Александр Суворов

Суворов молчал.

– Эх, Саша, сердце у тебя нежное, только ты на нем солдатской лямкой мозоли натер.

– Она меня не любит! – неожиданно для самого себя воскликнул Суворов.

Поездка Суворова по имениям отца откладывалась со дня на день. Не то чтобы он откладывал ее нарочно, но и не торопился. Да и хлопоты по утверждению за ним наследства отца задерживали. Дело, само по себе простое и ясное, из-за канцелярской волокиты обращалось в сложное и запутанное: приходилось ходить по нескольку раз в одно и то же место, доказывать очевидное и несомненное. У Суворова не было искусства в подобного рода делах; того, чем владел Василий Иванович в совершенстве, не хватало его сыну. Суворов мог бы ускорить дело незначительными подачками мелкой канцелярской сошке, но это было ему противно. Он мог бы обратиться за помощью к влиятельным друзьям покойного отца или пустить в ход свои новые связи, приобретенные женитьбой на княжне Прозоровской, но этого-то он избегал больше всего. Пойти и поклониться тестю сначала мешала Суворову застенчивая гордость. А старик Прозоровский, сбыв с рук дочь и подарив зятю нагайку, уехал осенью в подмосковную усадьбу и предался любимому занятию – псовой охоте. Скакать по полям на коне старик уже не мог, охота по бедности у него была плохая, но он все же ездил в поле, кричал, увидя зайца, и приказывал кучеру гнать дрожки по кочкам, заходясь в охотничьем азарте. На замерзших кочках вспаханного пара ему и «выбило душу». Однажды старого князя привезли с охоты домой без памяти. Теперь он лежал в усадьбе, разбитый параличом, и медленно поправлялся.

Варвара Ивановна отнеслась к несчастью отца безучастно: она вся погрузилась в заботы о дочери. После разговора с Головиной Суворов старался открыто выражать свою нежность к ребенку. Сидя за бумагами, счетами и планами, он часто забывал про свои дела, прислушиваясь к тому, что делалось в спальной. Варвара Ивановна возилась с дочерью, все время с ней разговаривая.

… Суворов с циркулем в руке начинал прикидывать по плану своего имения в Костюше (во Владимирской губернии): нельзя ли там уничтожить чересполосицу, выкупив у соседа землю, клином вошедшую в суворовские пашни? Надо бы съездить туда, посмотреть своими глазами, какие там угодья. Зеленые барашки на плане означают лес или луга с кустами; синие черточки – болото; а может, это заболоченный луг и можно его осушить?…

Разлад

В молодости Александр немало помогал Василию Ивановичу в его деревенских делах да и сам рос в деревне, так что сельское хозяйство не являлось для него невидалью. Имения, полученные им в наследство, считались «благоустроенными». Кроме имений Суворов получил от отца порядочную сумму денег да и сам за двадцать пять лет военной службы успел немало сберечь.

Скромность житейских потребностей суворовской семьи вначале объяснялась бедностью, а там превратилась в привычку и укрепилась заботой и тревогой за будущее семьи и рода. Александр Васильевич далеко превзошел отца спартанской суровостью привычек. За годы военной службы Суворов не получил от отца и сотни рублей и все-таки успел сберечь примерно столько же денег, сколько скопил за всю жизнь отец.

Сложив свои деньги и деньги отца да прибавив 5 тысяч приданого, Александр Васильевич мог распорядиться довольно крупной суммой. Но как распорядиться, какое дать ей применение? И Суворов снова обратился мыслями к жене…

Дверь в спальную плотно затворена. Наташа, наверное, спит. А мать? Может быть, убаюкав дочь, она тихо плачет и говорит себе, что, выйдя замуж за «старика», сгубила молодость?… Пойти к ней, поговорить?… Или позвать ее и спросить совета:

«Вот, Варя, мы располагаем такими деньгами… Тут и приданое твое. Как нам поступить?»

Хорошо, если она ответит:

«Я же говорила, что нам надо переезжать в Петербург. Еще не поздно…»

«Да ведь на эти деньги дворец в Петербурге не построишь и не купишь…»

«Попроси у императрицы. Мало ли там пустует дворцов».

