Алекс и ангел

— Послушай, я знаю, время неподходящее, но учти, я не могу допустить возможность потерять тебя на следующие десять или двадцать лет.

Ангелина никак не ожидала увидеть, что у него дрожат руки. Под глазами круги, темные как виноградное желе, на щеке порез от бритвы, и она любила его таким и будет любить, пока стучит ее сердце.

Но он прав. Сейчас неподходящее время.

— Алекс, послушай внимательно. Через день после того, как Сэнди помогала мне в питомнике, а Гас возился с проводкой, она стала меня расспрашивать, где дом Гаса, и кто с ним живет, и была ли я там.

Наконец-то удалось привлечь его внимание. Ангелина потянулась за его спину, налила две чашки кофе и положила в него три ложки сахара, как он любит. Алекс насторожился, а она добавила:

— Так что я подумала, что есть шанс…

— В этом случае Гас наверняка уже позвонил бы.

— Смотря сколько времени Сэнди туда добиралась. Если кто-то подбросил ее на машине, то недолго. Несколько часов. Но если ей пришлось добираться автобусом — намного дольше. А потом еще дорога от автобусной станции до его дома. Кроме того, если ей пришло в голову убедить Гаса, что мы могли… то есть под влиянием момента могли бы…

— Обнаружить, что не можем жить друг без Друга?

Ангелина почувствовала, что ее лицо начинает гореть. О Господи! Именно этого она желала всю жизнь, но разговор слишком серьезный, чтобы начинать его сейчас, когда после сна волосы ее напоминают воронье гнездо, а физиономия — как всегда, когда она волнуется, — красная, словно зрелая клюква.

Завладев непослушным завитком над ее ухом, затем еще одним, Алекс обернул их вокруг пальца. Его глаза снова стали серебристыми.

— Я говорил, что, когда вернулся от тебя, она меня дожидалась? Хотела узнать, спали ли мы, собираюсь ли я жениться на тебе и почему не привез тебя с собой. Вот в этом и крылась идея идиотского исчезновения.

Ангелина прижала руки к пылающим щекам.

— Итак, я догадалась правильно!

— О чем? Что она у Гаса? Я опережаю тебя на два шага. Утром я первым делом пытался дозвониться ему домой, но там не отвечают.

— А по сотовому?

В этом не было нужды. Гас позвонил сам, пока Алекс принимал душ, и сообщил, что

едет с гор с пассажиркой и они прибудут в город примерно через час.

Отдаленный звук хлопнувшей дверцы автомобиля пробился к ним сквозь стук дождя по черепичной крыше.

— Флора, — сказала Ангелина.

— Не думаю, — усмехнулся Алекс. Удар возник от чего-то более солидного, чем маленькая «хонда» его поварихи. Скорее так звучит хороший трудяга грузовичок. И в этот утренний час только один такой грузовичок может остановиться перед его дверью.

Повернувшись к растрепанной женщине на его кровати, Алекс наклонился и подхватил ее на руки вместе с покрывалом.

— У нас лишь две минуты до момента, когда они ввалятся сюда. Итак… не пора ли завершить торги до того, как твой брат и моя дочь потребуют сатисфакции, или ты собираешься лицезреть, как эта парочка будет таскать мое окровавленное тело по полу?

Ангелина с подозрением посмотрела на него.

— Ты успел выпить утром?

Торопясь и захлебываясь, Алекс рассказал ей всю историю. Когда он закончил, на лестнице раздались шаги Гаса и возбужденное чириканье Сэнди. Еще секунда — и они появятся на пороге спальни.

— Быстрее! Ответь мне, — потребовал Алекс. Его глаза смеялись. — Мне запереть дверь и снова убеждать тебя?

— Это абсурд, — произнесла она, пытаясь говорить гневно, но получилось жалко.

— Папа, ты здесь?

— Последний шанс, — сообщил он. — Не уверен, что смогу убедительно встретить пару варваров, проламывающих дверь, но пусть это будет моим лучшим выстрелом.

— Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Алекс, я никогда не видела тебя таким.

— Я никогда и не был таким.

— Черт возьми! Горе тебе, Хайтауэр, если ты прячешь там мою сестру! — прогремел Гас сквозь облицованную орехом дверь.

— Убирайся, Видовски! — бросил Алекс через плечо. Наклонившись к Ангелине, он прошептал:

— Ты согласна?

— На что? — Ее голос звучал вызывающе. Ангелина приняла твердое решение ничего не принимать на веру.

— Быть моим солнцем? Быть моей жизнью? Быть моим Ангелом?

Кто не рискует, тот не пьет шампанское, сказала она себе и растаяла в его объятиях — как раз в тот момент, когда четыре кулака забарабанили в дверь спальни.