Алексеев. Последний стратег

Российскую делегацию на конференции возглавлял генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский. Перед убытием в Париж между ним и начальником штаба Ставки состоялся следующий разговор:

— Яков Григорьевич, наши союзники настаивают на том, чтобы в кампании 1916 года русская армия вместе с итальянской первой начала наступление. И срок называется - до 1 июля.

— Да, настаивают, Михаил Васильевич. Это стержневая мысль меморандума совещания в Шантильи.

— Значит, союзники без нас решили так. Россия наступает, оттягивая на себя резервы Берлина, часть германских войск с Западного фронта, а после этого французы и англичане добывают там победу. Так?

— Наступать с нашей армией одновременно должна и итальянская армия.

— От неё в войне проку мало, если вспомнить недавние бои на реке Изонце.

— Однако австрийцы держат в Альпах, в Каринтии и Тироле значительные силы.

— Когда австрийцы в очередной раз разобьют там итальянцев, Яков Григорьевич, часть их сил с Итальянского фронта окажется на Русском.

— То, что итальянцы будут разбиты, у наших главных союзников сомнений не вызывает.

— Значит, Россия опять главный удар Германии и Австро-Венгрии примет на себя. Во вторую уже кампанию. Отрадно одно: наша готовность к большим операциям на сегодняшний день лучше, чем это было в прошлом году.

— Что мы будем предлагать в Шантильи от имени русской Ставки, Михаил Васильевич?

— Надо предлагать перенесение сроков наступления с лета на весну.

— Почему? Ведь наша армия весной может оказаться не полностью подготовленной.

— Я полагаю, что план наступления в июне останется неосуществимым. Ибо противник упредит нас сильной атакой.

— Вы, как мне видится, сомневаетесь в союзниках?

— Не скрываю, Яков Григорьевич. Сомневаюсь. О чём уже докладывал государю.

— Значит, обещание союзников немедленно поддержать Россию наступлением на французском фронте, в случае если Германия вновь нанесёт главный удар на Востоке, у вас лично доверия не вызывает?

— Вспомните поговорку о том, что за одного учёного двух неучёных дают. В прошлой кампании 1915 года Русская армия кровью истекала, а французы с англичанами накапливали силы и запасы, особо ничем не рискуя.

— Значит, будем предлагать перенесение сроков союзной наступательной операции на весну?

— Скажите, что это мнение русской Ставки. С желанием России союзникам считаться надо больше...

Французская Ставка не приняла предложение Алексеева, его не поддержал и Верховный главнокомандующий. Император не хотел осложнять отношения ни с Парижем, ни Лондоном. Очередное совещание представителей Антанты в Шантильи приняло следующее решение стратегического характера: русский Юго-Западный фронт и итальянская армия в Ломбардии начинают наступление с 15 июня, французская и английская армии в районе реки Соммы - ровно через полмесяца.

Однако на войне часто случается, что противная сторона путает все планы другой стороны, какими бы хорошими они ни были. Так было и в кампании 1916 года Первой мировой войны. Германская армия перешла в наступление на Верденский крепостной район французов. С 8 часов 10 минут 21 февраля начались тяжёлые бои, которые известны в военной истории как «Верденская мясорубка».

Артиллерийскую подготовку германцы вели на фронте в 40 километров. Перед атакой пехоты французские позиции обстреляли ещё и из миномётов. Впереди атакующих пехотных цепей шли гранатомётчики и специальные команды, которые несли большие металлические баллоны, из которых вырывались струи горящей жидкости длиной в несколько десятков метров. Это было новое оружие войны - огнемёты.

Атакующим успех давался неимоверными трудами и огромными людскими потерями. В первые дни они сумели вклиниться в оборону французов только на 5-6 километров. Взять Верден с ходу немцы не смогли.

Вскоре после начала Верденской операции начальник французской военной миссии дивизионный генерал Ж. По по поручению своего главнокомандующего направил начальнику русской Ставки письмо с напоминанием о союзных обязательствах. Оно было подкреплено телеграммой из Парижа за подписью Жоффра:

«В предвидении развития, вполне в настоящее время вероятного, германских операций на нашем фронте и на основании постановлений совещания в Шантильи я прошу, чтобы Русская армия безотлагательно приступила к подготовке наступления, предусмотренного этим совещанием».

Телеграмма Жоффра была обсуждена Верховным с начальником его штаба в присутствии генерал-квартирмейстера Ставки генерала Бонч-Бруевича:

— Ваше величество, Париж настаивает, чтобы мы нанесли удар по германцам без должной на то подготовки.

— С союзниками, Михаил Васильевич, надо согласиться. Мы имеем обязательства перед Антантой.

— В таком случае позвольте мне задать вопрос генерал-квартирмейстеру Ставки. Чтобы уточнить наши реальные возможности.

— Пожалуйста.

— Михаил Дмитриевич. Где мы сейчас сможем начать наступательную операцию против германцев?

— На Нарочи с выходом к Вильно и Митаве. Удар будет наносить Северный фронт. Удар на Свенцяны нанесёт Западный фронт. Он же нанесёт и отвлекающие удары.

— Хорошо. Тогда готовьте с разрешения Верховного главнокомандующего и за его подписью соответствующую директиву генералам Рузскому и Эверту.

— Михаил Васильевич. Обязательно дайте телеграмму Жоффру. Чтобы в Париже не волновались.

— Будет исполнено сегодня же, ваше величество...

Германское командование готовилось к новому удару на Верденском участке. Но в это время телеграф принёс неожиданную весть: русские войска перешли у озера Нарочь в наступление большими силами. Ударные корпуса 2-й армии начали атаку неприятельской позиции с упорством и стремительностью.

Однако Нарочская операция, начатая 5 марта, желаемого успеха не имела. Наступление повелось без должной подготовки, войска плохо управлялись, тяжёлой артиллерии в районе удара почти не имелось, снарядов не хватало даже для огневой поддержки атак пехоты, не говоря уже о бомбардировке полевых позиций, батарей и ближнего тыла германцев.

В довершение всего наступила необычно сильная весенняя распутица. Она сделала дороги и местность, где шли бои, почти непроходимыми. Вскоре наступление у озера Нарочь вынужденно прекратилось.

Ожесточённые атаки русской пехоты упорно оборонявшиеся германцы выдерживали с трудом. Немецкая сторона понесла потери до 30 тысяч человек. Но русские не праздновали победы: они смогли продвинуться, прорывая одну укреплённую позицию неприятеля за другой, всего на 5-9 километров. И весь этот недолгий путь у озера Нарочь был обильно полит кровью солдат и офицеров.