Александр Невский. Сборник

— За это спасибо: есть хочется, да и отдохнём с вами немного.

С рассветом они тронулись дальше. День и ночь прошли для них благополучно, но на второй день пошёл проливной дождь. Почву размыло, и ноги лошадей вязли в грязи. Местами приходилось сходить с лошадей и вести их за повод. Но всё же ночью на седьмые сутки они поспели к Смоленску. Въехав на один из холмов, окружавших город, Егорий сказал:

— Вон видишь, брат Иван, Смоленск-то! Смотри, какой он при месяце красивый.

— Красивый, что и говорить, но не краше Киева, да и Днепру здешнему куда до нашего! — ответил Иван.

— Сказывают, что и Новгород велик и красив, и река там, говорят, тоже большая, и идёт она в большое озеро Нево, а озеро это прямо к морю Варяжскому подходит. Старец-то Григорий оттуда родом. Сказывал, что зимы там лютые, но и люди крепкие и отважные: ни холода, ни моря не боятся, а море-то Варяжское сырое да сердитое... Хотел бы я там побывать, — проговорил Егорий.

— Ну, что ж, поезжай в Новгород со старцем Григорием.

— Сам знаешь, домой надо возвращаться! Не будь пора страдная, не пустил бы тебя одного в Ростов: там меря — обычая звериного, Бога не знает...

— Не тужи, Егорий, Бог поможет, доеду, а может быть, Григорий даст мне кого-нибудь в подмогу. А тебе надо в Смоленске попытать, не поедут ли купцы на ладьях в Киев: по течению скоро доедешь.

— Дело говоришь...

— Бусы-то свези моей жене и передай с поклоном. Скажи, что до Смоленска вместе доехали счастливо, даст Бог, счастливо доеду и до Ростова и вернусь...

Они въезжали в город. Собаки подняли лай.

— Что за люди? — окрикнул их ночной сторож.

— К старцу Григорию-гуселыцику, — отвечали они.

— А вы-то кто такие да откуда?

— Из-под Киева, из села Берестова, от старца Андрея-гуселыцика к старцу Григорию.

— Старец Григорий у боярина Стрелы, да теперь ночь, чего беспокоить боярина ночью!

— Ну что ж, мы подождём тут с тобой, да скоро и утро наступит.

Действительно, утренняя заря уже загоралась.

— Да, утро близко, — сказал сторож, — поведу я вас к терему боярскому, там подождём, авось кто-либо выйдет. Так говорите, что из-под Киева. Долго ли в пути были?

— Семь суток.

— Больно уж скоро вы ехали!

— Ехали скоро — это верно! Сам знаешь, пора-то страдная, — ответил Иван, — дома надо быть, а между тем его (он указал на Егория) отец, а мой дядя, Андрей-гусельщик, послал нас по делу важному и спешному к старцу Григорию. Вот мы и торопились: и весть-то нужно скорей доставить, да и домой скорей возвращаться...

Уже рассветало, когда сторож подвёл их к боярскому терему. На дворе терема залаяли собаки. Сторож из боярских холопов подошёл к калитке и через оконце спросил:

— Кто там?

— Да вот два молодца, сказывают, что из-под Киева к старцу Григорию приехали, — ответил ночной сторож.

— Из Берестова, от старца Андеря-гусельщика к старцу Григорию, — сказали Егор и Иван.

Сторож отворил калитку и, оглянув прибывших, повёл их в свою сторожку, и они, утомлённые, присев на лавки, сейчас же заснули. Но недолго пришлось им отдыхать: через час, не более, их разбудил старец Григорий.

Они низко поклонились старику, а он обнял и поцеловал их:

— Что вас, молодцы, сюда привело? Какие вести привезли? Что старец Андрей?

— Старец Андрей благодарит Бога за дарованный ему долгий век, — отвечали они, — шлёт тебе поклон и велел сказать тебе, что великий князь Владимир свет Святославович преставился...

— Вечная ему память, вечная память великому князю праведному! — произнёс Григорий, осеняя себя крестным знамением. — Когда же преставился великий князь?..

— Поутру семь суток тому назад...

И они рассказали Григорию, как в Киеве захотели скрыть смерть Владимира, как поступила Предслава и как старец Андрей, обсудив всё с Горисветом, послал одного из сыновей к Борису.

— А вас ко мне? — спросил Григорий.

— Меня, — ответил Егорий, — к тебе, чтобы ты дал знать Ярославу, а его, — указал он на Ивана, — в Ростов к Глебу...

— Подождите тут, — сказал Григорий, — я схожу к боярину Стреле. Дело важное.

— Должны мы тебе сказать ещё, старче, — начал Иван, — что неподалёку от Киева встретили мы тиуна Якшу. Допытывал он нас, куда и почто мы едем. Мы не сказали ему доподлинно, а ответили, что едем к дяде Семёну в Любеч, что посланы к нему Андреем проведать о здоровье его. А Якша и поведай нам, что он едет к Святополку, что Святополк идёт к Киеву... А как обогнули мы Вышгород, встретили пьяных воинов Святополковых, которые сказывали, что Святополк пошёл уже к Киеву...

— Горе земле будет от Святополка, — ответил Григорий, — горе. Вы тут теперь подождите, сейчас позовут вас.

В боярских покоях, куда пригласили гонцов, они подкрепились и отдохнули. В полдень их позвали к боярину Стреле.

— Весть горькую привезли вы, — сказал он, — старец Григорий сам поедет сегодня же в Новгород к князю Ярославу, а вы оба поезжайте в Ростов к Глебу.

Егорий ответил, что ему надо возвращаться в Берестово и что в Ростов пойдёт один Иван.

— Поезжай, — сказал Стрела, — кланяйся старцу Андрею. Тебе, Иван, я дам человека, чтобы указал дорогу в Ростов, а сам поеду к нашему князю Станиславу повестить ему о кончине великого князя. Князю неможется. Хворый он у нас и слабый и в последнее время совсем изболелся. Как бы его эта весть не добила, а не сказать ему нельзя: от князя таить невозможно...

В тот же день Иван отправился с одним из людей Стрелы в Ростов к князю Глебу. Егорий поплыл на купеческих ладьях обратно в Киев, а Григорий поехал в Новгород.

Весть о кончине Владимира потрясла больного Станислава, и он через несколько дней скончался.

IV

Мы оставили Якшу, когда он входил в избу Сороки. Хозяина, однако, не оказалось дома.

— Где же муж твой? — спросил Якша у старухи, жены Сороки.

Та, низко кланяясь, ответила:

— У князя Святополка.

— У князя! Не у князя, а у великого князя, — поправил её Якша. — А Святополк-то где?

— Не знаю сама-то, не знаю. Только заря занялась, как разбудили нас люди Святополковы, мужа позвали к нему... Сейчас сын-то наш придёт и укажет тебе дорогу к князю... Да вот и он, лёгок на помине, — сказала старуха.

Вошёл парень лет двадцати пяти, и Якша велел проводить его к Святополку.

Святополк расположился вёрстах в пяти от Киева, в лесу. Сюда и привёл Якшу сын Сороки. Якша торжественно объявил Святополку о кончине великого князя и о тайных приготовлениях к его похоронам в Десятинной церкви.