Можно и так поступить с женой. Позвать и сказать:

«Вот твое приданое. К нему я прибавляю еще пять тысяч… Делай с деньгами что знаешь, они все твои».

Она, наверно, надменно ответит:

«Мне твоих денег не надо».

Или:

«Эти деньги не мои, а Наташи»…

От отца Суворов получил в наследство около трех тысяч душ крестьян.

Устроив дела наследства, выделив замужним сестрам их доли, Суворов объездил все поместья, кроме далеких от Москвы – новгородских, уничтожил там, где еще были ее остатки, барщину, заменив ее ярмо оброком, прогнал вороватых управителей и старост, притеснявших и разорявших крестьян.

В начале Пугачевского восстания Екатерина II вызвала Григория Александровича Потёмкина из действующей против турок армии и поручила ему общее руководство подавлением бунта Пугачева.

В следующем, 1774 году Григорий Александрович Потёмкин был назначен вице-президентом Военной коллегии. В 1776 году он получил назначение генерал-губернатором, а затем наместником губерний Астраханской, Азовской и Новороссийской. Перед ним были поставлены две задачи: усмирить казачью вольницу и степных кочевников и обеспечить безопасность всей южной границы со стороны Турции, для чего в первую очередь необходимо было прочно закрепить за Россией Крым.

В ноябре 1776 года Суворов получил командировку к полкам Московской дивизии, входившим в корпус генерал-аншефа Прозоровского, родственника жены Александра Васильевича.

Предстояла новая разлука с семьей. Суворов предложил Варваре Ивановне ехать с ним в Крым. Она удивилась:

– Ведь там ждут войны! Странное дело – боялся ребенка простудить по дороге из Москвы в Петербург, а теперь хочет везти под пули!

Он сказал, что ему не хочется расставаться с семьей. Войны в ближайшее время не будет.

– А крымская лихорадка?

– Мы поселимся там, где ее нет…

Варвара Ивановна не сдавалась. Порешили на том, что они с Наташей поедут под Полтаву (где у Прозоровских находилось родовое имение) и поселятся в Опошне. Там будет хорошо для Наташи. Ей нужно солнце, тепло, приволье. От Крыма до Опошни вчетверо ближе, чем до Москвы, и отцу будет легче, получив отпуск, повидаться с дочкой.

В Крыму Суворову, из-за болезни Прозоровского, пришлось принять командование всем корпусом. Турецкий флот не появлялся у крымских берегов. Крымские татары держались спокойно. Поведение крымского хана Шагин-Гирея также пока не внушало опасений. Суворов томился бездействием. Малярия в жарком климате вернулась и снова его мучила.

Только летом 1777 года Суворов вырвался на побывку и приехал в Опошню. Варвара Ивановна встретила его холодно. Отчужденность супругов стала увеличиваться из года в год.

Александр Васильевич неоднократно пытался примириться с женой. Иногда это ему удавалось, но ненадолго. В апреле 1784 года у Суворовых родился сын, названный по желанию матери Аркадием. Вскоре после этого между супругами вновь наступил разлад. Примирить их было некому: Прасковья Тимофеевна умерла. Разрыв стал неизбежен.

Они разошлись, поделив детей: Аркадий остался у матери, Наташа – у отца. Он отдал ее на воспитание в Смольный институт, а сам отправился в деревню к тестю, где тот влачил жалкие дни в ожидании второго удара, и заставил его принять обратно приданое Варвары Ивановны. Возвратил он старику и его свадебный подарок – «прозоровскую родовую» плетку.

Глава двенадцатая

«Гулянье»

В 1785 году Суворову исполнилось пятьдесят пять лет.

В марте следующего года Александр Васильевич в порядке старшинства получил чин генерал-аншефа, то есть стал «полным» генералом. В «Артикуле воинском» Петра I генерал-аншеф означал чин главнокомандующего. При Екатерине II по новому воинскому уставу высшим воинским чином был генерал-фельдмаршальский. Суворов ценил каждый чин как ступеньку к полноте власти, необходимой ему для проявления деятельности полководца. Чин же генерал-фельдмаршала он мог получить только на полях битв. Но и высшее военное звание нужно было Суворову только как высшая ступень, на которой начиналось самое широкое из возможных поприщ – командование всеми вооруженными силами России.