Александровскiе кадеты. Смута

— Никто вас ни в чём не упрекает, уважаемая гражданка Онуфриева. Я просто говорю, что не стоит прикрывать трескучей фразой… ваш труд. Как и труд академика Александрова, он оценивается по достоинству. Но речь не об этом, речь об исчезнувшем гражданине Никанорове и об этой загадочной страничке. Знаете, что она мне напоминает? Вот эти стрелки от нашего семьдесят второго года к годам предреволюционным и революционным?

— Что же? — вежливо спросил профессор.

— Путешествия во времени, — абсолютно серьёзно заявил полковник.

Мария Владимировна рассмеялась, и смех её звучал совершенно натурально.

— Извините, гражданин полковник, но это абсолютная ерунда. Герберта Уэллса мы все прочли в школе. А мои внук с внучкой… прости, Юленька, уже давно о тебе как о собственной думаю… — они 'Путешествием к предкам'1зачитывались, но так это же сказки.

— Путешествия во времени, уважаемый гражданин полковник, — тоном лектора сообщил Николай Михайлович, — запрещены законами природы столь фундаментальными, что нарушить, отменить или хотя бы найти лазейку в них совершенно невозможно. Только вместе со всей нашей Вселенной! Но откуда у вас столь… фантастическое предположение?

— Слишком уж много неувязок в вашем, уважаемый профессор, деле.

— О как! — усмехнулся Николай Михайлович. — Как говорится, был бы человек, а дело найдётся… Надеюсь, меня не обвиняют хотя бы в шпионаже и работу на какую-нибудь польскую дефензиву или румынскую сигуранцу…

— Органы государственной безопасности Польской народной республики и Социалистической республики Румыния бдительно стоят на страже завоеваний мира и социализма в своих странах! — скороговоркой выпалил полковник. Перевёл дух. — Нет, никто вас не обвиняет. Мы лишь хотим выяснить… некоторые странности. Например, с загадочно исчезнувшей машиной, аппаратом, что был установлен в подвале вашей дачи…

— Опять вы за своё, — поморщился профессор. — Не было там никакой машины. Вы же сами там были. Сами всё видели.

— Видел. Но, Николай Михайлович, мы ведь люди упрямые. Уж простите, но мы без вашего ведома провели соответствующие мероприятия — взяли соскобы и смывы со стен и пола в том месте, на котором, согласено… полученным сообщениям, располагал ось ваше устройство.

— Так-так, — кивнул дедушка. Скрестил руки на груди. — И что же?

— Машины мы и в самом деле не обнаружили. А вот следы, говорящие, что она так была — мы нашли. Экспертиза…

— Что за чепуха! — перебила Мария Владимировна. — Это подвал. Вы сами видели. Чего там только нет!.. Я у любой марь иванны в этих ваших «соскобах» найду всю таблицу Менделеева. Пол весь исцарапан, что у нас в том углу только не стояло, чего там только не хранилось!.. Могу себе представить, что вы там обнаружили!..

— Ну, например, ведущий в никуда электрический кабель. Который не заканчивается розеткой.

— Вот, дорогой, сколько я тебя пилила, что надо штепсель там поставить? — укорила Мария Владимировна супруга. — Аж до КГБ дошло!

— Это ничего не доказывает, — заяви полковнику профессор. — Мало ли почему у нас там остался провод!.. Нечего там подключать было, вот розетку и не дошли руки поставить.

— У меня иное объяснение, получше, — полковник вдруг улыбнулся. — Вы вовремя демонтировали своё устройство. Очевидно, получив сигнал… возможно, какое-то предупреждение…

— Не придумывайте только моего тайного осведомителя-«крота» в собственной организации, — фыркнул Николай Михайлович. — И уж наверное, если я такой предусмотрительный, то, конечно, не оставил бы провод торчать просто так, не правда ли? Прикрутил бы к нему тот самый штепсель, и всё.

Полковник по-прежнему улыбался.

— Я специально обратился ко всем вам сразу, товарищи. Да-да, товарищи, несмотря на белогвардейское ваше прошлое, уважаемые Мария Владимировна и Николай Михайлович. Мои коллеги считают, что я теряю время с вами, но я так не думаю. Надеюсь, что вы примете правильное решение…

— Гражданин полковник, — перебил профессор. — Честное слово, мы бы помогли от всего сердца. Но я — как и остальные, полагаю — понятия не имеем, чем и как мы можем помочь. Оказывать содействие органам правопорядка — священная обязанность гражданина, но мы…

— А если «священная обязанность», то помочь вы можете, рассказав правду о том, как именно исчезла та машина из вашего подвала и какие функции она выполняла. — Полковник полез за пазуху, извлёк плотный конверт. — Вот здесь подборка ваших счетов за электричество, в сравнении с вашими соседями. Посмотрите на их размер.

Николай Михалович с непроницаемым лицом взял пачку бумаг, бегло просмотрел.

— Расход электричества резко упал после нашего к вам визита. «Зеленогорскэнерго» не смогло предоставить более подробной информации, у них данные только за целый месяц. Но тем не менее контраст разителен, не правда ли?

— Ничего разительного, — сердито сказал профессор. — Во-первых, наступило лето. Мы перестали использовать электрический котел для отопления. Во-вторых, выключили телевизор. Детям его смотреть совершенно неполезно, они книги должны читать. В-третьих…

— Если вы так настаиваете, товарищ профессор, то ты сможем сделать точный расчёт. И всё равно, уверяю вас, он покажет, что до мая месяца включительно на вашей даче электроэнергии расходовалось куда больше. Вопрос — на что она расходовалась?

— Зимой и весной — на отопление. Сами ведь знаете наш питерский климат.

— Ленинградский, Николай Михайлович, ленинградский.

— «Питером» он был два века с лишним. А Ленинградом — ещё и пятидесяти лет не прошло. Так что я уж булу называть, как привык, ладно? А подобную раскладку вы уж сделайте для нас, будьте любезны. Всегда полезно знать, куда свет даром уходит.

Полковник вздохнул.

— Николай Михайлович. Да поймите ж вы наконец, что, желай я дать делу ход, я б совсем иначе с вами бы разговаривал? Совсем иначе и совсем не здесь. Я не верю, что вы — шпион. Способы работы этого контингента совсем иные. Даже отщепенец Сахаров — кто угодно, антисоветчик, диссидент, но не шпион.

— Так скажите уже, наконец, прямо! — не выдержал профессор.

— Прямо… ну что ж. Прямо так прямо. Вы, товарищи, научная группа профессора Онуфриева, совершили, судя по всему, некое выдающееся открытие в области физики, настолько фундаментальное, что оно способно совершить если не переворот в науке, то, во всяком случае, вызвать немалое сотрясение основ. Но, по каким-то причинам вы решили скрыть от нашего государства своё достижение. Возможно, связывая это с вашим белогвардейским прошлым, вы не хотели усиливать мощь Советской державы. Возможно, считали, что на основе этого открытия можно создать какое-то страшное оружие — многие западные учёные, да и наш, увы, академик Сахаров, как известно, разочаровались в том, что работали над ядерной программой. По их мнению, военный атом слишком могущественен и потому его нельзя доверять политикам. — «Петров» перевёл дух. Стало заметно, что он волнуется. — Очевидно, вы разошлись во взглядах с Сергеем Никаноровым, вашим бывшим учеником. Разошлись в каких-то деталях, в главном же вы оставались союзниками — СССР, считали вы, не должен получить результаты вашего труда. Меня это, признаться, крайне огорчает.