Александр III

Зато по части коммерции оба были слабы, и соседи-торговцы сразу раскусили, что новички им не конкуренты. К тому же денег в январе и феврале в кассе народовольцев было мало, и закупка сыров поневоле оказалась скудной. Однако скудость эта не бросалась в глаза.

Бочки, предназначенные под товары, стояли пустые: они постепенно наполнялись землёй из подкопа, проводившегося под улицей, по которой воскресными днями император ездил в Михайловский манеж. Когда нагрянула полиция, Богданович с Якимовой оставались внешне совершенно спокойными.

– Это что же – сырость? – строго спросил пристав, указывая на влажные следы возле одной из бочек.

– Масленица, ваше благородие… Сметану пролили… – нашёлся Богданович.

Загляни пристав в кадку, он увидел бы, что за сметана там была – мокрая земля. Другая куча земли, вынесенной из подкопа, лежала в углу под рогожей, поверх которой был брошен половик. Достаточно приподнять их, чтобы обнаружить следы тайных земляных работ…

– И тем не менее всё висит на волоске, – повторила собравшимся Софья Перовская. – Наутро самодержец поедет в манеж. Подкоп готов, но магазин в опасности. Да и мина в подкоп не заложена, и бомбы не снаряжены. Если не начать завтра, магазин каждую минуту может быть накрыт полицией и всё рухнет!

– Надо действовать! Завтра, во что бы то ни стало! – возбуждённо заговорили все разом. Все, кроме Тихомирова.

– Господа! Господа! – пытался он вставить слово. – Следует отложить приведение приговора в исполнение. Во имя Желябова! Во имя Александра Михайлова!..

– Как? Что ты говоришь, Лёва! – вспыхнула румянцем Перовская. – Именно потому, что и Михайлов, и Андрей схвачены охранкой, следует ускорить казнь царя!

Она отчуждённо, нет, с откровенным гневом глядела на своего бывшего жениха.

Впрочем, Тихомиров очень скоро понял, что вовсе не подходит ей. Она могла уважать его и – особенно – жалеть. Но любить – едва ли. Так или иначе, но когда он вышел из тюрьмы, она встретила его и сконфуженно, и холодно и сразу отодвинула на благородную дистанцию. От этого он некоторое время очень страдал и даже воображал себя несчастным. Но, в конце концов, у Тихомирова был не такой характер, чтобы гибнуть «из-за бабы». Ведь он уже влюблялся множество раз и столь же легко утешался и расставался с любимыми. Впрочем, скоро они с Соней снова сделались большими друзьями, хотя их разделяло принципиальное отношение к революции.

Перовская сделалась явной террористкой, а Тихомиров только и думал о заговоре и государственном перевороте.

Он видел, что Соня была очень сильной женской натурой, со всеми её недостатками – самолюбием и деспотичностью. Она обожала властвовать и окружала себя ничтожествами и бездарностями. Недаром Перовская наделала так много вреда в Исполнительном комитете своим бунтарством против Александра Михайлова. Сам же Тихомиров умел с ней ладить, и она его уважала. А в последние месяцы Соня даже оказалась в полном порабощении у Желябова. Что скажешь! Женщина есть женщина: полюбила Желябова всем своим естеством и сделалась его рабыней…

Тем не менее, когда Перовская узнала, что Тихомиров женился на Кате Сергеевой, то была крайне обижена и раздосадована. Однако именно с той поры она впервые начала смотреть на Льва как-то снизу вверх. Вероятно, в глубине души почувствовала к нему уважение, осознав, что он не даёт «бабе» крутить собой.

Всё это пронеслось в сознании Тихомирова, оставшегося при своём мнении в одиночестве. Общее настроение передал моряк Суханов, повторявший резким тенором:

– Бомба! Вот наше право! Бомба! Вот наша обязанность!..

Было около трёх пополудни.

