Алена Винокурова

Неужели мы, женщины, настолько переменчивы? Еще неделю назад, она чуть ли не в монахини собиралась, оплакивая потерю возлюбленного, а сегодня говорит, что не важно, что нашли его убийц, потому что у нее кто-то появился. Разве это не предательство? Да, судьба у тебя, Иван Кожемятов, незавидная, даже после смерти тебя продолжают предавать.

Вечером я решилась нарушить неписанный служебный этикет и задать отцу вопрос, не особо рассчитывая получить ответ.

– Пап, а почему Кожемятова решили убить, а не посадить?

Отец посмотрел на меня исподлобья долгим взглядом и хранил молчание. Я особо не рассчитывала на ответ, задавая вопрос, но все же несколько расстроилась.

– Он решил податься в политику, – наконец ответил отец, – и составил бы серьезную конкуренцию некоторым ключевым фигурам.

– Так почему не посадить и дело с концом?

– Детка, ты представляешь, сколько народу он потянул бы за собой? Включая высшие эшелоны власти? Поэтому гораздо проще устранить субъект физически. Кстати, раз уж зашел разговор, что у вас там по этому делу?

Я рассказала, отец покивал.

– Шевцов прав, ничего на Горбенко у вас нет и, если он придет с адвокатом, тот ему рта раскрыть не позволит. Юлите, хитрите.

– Есть, товарищ генерал, а то вы нас к нанайцам, мы в курсе.

– Не всех. Тебя замуж и в декрет. Пожизненный, – погрозил мне пальцем отец.

Глава 13

Следующий день не принес ничего интересного, уже вечером Шевцов позвонил Горбенко и пригласил в отдел для «уточнения деталей». Он ответил, что уже уехал на дачу и приедет завтра. На том и разошлись.

А ночью меня разбудил звонок Паши.

– Подъем, спящая красавица. У нас тут дела интересные творятся.

– Что? – буркнула я, не желая открывать глаза.

– Пожар на даче Горбенко. А в подвале два обгоревших трупа.

– О, как, – я мгновенно проснулась, – куда ехать?

Пашка объяснил, и я начала торопливо собираться.

– Куда ты? – испуганно спросила мама, когда я уже обувалась.

Следом вышел отец.

– На даче Горбенко пожар был и в подвале два обгорелых трупа.

– О, Господи! – простонала мама, папа же только кивнул.

Когда я добралась на дачу Горбенко, там уже были все наши.

К Шевцову подошел криминалист и что-то сказал ему на ухо, тот кивком головы позвал Пашу, и они втроем вышли из комнаты.

Горбенко выглядел перепуганным.

– Значит, Вы утверждаете, что не имеете ни малейшего представления, чьи это тела в подвале? – видно не в первый раз спрашивал следователь.

– Утверждаю, – раздраженно отвечал Николай Михайлович.

Проскуряков неспешно заполнял бумаги.

В комнату вернулся Паша.

– Скажите, Николай Михайлович, Вы имеете какое-то оружие в доме?

– Да, охотничий дробовик, а что?

– Кто имеет к нему доступ?

– Никто, только я. А в чем, собственно, дело?

– Пока ни в чем. А где он хранится?

– В сейфе, разумеется. Я знаю законы, – высокомерно ответил Горбенко.

– Сейф заперт?

– Естественно!

– А ключи у кого хранятся?

– У меня.

– И только?

– И только.

– Что ж, в таком случае, пойдемте, покажите.

Горбенко неохотно поднялся и пошел в кабинет.

– В чем дело? – шепнула я Пашке.

– У трупов огнестрел в голову. Криминалист пока не утверждает, но говорит, что похоже на дробовик. А пострадали тела так, что опознать их невозможно. Улавливаешь? – также шепотом рассказал мне Пашка.

– Ты думаешь это наши хлопцы?

– Уверен, – кивнул он.

Мы вошли в кабинет. Горбенко растерянно моргал, криминалист обследовал дробовик, по его лицу, я без объяснений поняла, что из оружия недавно стреляли.

– Николай Михайлович, Вы проедете с нами.

Я поехала домой, на допрос меня все равно не возьмут.

За завтраком отец спросил подробности, я рассказала.

Он хмыкнул.

– Ты гляди, как все ладненько стало. Не хватает только вишенки на этом торте.

И как в воду глядел. Позвонила Светлана, секретарь Ивана Кожемятова, и, рыдая, сообщила, что нашла у себя в столе флешку с посланием шефа.

На вопрос почему раньше не нашла, ответила, что и не искала, просто по давно заведенной привычке, раз в месяц наводила порядок в ящиках стола.

На флешке оказалась видеозапись, сделанная Кожемятовым. Глядя в камеру, он рассказывал, что чувствует угрозу своей жизни и, что за ним следят.

«Если со мной что-нибудь случится, я прошу проверить причастность к этому моего заместителя Николая Михайловича Горбенко. Он ненавидит меня. Доверенные лица сообщили мне, что недавно он высказывался о моей скорой смерти».

Я посмотрела на Пашку.

– Что думаешь? – спросил он у меня и устало потер лицо руками.

– Паш, это смахивает на фильмы с телеканала Россия- 1.

Он кивнул.

– Согласен. Но они тоже где-то берут свои сюжеты.

– Что говорит Горбенко?

– Да что он говорит. Не знаю, не видел, не имею отношения, не убивал. Документы этих двоих, говорит, мне принес Кожемятов, типа не дошел до своего секретаря еще, займись ты. Но, правда, не сдержался и крикнул, что этой паскуде Кожемятову так и надо.

– Это на что он не сдержался?

– Ну, я развивал мысль о юной Натали и дорогом друге Ване.

– А зачем Горбенко поехал на дачу посреди недели один?

– Не признается.

– Но тебе не кажется странным палить собственную дачу?

– Может у него страховка выгодная.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Паша ответил и присвистнул.

– Я же тебе говорил, что это наши хлопцы.

– Что, так быстро провели опознание? Ты же говорил, что их невозможно опознать, нужно ДНК устанавливать.

– Все верно, моя принцесса, но есть способы попроще. Камера наружного наблюдения на даче у Горбенко сняла момент его приезда, а через час после него, приехали два парня, вышли из машины, огляделись и даже посмотрели в камеру. И это были?