Алекс и Алекс

Дальше можно было не слушать. Ли развернулся и направился к выходу с парковки, бросив через плечо:

— Я ушёл. Всё на твоё усмотрение.

Водитель вкратце повторно обозначил, что местные этносы только для чужаков-хань на одно лицо. Между собой же, некоторые местные чувствовали разницу очень чётко. И кое-кому эта разница могла очень даже не нравиться. Особенно когда она сопровождалась сраной демонстративной независимостью, о которой приживал чужого народа на не своей земле не должен был и вспоминать. Приехал сюда (либо твои родители) — забыл всё, что было дома.

Глаза в пол, язык в жопу, Дин так и сказал дословно. Ничуть не робея под задумчивым взглядом ЮньВэнь.

— Погоди, — перебила его она. — Я, кажется, поняла… Давай с другой стороны. Этот человек был нужен менеджеру. Ли это чётко дал понять, я сказала вам. Допустим, всё, что ты говоришь, имеет место быть. Но тогда, в твоей же логике, это не твой, а наш человек. Потому что ты получаешь деньги от меня за то, чтоб делать то, что скажу я. А не то, что захочется тебе.

Она была ангельски терпелива и старательно проговаривала все тонкости.

— Работая на нас, ты узнаёшь об объекте нашего интереса. — Продолжила она. — Говоря твоим языком, пацан — это н а ш а собственность. Выплёскивая свои травмы на человека, указанного мной, ты пытаешься распорядиться м о и м человеком. М о е й собственностью. Не своей. — Она требовательно смотрела на собеседника. — Ты что, правда считаешь иначе? Или ты не понимаешь разницы между твоей и хозяина собственностями, как это по-вашему? Ты меня понял?

— Я вас понял, — спокойно ответил водитель. — Но кое-чего не понимаете вы. Деньги — далеко не всё в жизни. Есть масса других вещей, которые на деньги размениваются не всегда.

— Например? — заинтересованно спросила ЮньВэнь из чистого схоластического любопытства.

Хотя общая картина ей была ясна и решение было уже принято. Но ведь, помимо практического упражнения, иногда ещё так хочется поиграть… насладиться моментом, как кошка с мышью, когда последняя думает, что у неё ещё может появиться какая-то свобода.

— Например, любовь и ненависть, — неожиданно ровно выдал Дин.

ЮньВэнь от неожиданности икнула и рефлекторно отодвинулась назад на полшага:

— ТЫ о чём?! — наверное, её глаза сейчас были шириной с бельма этого мудака с волосами в носу, мелькнуло на заднем плане.

Она с похвальной быстротой оправилась от удивления и вернулась на предыдущее место.

— Не о нас с вами, — снисходительно хмыкнул водитель, демонстрируя, что прекрасно всё понял. — В данном контексте, я исключительно о с в о е й ненависти. Позвольте спросить откровенно, это важно… Я имею право любить, кого считаю нужным?

— Несомненно. Это твоё личное дело и Компании нет до того никакого интереса, — отчеканила ЮньВэнь, силясь угадать, к чему тот ведёт.

— И заниматься с тем, кого люблю, могу чем угодно, на своё усмотрение?

— Несомненно. В нерабочее время, не взваливая бремени обсуждения деталей на начальство, — сострила секретарь.

— Вот так и с ненавистью. Я буду и любить, и ненавидеть того, кого сам посчитаю нужным, — подытожил водитель. — И делать буду то, что сочту нужным. Извините, при всём уважении, мои ненависть и любовь за деньги не продаются и не покупаются. В нашем с вами контракте не было ни слова о том, что что-либо из этого принадлежит вам. А пацан, на момент моего с ним разговора, вашим человеком ещё не являлся. Он же сам вам грамотно сказал на трассе: «А с чего вы взяли, что я — именно тот, кто вам нужен? Если у вас нет ни моих документов, ни имени?» — Дин победоносно смотрел на китаянку.

Явно не отдавая себе отчёта в том, что говорит, отстранённо подумала ЮньВэнь. И как же его попустила медицина? Или лаоваи не проводят психоанализ в рамках стандартной медкомиссии при приёме на работу? Надо будет выяснить сразу, как только сейчас же вернусь в офис.

— Мне всё понятно, можешь не продолжать. — Перебила его дальнейшую тираду она, делая шаг вперёд и оказываясь с ним почти вплотную.

Дин предсказуемо удивился в первый момент, как и все мужики в таких ситуациях. И ничего не понял, когда она в одно движение разорвала левой рукой его рубаху до пояса, одновременно же накладывая правую ладонь на его грудь.

А в следующий момент его сердце перестало биться и свободный кислород в тканях его мозга каскадом превратился в первые попавшиеся, нерабочие, соединения.

— За что?! — удивлённо успел прохрипеть он перед тем, как сложиться в коленях и по спирали упасть ей под ноги.

— Говно надо убирать. — Усилием воли оставаясь спокойной, ответила она.

А про себя подумала: это упражнение было не меньшей нагрузкой и для её психики. Такой опыт лучше нарабатывать здесь, не дома. Хотя бы потому, что полиция некоторых достаточно важных подразделений у лаоваев получала до смешного мало. И квалифицировать несчастный случай (или естественную смерть — как сейчас) за деньги тут было гораздо проще, чем дома.

Глава 13

А с другой стороны, есть и определённые плюсы. Где-то даже не маленькие.

Во-первых, что ни говори, крыша над головой ровно на сто процентов лучше, чем её отсутствие. Даже в нашем относительно мягком климате без зимних морозов и с температурой выше ноля.

Я хоть и не успел зачерпнуть жизни клошара полной ложкой, но за те полчаса весьма ярко всё представил. Сразу после выхода из больницы, до ареста полицейским патрулём.

Когда некуда и не к кому идти, это очень неприятное ощущение.

— Гхм, какая приятная неожиданность, — удивлённо подаёт голос Алекс, попадая со мной в одну волну. — Я ожидал чего-то более казарменного, что ли. А тут, ты смотри, прямо все удобства. Почти комфорт…

— Даже по городским меркам, более чем пристойное помещение, — уверенно подтверждаю, оглядываясь. — Можно сравнить хоть с нашей бывшей квартирой. Только тут комната всего одна и почему-то переходит в кухню.

— Студия называется, — фыркает подселенец. — И площадь вполне себе, не ворчи. Места хватит, чтоб даже кое-чем заниматься, если нужно, чтоб никто не видел.

— Ты о чём?

— Не важно. Только обдумываю, — отмахивается он. — Пока лишь на уровне концепта. Ещё сам не всё вспомнил. У нас этим давно никто не занимался и не пользовался, я пока по памяти восстанавливаю.

А ведь он опять ничего конкретного не сказал. Хм.

Площадь этой комнаты — десять на семь шагов, что на мой первый взгляд даже где-то многовато.

— Может, это не на одного? — роняю неожиданную догадку вслух. — И кто-то ещё вселится позже?

— Ага, — неприкрыто ржёт Алекс. — Та шатенка, которая тебя с лестницы перевернула, а-а-а-га-га-га-га…