Всю ночь напролёт на квартире Веры Фигнер горели лампы и пылал камин. Не покладая рук работали Суханов, Грачевский и изобретатель адских машин Кибальчич [118] . К восьми утра все четыре бомбы были готовы. Перовская с Кибальчичем унесла их на Тележную улицу, на квартиру Геси Гельфман.

Перовская, руководившая и раньше вместе с Желябовым метальщиками, дала точные указания, где должны встать на Садовой Рысаков [119] , Гриневицкий, Емельянов и Тимофей Михайлов.

118

Кибальчич Николай Иванович (1853 – 1881) – изобретатель, народоволец, организатор типографий и динамитной мастерской, участник покушений на Александра II. В 1881, в заключении, разработал проект реактивного летательного аппарата. Повешен в Петербурге в апр. 1881.

119

Рысаков Николай Иванович (1861 – 1881) – член отряда метальщиков «Народной воли». 1 марта 1881 бросил первую бомбу в Александра II, не причинившую ему вреда. На следствии дал предательские показания. Повешен в апр. 1881 в Петербурге.

Тихомирова среди народовольцев не было. Он бродил всю ночь по Петербургу, всё острее сознавая никчёмность террора, и утром зашёл в трактир. Неожиданно для себя сказал половому:

– Шкалик! И побыстрее!..

6

…В эти минуты государь готовился ехать в манеж.

Накануне, в субботу, по обыкновению говевший на первой неделе Великого поста, Александр Николаевич причастился Святых Тайн в малой церкви Зимнего дворца. После этого он отправился навестить в Мраморный дворец захворавшую великую княгиню Александру Иосифовну, супругу брата Константина. У неё только что побывал с визитом германский посол Вердер – с ним она всласть наговорилась, обсудив и скандальный брак «па» (как называла Александра Иосифовна императора) с Юрьевской, и оскорбительные сцены, которые приходится переживать бедной Малюсенькой – цесаревне, ибо император находит её недостаточно предупредительной к своей жене.

Великая княгиня провела государя в прекрасно меблированную и украшенную, по её вкусу, разными безделушками маленькую комнатку, которую император, однако, нашёл скучной и тёмной. Сперва они поговорили о Низи – великом князе Николае Николаевиче, и его Числовой, потом о дочери Александры Иосифовны – королеве Греческой Ольге Константиновне. Затем великая княгиня спросила:

– А парад завтра будет? Ты, конечно, приедешь?..

– Да, – ответил государь. – Если смогу, – и с удивлением поглядел на кузину.

– Мой Митя, – сказала она о сыне, – впервые должен выступить на этом параде в роли флигель-адъютанта. И очень волнуется…

– Тогда я поеду! – твёрдо промолвил Александр Николаевич, обладавший замечательной способностью следовать мнению последнего из говоривших с ним.

Император осведомился затем, переносит ли княгиня бромаль-гидрат [120] как снотворное.

– Пробовала, но не переношу, – сообщила Александра Иосифовна.

– Ты бы посоветовалась с доктором Шарко, – сочувственно сказал государь. – Он как раз тут и лечит Минни от нервов.

120

Бромаль-гидрaт – химическое соединение, получаемое при действии паров брома на алкоголь; в медицине употреблялось в качестве снотворного.

– Нет, – щебетала великая княгиня. – Состояние моих нервов и печени требует курса лечения в Виши. Хоть я ужасно боюсь путешествия, сама не знаю почему…

Наконец Александр Николаевич собрался уходить. Они расцеловались, и Александра Иосифовна проводила его через спальню до маленькой передней. Государь обернулся, чтобы ещё раз ей кивнуть на прощание. Великая княгиня послала ему воздушный поцелуй со словами:

– Чмок! Господь с тобою!..

Наутро, после завтрака в кругу детей, Александр Николаевич, уже готовый к выезду, поднялся в покои жены. Она сидела на диване в розовом с белым пеньюаре за кофе и вдруг показалась ему столь соблазнительной, желанной, что он мягко завалил её на стол. Звякнула разбитая порцеллановая чашечка…