Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру

Те, кто хотел бы прочесть целиком изящный и добротный перевод, могут обратиться к К а л е в а л е месье Леузон-Ледюка. Те, кто удовлетворен просто разбором эпоса, найдут это в Р о с с и и, Ф и н л я н д и и и П о л ь ш е моего доброго друга Мармье. Так как полный перевод завел бы нас слишком далеко, ограничимся примером из него и анализом последней руны, на которой лежит отсвет наших священных книг.

Мария, такое же имя матери Христа - Мария; чудесный ребенок девственницы растет в в ы с о к о м ж и л и щ е. Стихия финских премудростей разрешает поэтам никогда ничего не уточнять. Мария – объект гордости всего окружающего. Пороговый брус гордится участью быть ласкаемым кромкой ее платья. Обе стойки дверного проема вздрагивают всякий раз, когда их приятно касаются развевающиеся кудри ее волос, и ревнивые мостовые жмутся одна к другой, чтобы по ним ступали ее милостивые башмачки.

Но прелестное и целомудренное дитя идет доить своих коров; каждая из них удостаивается ее ласки, и от каждой, за исключением полной одной, она непременно берет молоко.

Но прекрасное дитя, с любовью взращенное как цветок невинности, после доения коров, отправляется в церковь, и тогда в ее сани запрягают жеребца пурпурной масти.

Но Мария отказывается подняться в сани, запряженные жеребцом.

Приводят жеребую кобылицу, кобылицу каурой масти.

Но Мария отказывается подняться в сани, которые повезет жеребая кобылица.

Наконец приводят девственную кобылицу.

И Мария садится в сани, которые повезет девственная кобыла.

Как просматривается и будет видно дальше, эта руна соткана из мешанины языческих и христианских идей; очевидно, ее можно было бы датировать концом XII-го или началом XIII века, то есть временем триумфального шествия христианства по Финляндии.

Возобновим наш анализ.

Но прелестное дитя, которое неизменно с любовью растили как цветок целомудрия, было послано пасти стада. Пасти стада - всегда дело трудное для девушки: трава таит змею, на дерне сидит ящерица.

Но ни одна змея не шевельнулась в траве, ни одна ящерица не забилась в дерн.

На холме крохотная ягодка покачивается на зеленом стебельке. Маленькая красная ягодка. Ягодка заговаривает с Марией.

– О, Дева, подойди!
– говорит ей она.
– Подойди и сорви меня; подойди, девица с оловянной пряжкой, подойди прежде, чем меня источил бы червь, подойди прежде, чем я узнаю ласку черной змеи.

Мария, прелестное дитя, подается вперед, чтобы сорвать призывающую ее красную ягодку; но она не может достать ее рукой, тянется на цыпочках. И тогда она срывает стебель... Нет, ошибаюсь: она вытаскивает кол из земли - Мария не смогла бы причинить боль кусту, сорвать цветок, наступить на былинку - сбивает красную ягодку, которая катится по земле.

Увидев красную ягодку на земле, она говорит:

– Поднимись, ягодка, поднимись на оборки моего платья. И ягодка поднимается на кайму платья Марии.

– Поднимись, ягодка, - продолжает Мария, - поднимись до моего пояса.

И ягодка поднимается до пояса Марии.

– Поднимись, ягодка, мне на грудь.

И ягодка поднимается к ней на грудь.

– Поднимись, ягодка, к моим губам.

Ягодка поднимается к ее губам; с ее губ она перекатывается на язык; затем она попадает в горло, а из горла - в ее лоно.

Мария, прелестное дитя, была оплодотворена ягодкой и в течение девяти с половиной месяцев испытывала страдания и тревоги беременности. На десятом месяце Мариетта - руна называет ее то Мариеттой, то Марией - на десятом месяце Мариетта [Марьятта] почувствовала схватки, которые предшествуют и сопровождают рождение ребенка; тогда она задумалась над тем, что с ней будет и у кого попросить банный чан.

Она позвала свою девочку-служанку.

– Пильти, - сказала ей она, - беги в Сариолу и спроси банный чан, который успокоит мои боли и поможет в моих трудах при родах.

И маленькая служанка Пильти бежит в Сариолу.

Она заходит в дом Рюотаксена.

Рюотас, по Леузон-Ледюку, ни кто другой, как Ирод. Рюотас, в атласном одеянии, ест и пьет, восседая во главе стола. Рядом с ним жена, исполненная спеси. Она напоминает Иродиаду; только у нас Иродиада - дочь, а не жена Ирода.

Маленькая Пильти обращается к Рюотаксену.

– Я пришла в Сариолу, - говорит ему она, - попросить банный чан, который мог бы смягчить схватки моей госпожи и облегчить ее труды при родах.

И тогда встревает жена Рюотаса:

– Кто такая просит банный чан? Кто такая нуждается в помощи?

Маленькая Пильти отвечает:

– Это моя госпожа Мария.

Но тогда жена Рюотаса, зная, что Мария не замужем, в свою очередь, говорит:

– Наш чан занят; но на высокой вершине горы Кито, в сосновом лесу, стоит дом, где рожают падшие девы, и откуда их плоды выносят в мир ветровые плоты.

Месье Леузон-Ледюк объясняет выражение в е т р о в ы е п л о т ы довольно невнятно: жена Рюотаса, по мнению переводчика, называет так равной высоты верхушки сосен, тесно прижатые ветром одна к другой, как плоты.

Пильти, вся застыдившись, возвращается тогда к несчастной Мариетте и говорит ей:

– Ни чана нет в деревне, ни бани нет в Сариоле.

И она рассказывает, что произошло между нею, Рюотасом и его женой.

Тогда Мария опускает голову и говорит:

– Нужно же, чтобы я уподобилась продажной девушке, платной рабыне!

И она бросается в сторону дома, построенного среди ветровых плотов. Она входит тогда в горный хлев и, приблизившись к девственной лошади, которая ее отвозила в церковь, говорит:

– Моя добрая лошадка, излей свое дыхание на мое лоно, потому что я страдаю. Раз нет банного чана, в котором мне отказывают, дай мне нежного пара, который облегчит мои муки и поможет в моих трудах при родах.

И добрая лошадка изливает свое дыхание на лоно девственницы, и нежный пар из зева животного становится для Марии теплой баней, священной волной, что нежно обливает ее тело. Тотчас чувствует Мария, как из ее лона истекает обильное тепло, и она производит на свет младенца, которого кладет в ясли, на высушенное летом сено. Затем она берет своего ребеночка на колени и дает ему грудь.