Александр Юдин

Радовались бойцы, и Александр Алексеевич был доволен. После открытия митинга он предоставил слово Филиппу Голикову.

Вот как вспоминает Филипп Иванович об этом случае:

«Я вышел вперед, снял шапку и начал свою речь. Когда заговорил, так волновался, что не слышал собственного голоса, не различал перед собой людей. Первое мое выступление в Красной Армии да еще в такой день!

Говорил минут двадцать. Остановился на текущем моменте, на героических боях Красной Армии против белогвардейцев и мировой буржуазии, на революционной борьбе рабочего класса других стран, на задачах нашего полка «Красных орлов». Красноармейцы слушали внимательно, сочувствовали моим переживаниям. После речи стали задавать вопросы. Я отвечал, как умел. Завязался общий разговор. Потом я достал привезенные с собой газеты и листовки. На них набросились с жадностью, и в две минуты от большой пачки ничего не осталось.

Товарищ Юдин меня ободрил. Сказал, что получилось неплохо, что надо выступать почаще и не к чему так волноваться» [31] .

31

Ф. И. Голиков. «Красные орлы», М., 1959, стр. 136.

Грозные и горькие это были дни. С тяжелыми боями отступали, оставляя дорогие сердцу места. Пали многие города, разрушены сотни заводов, сожжены села.

Владимир Ильич Ленин внимательно следил за событиями на Урале. Еще 10 августа он обратился в Высший Совет с таким письмом:

В. с е к р е т н о

В собственные руки М. Д. Бонч-Бруевичу

Считаю необходимым всячески усилить Восточный фронт. Предлагаю Высшему военному совету разработать план снятия с Западного фронта наибольшего числа частей. План этот надлежит провести в кратчайший срок. Должны пойти все боеспособные части. Железные дороги получат предписание немедленно пропустить уже идущие части на фронт и будут всемерно готовиться к принятию и перевозке новых.

Предлагаю Высшему военному совету следить за правильностью и быстротой выполнения нарядов железными дорогами. О промедлениях председателю Высшего военного совета докладывать мне.

Ответственность за скорейшее исполнение плана возлагаю на Высший военный совет.

Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин) [32] .

32

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 146.

Письмо Ленина в Высший Военный Совет от 10 августа 1918 года.

Наступил 1919 год. Красные орлы вели тяжелейшие оборонительные бои на подступах к Перми.

Однажды А. А. Юдин и Ф. И. Голиков выехали верхом на передовую к бойцам 3-й роты, охранявшей фланг полка. Пулеметные трели, будто дробь дятла, рассыпались по лесу. До села оставалось совсем недалеко, когда впереди показалась группа панически бегущих красноармейцев.

— Стой! Что вы делаете?! — крикнул Юдин, и разгоряченная толпа остановилась.

— Кто разрешил уходить с позиций?

— Там белых тыща!

— Хватит кровь проливать, кому надо, тот пусть наступает!

Было понятно: сдали нервы, люди потеряли голову.

Юдин побледнел, вырвал из чехла револьвер и, приподнявшись на стременах, закричал:

— Трусы! Предатели революции! Не хотите идти в село — один пойду!

И, развернувшись, галопом помчался вперед. За ним летел на своем боевом коне Филипп Голиков и командир взвода коммунист Лескин. Подлетели к околице. Как раз в эту минуту на выходе из села показалась колонна вражеских солдат. Встреча для тех и других была неожиданной. Высокий офицер, ехавший впереди колонны на коне, спросил:

— Кто такие?

Вместо ответа смельчаки ударили из наганов. Солдаты бросились врассыпную к домам и заборам села. Умчались назад красные конники целыми и невредимыми.

И. А. Ослоповский, командир батальона, впоследствии командир полка «Красные орлы». Умер в 1957 году в Москве.

Вечером комполка сердито выговаривал Александру Алексеевичу:

— Других наставляешь, комиссар, а сам куда лезешь?

— Хотел личным примером увлечь!

— Мог бы погибнуть.

— Что вы все о гибели говорите, товарищ Ослоповский, того и гляди, слезу пускать начнете.

— И не только потому, товарищ Юдин. Не только. Почему та же самая рота убежала из села? Почему?

