Альбаррасин

Нара вздохнула.

— Нам с тобой всегда будет слишком тесно. Особенно, когда расином станешь ты. И он.

— Я никогда не думала, что у меня с ним всё может вернуться. И так…

— Дело не только в этом. Не в том, что и почему вернулось. Не в том, что я не поверила в твоё беспокойство о Кэйсси. Не в том, что мне нравился мой мир таким, каким он был до вас. И даже не в том, что Кэйсси принесла себя в жертву, спасая вас. — Нара мотнула головой. — И уж точно не в том, что неугомонная Вейл никогда не успокоится. Найдёт способ изменить Аро, разрушит Сферу, создаст новую расу или ещё что-нибудь. Проблема в тебе. В нас. В том, что я посмела захотеть тебя. И оказалась тебе не нужна. Ты принадлежишь Флэю и всегда будешь, не забыла мне об этом сказать.

Всегда. Она принадлежала ему даже тогда, когда и ещё не знала Флэя. Даже когда они не были вместе, когда избегали друг друга, не виделись годами, когда их жизни переплетались с чьими-то другими. Когда уходила страсть, и оставалось лишь ни с чем несравнимое тепло. Когда захватывала злость, граничащая с ненавистью. С желанием вычеркнуть, вырезать. Забыть. Это было больше, чем любовь, больше, чем единение, чем родство. Сразу всё и что-то совсем другое. Её маленькая, личная вечность, которая не имеет никакого отношения к времени.

— Думаешь, это наш последний разговор?.. — почти шёпотом проговорила она.

— Надеюсь, последний. Нас больше ничего не связывает. И не связывало никогда, — Нара поднялась с кресла. Подошла к окну, остановилась спиной к ней. — Прощай.

Блэйк не стала спорить. Через час, может, меньше. Ушла, не прощаясь, но понимая, что навсегда. Зная, что будет помнить, скучать, запретит себе думать об этом, представлять, задаваться вопросами, но так — лучше для них обеих.

Только в замке почувствовала, насколько мало осталось сил. Будто там, в Аро, она держалась за счёт энергии ненавистных электроприборов. Или просто неосознанно нервничала, что не замечала своего состояния.

Почти сразу упала в постель, вырубилась, проспала без сновидений, впрочем, как и почти всё последнее время. Если кому-то и повезло ловить сказочно красочные глюки, то не ей. Её сон походил на чёрное, непроглядное, ватное беспамятство. И Блэйк откуда-то знала, так будет и позже, всю трансформацию.

На следующий день Блэйк поняла, что ошиблась с прогнозами. Утром едва хватило сил, чтобы позвать Вейл, и та подтвердила, что процесс вышел на финальную стадию.

Она смутно помнила, как всё происходило в первый раз, когда в яркой, сверкающей лаборатории, в которой работала её мать, будущие альбаррасины готовились подняться на следующую ступень в своей эволюции. Торжественно и в то же время — спокойно. Тогда не было давящего ощущения пустоты впереди и вокруг. Они знали на что идут, были настолько уверены, что, когда поняли, что ошиблись, не сразу смогли в это поверить.

Теперь они возвращались, и в пути назад каждый шаг сопровождался вспышками боли, яркими кругами перед глазами, чередующимися с вязкой темнотой. Будто ты ныряешь в прорубь, в первый миг ледяная вода кажется обжигающим кипятком, выталкивает, выбрасывает тебя наверх, прочь, ты выскакиваешь, но только затем, чтобы обжечься уже воздухом и снова упасть в холод.

К вечеру Блэйк потеряла сознание.

Глава 32. Нейла

Луна не успокаивала. Её призрачный свет ненавязчиво ласкал обнажённые плечи и руки, проникал под кожу, растворялся в крови, торопливо бежал по венам, питая изголодавшееся тело. Вернее, ту его часть, что принадлежала расинам. Энергия тлай в подпитке не нуждалась. Наоборот, била через край, будоражила, требовала действий, лукаво нашептывала, что нет ничего невозможного, что стоит только захотеть…

Кэйсси хотела. Хотела и понимала, какие безрассудные идеи возникают в её голове. Поэтому мысленно отмахивалась, приказывая внутреннему голосу заткнуться. Хватит, набегалась. Теперь если и бросаться куда-то, то сразу с террасы в море на камни головой вниз. А ещё лучше — вернуться в пекло Фахтэ и сигануть с разбега в лаву. Так уж точно вернее.

