Александр Суворов

– Та старушонка, серая и юркая, как мышь?

– Она, Пелагея. Немудрено: если Прасковью Тимофеевну не сразу признал, то Пелагею и подавно забыл.

Суворов поёжился. Бывая с отцом в новом доме, он приметил Пелагею, хотя и не узнал. Низко кланялась и исчезала, не проронив ни слова. Вот она-то, оказывается, и вертела новым домом, а казалось, что он вертится сам собой.

Кубок Венеры флорентийской

На третий день после свадьбы молодые, по обычаю, делали визиты. Маршрут составляли Василий Иванович с Прасковьей Тимофеевной так, чтобы, не делая лишних концов, управиться к вечеру: предстояло объехать пол-Москвы. Последний визит – в усадьбу посажёной матери.

Стоял крепкий морозный день. Карету, поставленную на полозья, запрягли шестеркой с выносными и форейтором на первой паре. «Молодые едут собирать подарки» – так определили главную цель визитов. По дедовскому обычаю, в каждом доме, посещенном молодыми, им что-нибудь дарили.

Дарили иногда и ценные вещи, а то отделывались и пустяками. Старались не дарить новокупленных вещей, хотя иногда покупали вещи нарочно для свадебного подарка. Смысл обычая заключался в том, что подаренные вещи, переходя из дома в дом, роднили людей между собой.

К концу дня зазябли форейтор, кучер, выездные казаки и кони. Зазябли и сами молодые. Визиты были по необходимости краткие, и Суворов с Варварой Ивановной, выслушав поздравления, пожелания, поймав в них иной раз тонкую насмешку, перекинувшись двумя-тремя словами о том, что настали лютые морозы – «да тепло ль у вас в новом-то дому?» – не успев согреться, прощались и торопились одеваться: Варвара Ивановна – в соболью шубку, Александр Васильевич – в генеральский плащ с бобровым воротником. Казачок выносил за ними новый подарок. «Пошел!» Карета, визжа полозьями по снегу, грузно катилась дальше. Люди Суворовых тоже не успевали отогреться на кухне или в ближнем кабаке и, коченея, проклинали все на свете.

В карете стало тесно от подарков. В ногах у молодых горой высились ларцы, ящики, пестрядинные [118] мешки, рогожные кулечки, узелки в шелковых платках, узлы, тюки и даже целый ящик с китайским чаем, зашитый в телячью шкуру шерстью внутрь. На ухабах подарки дребезжали. На поворотах гора их оплывала, распадалась. Рискуя заморозить пальцы, молодая жена поправляла вещи и вслух повторяла:

– В голубой коробке – от Шихматовых. Ящик – от Долгоруких. Это – от Голицыных. А от батюшки – знаю что…

118

Пестрядинный – из грубой льняной или хлопчатобумажной ткани из разноцветных ниток, обычно домотканых.

И она возвращала в который уже раз на самый верх пирамиды небольшой узкий полированный ящичек, похожий на футляр для флейты, – подарок тестя мужу дочери. Но ящичек упорно сползал вниз. Что в нем? Не всё дарили открыто, чтобы дома молодые могли ахнуть от изумления или посмеяться…

– Оставь, пожалуйста, ты заморозишь руки! – сердито сказал наконец Суворов.

Предпоследний визит по маршруту – в старый суворовский дом у Никитских ворот, последний – к «птичнице», названой свекрови, на Яузу, и оттуда наконец домой.

Василий Иванович, вручив Варваре Ивановне небольшой футляр (наверное, бриллианты!), предложил молодым отогреться и выпить чаю. Оба отказались: «Дома отогреемся». Скорей домой!

В прихожей Василий Иванович снял с вешалки и накинул на плечи Александра новую доху из пыжиков [119] – свадебный подарок сыну.

– А что тестюшка подарил милому зятю? – спросил он.

Варвара Ивановна весело засмеялась:

– Что спрашиваете, батюшка! Сами знаете – нашу знаменитую родовую…

119

Пыжик– теленок северного оленя в возрасте до одного месяца.

Василий Иванович покачал головой.

Храпя и дыша морозным стылым паром, поводя опавшими заиндевелыми боками, кони едва влекли тяжелую карету к дому «птичницы»…

– Не скидывайтесь, идите прямо в шубах! – крикнула Головина с верху лестницы.

Супругов ввели в прохладную столовую. В камине жарко пылали березовые поленья. На столе кипел самовар.

– Шубы на лежанку! – командовала Прасковья Тимофеевна. – Девки, давайте сюда горячие валенки! Варюша, скидывай свои заячьи полусапожки и туфли долой! Девки, стащите сапоги с генерала!.. Ногу давай! Ну? В валенках бы и визиты делать. К огню не подходите. Садитесь к столу. Главное, ноги согреть, а руки что…

Согревая руки о горячий стакан с чаем, Суворов слушал веселое щебетание женщин. Названая свекровь выспрашивала, как где принимали, кто и что подарил. Молодая жена перечисляла подарки, полученные в этот день.

– Репнины – ящик чаю.

Головина всплеснула руками.

– Долгорукие – ящик, наверное с бутылками венгерского из своего погреба.

– Та-ак! А тесть что?

– Ну, само собой: нашу прозоровскую родовую…

И обе расхохотались.

– А что же это за «прозоровская родовая»? – спросил Суворов, отхлебывая с блюдца чай.

– Плеточка, сынок, жену учить, – нараспев ответила Прасковья Тимофеевна. – Да ты не хмурься – один символ. Уже сто лет, пожалуй, прозоровская родовая ничьей спины не обжигала… Да, выпустил Прозоровский нагаечку из рук, чует, что род угасает… Ну а старуха Олсуфьева что?

– Куклу. Такая прелесть! Глаза закрывает, – похвасталась молодая жена.

– Мальчик?

– Нет, девочка.

– Надо бы мальчика. Ну а Голицыны?

– Голицыны, – торжественно произнесла Варвара Ивановна, – подарили нам кубок Венеры Флорентийской…

Прасковья Тимофеевна даже ахнула.

Чеканный серебряный кубок Венеры Флорентийской попал в Россию в начале XVII века. Его приписывали знаменитому мастеру Бенвенуто Челлини [120] . Уже полтора столетия кубок обращался среди московской знати, переходя из дома в дом, из рода в род в качестве свадебного подарка. И если случалось, что кубок попадал в руки молодоженов из рода, до сей поры незнатного, это означало, что тем самым владельцы кубка включаются в круг знатнейших семейств Москвы.

120

Челлини Бенвенуто(1500–1571) – выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, музыкант эпохи Ренессанса.

– Цени это, Сашенька, – смахивая набежавшую слезу, говорила Прасковья Тимофеевна. – Да и я вам приготовила подарок. Коли отогрелись, домой поезжайте подарки смотреть… Я сейчас…

Хозяйка проворно ушла. И Суворов и Варвара Ивановна, переглядываясь, улыбались. Они ждали последнего подарка с терпеливым любопытством.

Прошло минут десять. Из дверей показалась Головина с большой круглой золоченой клеткой. В ней бились, испуганно стрекоча, два маленьких красногрудых попугайчика с большими черными выпуклыми глазами.