Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

И, правда, так и было; духи разразились доброй сотней ударов. Затем, положив руку, на маленький молитвенник с изображением креста на обложке:

– Если вы пришли от имени Всевышнего, - сказал он, - то успокойтесь и отвечайте на вопросы.

Духи утихомирились.

– Вы уже сказали, - продолжал Хоум, - что явились не ради меня, а ради Миллелотти.

– Да, - стукнули духи.

Миллелотти весь задрожал.

– Миллелотти, - снова заговорил Хоум, - среди родных или друзей, которых вы потеряли, есть кто-нибудь, кто вас любил или кого вы любили особенно?

– Да, - ответил маэстро, - такой у меня была тетушка.

– Поинтересуйтесь у духов о ней, попросите их, чтобы душа вашей тетушки здесь присутствовала.

– Душа моей тетушки здесь?
– спросил маэстро дрожащим голосом.

– Да, - стукнули духи.

Миллелотти затрясся сильнее.

– Задайте ей вопрос, - подсказал Хоум.

– Какой?

– Я не хотел бы вам диктовать. Спросите у души вашей тетушки что-нибудь, о чем только она может знать.

Миллелотти, после некоторого колебания, спросил:

– Сколько времени тело, которому ты принадлежала, мертво?

– Выразитесь точнее.

– Не понимаю.

– Спросите день, месяц, год.

– Сколько месяцев прошло, как умерла моя тетушка?

Духи ударили девять раз. Маэстро почувствовал себя дурно. Ровно девять месяцев, день в день, покоилась бедная женщина в могиле.

– Во что из мебели предпочтительней, на ваш взгляд, вселиться душе вашей тети?
– спросил Хоум.

Миллелотти огляделся и выбрал круглый мраморный столик на одной трехпалой ножке, который стоял в углу.

– В этот одноногий столик, - сказал он.

Столик пришел в движение.

– Я вижу, что он двигается!
– воскликнул Миллелотти.

– Конечно, только что в него вселилась душа, - пояснил Хоум.
– Поговорите со столиком.

В знак согласия, стол в ожидании расспросов трижды приподнял один из своих когтей и трижды стукнул по паркету. Бедный Миллелотти был больше мертв, чем жив.

– Чего вы боитесь?
– спросил Хоум. – Если ваша тетя любила вас так, как вы это подаете, то ее душа не может желать вам ничего плохого.

– Конечно, - согласился маэстро, - Моя тетя меня любит; по крайней мере, надеюсь на это.

– Вы сильно любили племянника?
– спросил Хоум у стола.

Стол снова трижды приподнял коготь и трижды стукнул по полу. Миллелотти онемел. Хоум продолжал говорить о нем.

– Если вы утверждаете, что любили племянника, то дайте ему доказательство вашей любви.

Стол скользнул, как по желобу, и подъехал прямо к Миллелотти. Увидев такое, тот закричал и вскочил на ноги. Но стол поехал не для того, чтобы прокатиться, а для того, чтобы поцеловать маэстро. Итак, он оторвался от пола, поднялся на высоту головы Миллелотти и своим мраморным краем, как губой, заледеневшей от могильного холода, коснулся губ молодого человека. Миллелотти навзничь упал на кровать Хоума; он был в обмороке.

Кто отнес его в спальню: духи, Хоум? Но неоспоримый факт, что он очнулся в своей постели: потный лоб и волосы дыбом от ужаса. К счастью, духи отбыли; маэстро не достало бы сил не упасть в обморок вторично. Он подумал, было, что все это приснилось, позвал Хоума, но Хоум подтвердил все, что помнилось; это было наяву; действительно, душа его тети покинула потусторонний мир и прибыла из Рима, чтобы его поцеловать. Тогда он встал и, зная, что я вернулся, прибежал ко мне, бледный, весь дрожа еще после этой ночной сцены.

Мы с Муане поспешили к Хоуму; ведь духи вернулись, и Хоум вновь обрел свое могущество; нам не терпелось совершить путешествие в фантастический мир, в котором Миллелотти провел всю ночь. Не тут-то было! Хоум опять утратил свое могущество: духи покинули и его, и маэстро, покинули все вокруг, в том числе удивительный стол, который оставил угол комнаты и стоял возле кровати, на том самом месте, где оторвался от пола и подарил бедному Миллелотти мраморный поцелуй.

Что во всем этом правда? То, что оба мужчины - спокойный Хоум и возбужденный Миллелотти - вместе смотрелись живописно.

Нам оставалось к рассказу Миллелотти, поддержанному созерцанием стола, присоединить обещание немедленно уведомить нас, если духи вернутся. Получить такое обещание было несложно, но с должника берут то, что можно. В свое время, и по месту мы расскажем, в каких обстоятельствах Хоум снова обретет свое могущество.

Примечания:

Пикилло и Перикола – уличные певцы

Катон Марк Порций Младший (95 – 46 годы до н. э.) – противник Цезаря, покончил с собой, после поражения Помпея

Тиберий Клавдий Нерон (42 – 37 годы до н. э.) – пасынок Августа, объявленный в завещании наследником, римский император в 14 – 37 годах

Капри – островок в южной части Неаполитанского залива

Дионисий Старший (431 - 367 годы до н. э.) – тиран Сиракуз с 406 года.

Ладога

Скоро шесть недель, как мы в Санкт-Петербурге; я широко злоупотребил королевским гостеприимством графа Кушелева; увидел почти все, что стоило увидеть в граде Петра, и решил отправиться на экскурсию в Финляндию. Но Финляндия огромна. По площади она равна двум третям территории Франции, и при населении 350 тысяч на 1 квадратный лье приходится в среднем всего 65 жителей.

Вряд ли стоит говорить, что подгоняемый мыслями об ужасной русской зиме, которая постоянно начинается и никогда не кончается, и опасаясь быть захваченным ее льдами на Волге, я рассчитывал посетить Финляндию лишь частично. Будет ли это Або, старая столица, или Гельсингфорс, новая столица, или Торнио, город, что полагали самым близким к полюсу, пока не узнали, что Кола в Архангельской губернии на три градуса ближе к нему и находится на 69-й параллели северной широты?

Я знал про Або и Гельсингфорс от моего друга Мармье, знал о менее известном Торнио от англичанина, который вторично отправился туда - посмотреть полночное солнце; и потом, я очень люблю путешествовать, потому что наделен даром с легкостью видеть все иначе, чем другие, видеть то, чего не видит никто, а это – опять-таки порука своеобразному восприятию мира. Итак, я решил дело в пользу Ладожского озера, в пользу маршрута через Шлиссельбург, острова Коневец и Валаам, город Serdopol – Сердополь [Сердоболь].