Нервы не выдержали, началась ссора. Филипп Иванович Голиков рассказывает об этом так:

«В эту ночь мне впервые пришлось быть свидетелем ссоры между командиром и комиссаром. Я лежал на полатях, когда они начали обвинять друг друга в упущениях. Никогда такого еще не слышал. Разругались настолько крепко, что командир плюнул, хлопнул дверью и скрылся в горнице. Комиссар остался на кухне.

Время шло, никто не принимал мер для наведения порядка. Скоро рассвет, а никакие приказы еще не отдавались.

Я подумал, слез с полатей. На табурете сидит товарищ Юдин. Обхватил голову руками, смотрит в пол.

Заглянул в горницу. Там из угла в угол шагает комполка. Я вернулся на кухню, набрался решимости и говорю комиссару, что сейчас не до ссор, надо меры принимать, время-то не ждет. Комиссар словно бы очнулся. Вижу, злости у него против командира нет.

Потом я зашел в горницу и сказал товарищу Ослоповскому то же самое, что и военкому. Минут через пять товарищ Юдин тоже вошел туда, протянул командиру руку. Сели как ни в чем не бывало за стол и принялись обсуждать, что же делать дальше…»

6

Пермь и Глазов, Комарихинская и Селянка, Шабунчи и Чайковская, Тюфнята, Афонята, Васечата! Немало под этими городами и селами полегло наших бойцов. Не раз командиру полка и комиссару передавали по телефону угрозы: «Повесим». Для пленных из полка «Красные орлы» была уготована особая смерть, с издевкой, с надругательствами.

Красная Армия, благодаря заботам партии, Владимира Ильича Ленина, окрепнув и пополнившись свежими силами, развернула наступление. Полку «Красных орлов» был присвоен номер — 253.

С 13 июня 1919 года, после разгрома белых на участке Юмская, началось наступление. Начался обратный, победный путь.

В марте Александра Алексеевича Юдина избрали делегатом Всероссийского съезда Советов. В начале августа он был назначен комиссаром второй бригады 29-й дивизии.

Настала пора прощаться с друзьями-однополчанами. Их было много: Ф. И. Строганов — председатель полкового партийного комитета, А. М. Цеховский, М. Д. Ковригин, И. И. Басаргин, П. М. Тарских, И. А. Ослоповский и многие-многие другие.

Крепко обнялись друзья на прощанье, хотя вряд ли кто из них догадывался, что прощаются с Александром Алексеевичем в последний раз.

V. ЛЮДИ, ПОМНИТЕ!

Летом 1919 года Антанта направила Колчаку новые партии оружия, обмундирования, боеприпасов. Французская военная миссия передала две эскадрильи самолетов, одна из которых уже бомбила в августе военные эшелоны красных на станциях Курган и Лебяжье.

Колчак стремился создать боеспособные дивизии, которые смогли бы пойти в контрнаступление против Красной Армии: на каждых десять солдат приходилось почти по одному офицеру и по три унтера. Было преимущество перед Советами и в коннице. Колчак лично инспектировал армию, раздавал направо и налево кресты, повышал в чине.

В сентябре колчаковские войска перешли в контрнаступление. Ощутительные удары были нанесены тридцатой советской дивизии. Несмотря на упорное сопротивление, которое оказывали «штурмовым» казачьим войскам 2-й белой сибирской армии 262-й Красноуфимский полк, 266-й рабочий стрелковый полк имени Малышева и другие части, красным все-таки пришлось отступить; отступили и полки 29-й дивизии.

Но отступление войск Восточного фронта продолжалось недолго. Все резервы противника к концу октября были израсходованы. Попытки Колчака окружить и уничтожить советские части путем кавалерийских рейдов кончились провалом.

Закрепившись на Тоболе, 3-я Красная Армия была пополнена силами, вооружением.

В селе Мокроусово, в большом каменном доме купчихи Кетовой, расположился штаб 2-й колчаковской армии [33] .

Рано утром к дежурному вошел человек в черном одеянии. Он степенно расселся на стуле и любезно попросил:

— Доложите обо мне господину полковнику Бугрову!

Унтер, дежурный, подошел к черному и впился в него глазами.

— По какому делу, откуда?

Незнакомец отвернул полу поддевки, погладил курчавую бородку и важно ответил:

33

«Этих дней но смолкнет слава». — «Ленинский путь», 1958, № 46.