— А как же! Это даже звучит как начало глупого анекдота. Идут, значит, некромант, паладин и святая таможню грабить… Чувствуете этот градус абсурда? М-м-м… — с удовольствием подтвердил некромант, хозяйственно сгребая котелок, миски и мешочки с крупой. Когда он успел выполоскать посуду в ручье, вынуть оттуда отмокший и отстиранный плащ и развесить его на рогах Хрюши для просушки, я не уследила. Потом Инсолье завернул меня во второй плащ и усадил на кабанью холку. — Двинулись. Я уже слышу топот любопытных пограничников в районе взорванной русалки. Самое время сеять зло во имя справедливости!

И мы пошли сеять. Я уже не так внимательно обследовала окрестности. Потому что русалку в прошлый раз все равно не сумела отследить. И еще потому, что на этот раз мы почти сразу вышли на широкую тропу, почти дорогу, и уверенно топали по ней в гору. Пока не притопали на перевал, с которого открывалась маленькая долинка. Посреди нее вилась тропа, которую перегораживало здание таможни. Мне сложно было на таком расстоянии обрисовать подробности, но само наличие большого дома я почуяла. И еще то, что там все же есть люди.

— Итак, два полуспящих охранника и один лучник. Почти все глазеют в сторону дороги из халифата, видимо, скоро будет обоз. Но раз уж остальные ушли смотреть на нежить, то не раньше чем через двадцать минут. Свин, твой выход. Беги в кусты и изображай маленького, нежного, вкусного поросенка. Пожрать парное мясо все любят, сразу побегут ловить!

— Хрю?! — Кадавр оглядел себя с ног до головы и недоуменно посмотрел на Инсолье. Мол, как ты себе это представляешь?

— Визжать-то ты умеешь? Умеешь. Вот и займись. И шевели пятачком кусты на маленькой высоте. Свининку все любят, а на такую высоту хрюшки редко поднимаются, дураков даже среди скотинок нет. Но иногда бывает, что поросенок поглупее забежит. И таможенники таких обожают. Ну, чего стоим, кого ждем?

И снял меня с кабаньей холки. Немного подумал и передал Паоло:

— Держи и не урони, иначе руки оторву. А я пойду вспомню молодость. Давно не домушничал, лет с одиннадцати.

Паоло вздохнул, кивнул и встал в сторонке от тропы, так, чтобы нас с ним не было видно от перевала. Хрюша привычно покрыл всех эксплуататоров матами, беззлобно, но с дальним посылом. И побежал изображать поросят по кустам.

Глава 30

Инсолье

— Что было, то и взял. Никто не виноват, что ты такая орясина. — Я швырнул в Паоло кольчугой. — Все остальные таможенные доспехи — тебе только гульфик прикрыть. Оно, конечно, важно, но не настолько. Жена, иди сюда. Вот это ешь, вот это пей… вот это прямо сейчас наденешь, вот это… — Я быстро сунул в руки Элле пакет с тончайшим нижним бельем. Опечатанный, то есть нетронутый. В комнате начальника таможни нашел, небось тот у контрабандистов «конфисковал» для своей какой-нибудь любовницы. Почему не жены? Женам законников такое не дарят. Но шелк отличный, прочный, легкий — потому я экспроприировал. Таможенник на свои нужды у купцов еще отберет, а у меня специальная жена, некромантская. Ей такое можно. Даже нужно. Особенно когда она ведет себя словно бесстыжая и… кхм. — Вот это потом наденешь, лучше ночью.

— Тут тюков десять, что ты еще притащил? — с подозрением спросил Паоло, разглядывая дареную кольчугу на вытянутых руках.

— Матрас — две штуки. Подушки — четыре штуки. Одеяла — четыре штуки. Палатка…

— Стоп, а почему четыре? — не понял Паоло. — Нас же трое.

— Одно тебе, три нам с Имран, че тут непонятного. Я б еще больше взял, но и так три ходки. А грузовой свин у нас всего один. Тебя, конечно, тоже можно припахать, но толку? Много не утащишь, половину потеряешь, а если еще драться с кем-то в дороге придется, то и вовсе попортишь. Зря я потел-грабил, что ли?

— Хозяйственный у нас некромант, правда? — спросила со смешком Элле, выводя паладина из очередного ступора. Тот от возмущения аж онемел. А что не так? Свинья реально грузоподъемнее же…

— Очень хозяйственный, — выдавил-таки орясина почти через минуту и ушел в кусты переодеваться.

— Хоть бы спасибо сказал! — крикнул я вслед. — И за штаны тоже! Я выбирал, между прочим! Это были самые новые из начальственных!

— Спасибо. Думаешь, налезут? — из кустов отозвался «братец».

— На твою жопу? Однозначно. У местного руководства не зад, а подушка. Две подушки. Тебе до такого размера наедать и наедать. Вот по длине, увы, только если дошить. Но во-о-он в том тюке высокие сапоги есть, как раз одно к одному.

— Они для верховой езды, — констатировал Паоло, выбравшись из кустов уже похожим на паладина, а не на недоеденного русалкой оборванца. Странного паладина, конечно, с этаким садистским привкусом из-за высоких черных сапог и туго затянутого ремня для фиксации штанов на слишком тонкой для них талии. Но все лучше, чем с мечом в одних подштанниках.

— Либо их, либо вон те ботинки. Но тогда сверкай голыми лодыжками, радуй комариков.

— Да я не о том… Может, лошадей тоже уведем? Я видел позади здания таможни конюшню.

— Чего?! — Я аж ладонь к уху приставил. — Что ты сказал?!

— Мы уже нагрешили. Одним конем больше, одним меньше, — горько вздохнул паладин и неодобрительно покосился на «сестру». Та уже сидела на специально расстеленном мной матрасе, укутанная в роскошную меховую накидку, опять же из запасов начальника таможни, пила гранатовый сок из узкого кувшинчика. Конкретно сейчас Элле давилась сразу и соком, и хохотом.

— Отдышись, потом поржешь. — Я прикусил губу, чтобы не последовать ее примеру. — Пей давай! Без хиханек. Брату и так нелегко, у него мир рушится, честь умирает в конвульсиях, а мораль выбрасывает белый флаг.

И сделал невинное лицо. Чтобы сразу стало понятно — издеваюсь как могу.

— А вот это что? — Паоло внезапно нахмурился и вытащил из тюка связанных тряпками голубей. Птицы испуганно задергались, но я пеленал крепко.

— Припасы. Ну и диверсия заодно, — пожал я плечами, улыбаясь еще шире и слаще. — Там рядом с ними мешочек с готовыми записочками, с которыми эти почтовые птички должны были отправиться после возвращения их укротителя. Можешь для интереса прочитать. И адресата вычислить по печатям. Надеюсь, хватит ума не воображать, будто я на бегу во время грабежа все это подстроил и нафальшивил?

— Снова Филипп? — как-то обреченно вздохнул Паоло.

— Филипп там тоже есть, да. Но к моему огорчению, ничего обличающего этого гада в письмах нет. Ему просто отчитываются, мол, не было, не проходили. Кстати, похоже, ты тоже в розыске. Как еретик и предатель.

— Я догадывался, что так будет, — на удивление спокойно кивнул паладин. — Ничего. Моя душа спокойна — на ней нет греха предательства. А остальные…

— Еще один святой на мою голову. — Я поморщился. — Все, раз решили красть лошадей, пошли красть. Пока свину не надоело по кустам хрюкать и развлекать таможенников, надо успеть свести нужных кляч. Да-да, вместе пошли! Во-первых, это твоя идея, во-вторых, хватит на мне ездить!