Александр Пушкин на rendez-vous. Любовная лирика с комментариями и отступлениями

И молча с мрачною душою

На дальний путь глядел.

«Скажи, что смотришь на дорогу? —

Мой храбрый вопросил. —

Еще по ней ты, слава богу,

Друзей не проводил».

К груди поникнув головою,

Я скоро прошептал:

«Гусар! Уж нет ее со мною!..» —

Вздохнул – и замолчал.

Слеза повисла на реснице

И канула в бокал.

«Дитя! ты плачешь о девице,

Стыдись!» – он закричал.

«Оставь, гусар… ох! сердцу больно.

Ты, знать, не горевал.

Увы! одной слезы довольно,

Чтоб отравить бокал!..»

22 октября 1815 года в Царское село возвратился из заграничного похода лейб-гвардии Гусарский полк. Можно вообразить, с каким восторгом встречали лицеисты победителей, которых летом 1812 года они провожали на войну с французами! Пушкин, как и многие его однокашники, мечтает о военной службе и, наверное, завидует молодым офицерам, которым довелось уже столько испытать и увидеть.

Строки: «Вчера за чашей пуншевой / С гусаром я сидел», очевидно, описывают реальную ситуацию. «Кружок, в котором Пушкин проводил свои досуги, состоял из офицеров лейб-гвардейского полка, – вспоминал М. А. Корф. – Вечером, после классных часов, когда прочие бывали или у директора, или в других семейных домах, Пушкин, ненавидевший всякое стеснение, пировал с этими господами нараспашку» [14] .

На гусарских вечеринках не только пили пунш и веселились, здесь велись серьезные беседы о литературе и политике. Среди офицеров были высокоинтеллектуальные, европейски образованные люди, такие как П. Я. Чаадаев, П. П. Каверин, П. Х. Молоствов, А. И. Сабуров, оказавшие большое влияние на формирование взглядов юного Пушкина [15] .

14

Корф М. А. Записка // Грот Я. К. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. СПб., 1870. С. 247–248.

15

См.: Чистова И. С., Муравьёва О. С. Гусары // Быт пушкинского Петербурга. Т. 1. С. 179–182.

Наверняка говорили там и о любви, о женщинах. Диалог сурового, умудренного опытом гусара, считающего, что стыдно «плакать о девице», и чувствительного юноши, страдающего в разлуке с «ней», мог иметь место в действительности. Хотя у стихотворения есть литературные образцы – «гусарская лирика» Д. В. Давыдова и К. Н. Батюшкова, его безыскусность и задушевность позволяют думать, что в основе лирического сюжета лежит искреннее личное переживание.

К баронессе М. А. Дельвиг

Вам восемь лет, а мне семнадцать било.

И я считал когда-то восемь лет;

Они прошли. – В судьбе своей унылой,

Бог знает как, я ныне стал поэт.

Не возвратить уже того, что было,

Уже я стар, мне незнакома ложь:

Так верьте мне – мы спасены лишь верой.

Послушайте: Амур, как вы, хорош;

Амур дитя, Амур на вас похож —

В мои лета вы будете Венерой.

Но если только буду жив,

Всевышней благостью Зевеса,

И столько же красноречив —

Я напишу вам, баронесса,

В латинском вкусе мадригал,

Чудесный, вовсе без искусства —

Не много истинных похвал,

Но много истинного чувства.

Скажу я: «Ради ваших глаз,

О баронесса! ради балов,

Когда мы все глядим на вас,

Взгляните на меня хоть раз

В награду прежних мадригалов».

Когда ж Амур и Гименей

В прелестной Марии моей

Поздравят молодую даму —

Удастся ль мне под старость дней

Вам посвятить эпиталаму?

Стихотворение обращено к маленькой сестре Антона Дельвига, Маше. По словам И. Пущина, она была «премилая, живая девочка» [16] . Вместе с родителями она приезжала из Москвы в Петербург на рождественские каникулы и навещала брата в Лицее. Это шутливое стихотворение нельзя, конечно, отнести к любовной лирике. Тем не менее оно для нас важно, ибо нежность и доброта семнадцатилетнего юноши к восьмилетней девочке характеризуют автора, может быть, точнее, чем унылые жалобы его элегического героя. Ей посвящено и другое, написанное в следующем году, стихотворение «К Маше»:

16

Пущин И. И. Записки о Пушкине. СПб., 2010. С. 50.

Вчера мне Маша приказала

В куплеты рифмы набросать

И мне в награду обещала

Спасибо в прозе написать.

Спешу исполнить приказанье,

Года не смеют погодить:

Еще семь лет – и обещанье

Ты не исполнишь, может быть.

Вы чинно, молча, сложа руки,

В собраньях будете сидеть

И, жертвуя богине Скуки,

С воксала в маскерад лететь —

И уж не вспомните поэта!..

О Маша, Маша, поспеши —

И за четыре мне куплета

Мою награду напиши!

Н. Корсаков положил эти стихи на музыку, и, как вспоминал И. Пущин, они «пелись тогда юными девицами почти во всех домах, где Лицей имел права гражданства» [17] .

Послание к Юдину

В длинном «Послании» к лицейскому однокашнику, написанном под влиянием стихов Державина и Батюшкова, есть лирическое откровение о «ранней любви», видимо, той самой, о которой упоминает Пушкин в плане автобиографии.

17

Там же. С. 50.

Скажи, о сердцу друг бесценный,

Мечта ль и дружба и любовь?

Доселе в резвости беспечной

Брели по розам дни мои;

В невинной ясности сердечной

Не знал мучений я любви,

Но быстро день за днем умчался;

Где ж детства ранние следы?

Прелестный возраст миновался,

Увяли первые цветы!

Уж сердце в радости не бьется

При милом виде мотылька,

Что в воздухе кружит и вьется

С дыханьем тихим ветерка,

И в беспокойстве непонятном

Пылаю, тлею, кровь горит,

И всё языком, сердцу внятным,

О нежной страсти говорит…

Подруга возраста златого,

Подруга красных детских лет,

Тебя ли вижу, взоров свет,

Друг сердца, милая < Сушкова >?

Везде со мною образ твой,

Везде со мною призрак милый:

Во тьме полуночи унылой,

В часы денницы золотой.

То на конце аллеи темной

Вечерней, тихою порой,

Одну, в задумчивости томной,

Тебя я вижу пред собой,