Она давно не чувствовала себя настолько беспомощной. Давно, чтобы не сказать — никогда. И в те времена, когда, не обладая и малой толикой нынешних способностей, умудрялась попадать в переделки, в любых, казалось бы, безнадёжных ситуациях, которых выпало пережить немало. Уж что-что, а неприятности находить умела всегда. И даже запертая на мёртвой планете с терявшими силы альба не ощущала такого отчаяния, как сейчас.

Терпеливо ждать — не самая удачная мысль, совершенно бесполезный совет и уж точно не тот ответ, что хотела услышать. Но единственный, который получила. Вейл ничего не рассказала, не объяснила. Вместе с Нарой они практически силой выдворила её из лаборатории, отправив в замок: в душ и спать.

С первым проблем не возникло. Кэйсси заставила себя ни о чём не думать, никого не расспрашивать, не пытаться проникнуть в мысли к его многочисленным гостям. Молча отправилась в ванную. Как ни странно, стало чуть спокойней. Даже удалось сжать в жгучий комок тревогу, проглотить готовые сорваться с губ вопросы и почувствовать небольшое облегчение, смывая с себя кровь, грязь и гарь.

А вот спать — это даже не один из возможных вариантов. Не то что заснуть, просто лечь в постель казалось невероятной глупостью. Зачем? Она не настолько устала, чтобы провести в беспамятстве несколько часов. От энергетического голода сон тоже не поможет. Но спорить не стала. Послушно впихнула себя в ночнушку, заботливо приготовленную Нарой, чмокнула заботливую «охранницу» в щёку, пожелав и Наре сладких снов. Ушла в комнату, решив не посвящать в свои планы на ближайшую ночь. Собиралась подышать свежим воздухом за Сферой — где-нибудь на скалах моря Вечности. Надеялась, что сумеет обрести здесь покой. Ошиблась. Не получилось — от себя ведь не убежишь, хотя попытаться стоило. Просто, чтобы ещё раз убедиться в очевидном и сломить собственное упрямство.

Именно из-за него её понесло в Альбаррасин. Чувство вины, так правильно, долг — чёрта с два. Не стала слушать, потому что хотела доказать всем, себе особенно — она сможет всё исправить. Сможет спасти если не гибнущий мир, то хотя бы тех, кто в нём застрял. И доказала. Пусть не сразу, но удалось «расколдовать» запертую предками вселенную и вывести с раскалённой Фахтэ альба. Но сейчас, сидя на широком каменном выступе, продуваемая всеми ветрами, Кэйсси с горечью признавала — несколько тысяч спасённых вечных не стоили того, чтобы бросить Ренну одну, когда на кону стояла её жизнь. Бессмысленная жертва, потому что если у Ренны не получится выжить, остальное уже не будет иметь смысла.

— Идиотка! Не поперлась бы геройствовать, знала бы, как она сейчас!

Кэйсси от всей души выругалась, награждая себя парочкой нелестных эпитетов. Ведь не будь она такой дурой, не пришлось бы сейчас ждать, разрываясь на части от неизвестности и беспокойства.

— Упрямая бестоло… — она не договорила, почувствовав присутствие Вейл раньше, чем услышала её голос:

— И давно ты разговариваешь сама с собой?

Кэйсси обернулась. Скользнула взглядом по стройной фигуре матери, закутанной в облегающий красный брючный костюм с капюшоном. Открыла рот, собираясь отпустить, но осознала, что мать не стала бы являться сюда просто так. Значит, что-то произошло. Сердце забилось сильнее.

— Ренна?..

— Не пугайся. Всё закончилось. Почти, но ты уже можешь быть с ней, — Вейл хитро прищурилась. — Если, конечно, не передумала.

Кэйсси не ответила. Вцепилась в её запястье. Потом испугалась, отпрянула назад.

— Как… она? Ей больно?

— Уже нет.

— Она… расин?

Вейл кивнула, подхватила Кэйсси под руку:

— Пойдём. Сама увидишь.

***

Все окна в комнате были закрыты, двери в смежные помещения — тоже, а ещё очень душно и жарко, будто кто-то на всю катушку раскочегарил невидимую печку, врубил скрытые батареи или подогрев пола: даже мягкий ковёр казался тёплым.